Отправлено: 02.02.15 21:16. Заголовок: Сцену на сцене проще устроить, чем сыграть

Время: весна 1833 года

Участники: Екатерина Басова, Дмитрий Донской, Владимир Комстадиус

 Отправлено: 02.02.15 21:18. Заголовок: - Дарья, чей же час ..

- Дарья, сей же час убери эти цветы! Я, кажется, уже говорила тебе, что они меня раздражают!

С этими словами Катя отошла к каминной полке и быстрыми движениями начала переставлять стоящие там фигурки. Миловидные пастушки и ангелочки с по-детски пухлыми щеками с застывшими навеки улыбками поглядывали на свою хозяйку словно бы с укоризной, мол, мы-то чем виноваты?

- Куда прикажете чай подать, Екатерина Андреевна, - робко пролепетала замершая с несчастными белыми розами служанка, но Катя так на нее зыркнула, что бедная девушка постаралась поскорее выскользнуть из комнаты.

- Половина восьмого уже… - зачем она это сказала? Оставив, наконец, в покое несчастные фигурки, Катя отошла к окну и отворила его. В комнату хлынул прохладный весенний ветерок, а комната наполнилась звуками вечернего Петербурга. Что бы кто ни говорил, а Басова любила этот город. Он не был похож на пропитанную стариной Москву, где даже сам воздух казался густым и тяжелым, словно в нем почти за семьсот лет накопились все слова, звуки и запахи. Нет, Петербург совсем другой.

Остывшие на ветру щеки перестали пылать от гнева. Катя прикрыла окно и подошла к зеркалу в тяжелой раме.

«Ну вот и чем? Чем, скажите, внешность этой Трубиной больше соответствует роли? Да и, в конце концов, с каких пор внешность учитывается больше, чем голос? И эта бездарность будет петь Ольгу!»

Щеки снова покраснели, а виски запульсировали. Катя была уже готова сорваться на каком-нибудь из предметов , взгляд даже скользнул по фарфоровым ангелочкам, которые тут же словно бы поблекли и отошли в тень, хотя, впрочем, это вполне могло показаться из-за света в комнате, но тут раздался робкий стук в дверь и голосок служанки:

- Дмитрий Юрьевич пожаловали.

- Проси скорее!

 Отправлено: 03.02.15 21:43. Заголовок: - Дмитрий Юрьевич, п..

- Дмитрий Юрьевич, прикажете карету или коляску подавать? – камердинер Донского расправил фрак и помог барину в него облачиться. Несколько взмахов мягкой щеткой помогли избавиться от последних складок, лишавших облик князя абсолютной идеальности. Окинув свое отражение придирчивым взглядом, мужчина легким кивком выказал удовлетворение увиденным.

- Пожалуй, погода сегодня благоприятная для прогулки в коляске. Пусть Прохор подаст ее через четверть часа. А вот запрягать прикажи вороных, которых на прошлой неделе у Витебского в карты выиграл, - их Донской, после сегодняшнего выгула, желал преподнести в подарок своей новой пассии. Впрочем, мадемуазель Басова, а именно к ней нынче направлялся князь, пренебрегая недовольством невестки, которая на сегодня же затеяла в их доме суаре, была последним увлечением князя, хотя и не единственным. Среди прочих Катрин выделялась независимостью и самостоятельностью. Это ни в коей мере не исключало желания иметь богатого и весьма властного покровителя. Последний мог бы стать дополнительным очком состязания в женской неотразимости – с той же Элен Розиной, которая как раз и лишилась некоторое время назад благосклонности князя.

Как и было велено, через четверть часа у парадного подъезда стояла запряженная коляска – пунктуальность в доме Донских ценили превыше всего. Первой остановкой стала кондитерская Бернаже, где уже приготовили для его сиятельства целую коробку шоколадных конфет (вторую такую же коробку он велел доставить к себе домой, с извинительной запиской для невестки), затем последовала маленькая цветочная лавка, где были выбраны свежие фиалки, и конечным пунктом стал маленький особнячок, приобретенный недавно мадемуазель Басовой. Там его уже поджидали. Дверь распахнулась еще до того, как Дмитрий Юрьевич успел потянуться к латунному молотку.

«Миловидная, но слишком примитивная внешне! Катиш не случайно ее выбрала», - мысли князя лишь на секунду задержались на горничной. Отдав той конфеты и цветы для мадемуазель, Донской тотчас же и забыл о ее существовании, направляясь в гостиную. Между тем, его уже ждали и ждали с нетерпением, достаточно было взглянуть на то, как Катя невольно дернулась ему навстречу. Но сдержала порыв и осталась на своем месте, ожидая, когда мужчина сам подойдет к ней. Дмитрий Юрьевич неспешно стянул с каждой руки перчатки, положил их на тулью цилиндра и вручил их вновь возникшей тени горничной. Лишь после этого подошел к своей любовнице, чуть наклонившись, чтобы коснуться губами ее щеки.

- Вы сегодня полны нетерпения, mа chéri! К вам нейдет такое настроение. Но для него наверняка есть причины? Хотите, развлеку вас? – он отошел от Катерины и пальцами немного сдвинул в сторону тяжелую портьеру, - Подойдите сюда и поглядите. Эти вороные красавцы ваши. Того, что справа, можно обучить ходить под дамским седлом.

 Отправлено: 04.02.15 13:55. Заголовок: Нельзя сказать, что ..

Нельзя сказать, что Катя испытывала волнение при виде Донского, но все же иногда женщину посещало ощущение, что она вновь сдает экзамен, как когда-то в училище. Или что играет на сцене и при этом боится забыть текст. Странно, что подобные чувства появились потом, когда Катюша уже изучила некоторые черты характера своего любовника. Ведь сначала все было наоборот. В какой-то момент ей даже казалось, что между ними возможны и вполне искренние настоящие чувства, однако вскоре Катрин поняла, что это совершенно не та история о последней вспышке большой любви на закате жизни, из тех, что так любят описывать в глупых романчиках. Да и вообще большой вопрос, насколько Дмитрий Юрьевич в принципе был способен на пылкую страсть, как, впрочем, и она сама…

Катя в который раз уже за вечер посмотрела на себя в зеркало. Поправив выбившуюся прядку, она снова подумала о ненавистной Трубиной и о том, что возможное решение проблемы как раз сейчас поднимается по лестнице в гостиную… « Только не прямо сейчас, подожди, Катрин» - мысленно сказала себе женщина, однако, судя по всему, Дмитрий Юрьевич, не успев войти, уже понял ее настроение, хотя подобная проницательность не новость для человека государственного. Что ж, ей же проще.

- Как бы Вам понравилась женщина с холодным лицом, которая встречает своего мужчину стоя, словно статуя, вся облаченная в терпеливое и немое ожидание, mon ami? – лучезарно улыбнулась Катя в ответ на замечание Донского. С любопытством она посмотрела в ту сторону, куда показывал Дмитрий Юрьевич, и довольная улыбка на ее личике заиграла еще ярче. Впрочем, вызвана она была не только подарком, но и осознанием того факта, что ее туманные намеки не прошли даром, а были верно поняты ее проницательным покровителем. Наивно было бы считать, что эти прекрасные першероны были специально куплены ради ее удовольствия, скорее князю просто в очередной раз подвернулась возможность порадовать свою protegee без особого ущерба для собственного кошелька, но какая разница? Средства Катрин не волновали, а вот достигнутая цель не могла не радовать.

- Я даже не знаю, как Вас благодарить, mon cher! Они чудесны! – с этими словами Катя прочертила дорожку из легких поцелуев от мочки уха до уголка рта Донского, а затем, с улыбкой отстранясь от мужчины позвонила в колокольчик.

- Дарья, ужин принесите сюда, - велела она появившейся служанке, - У меня на десерт сегодня чудесный пирог, Вы точно не останетесь к нему равнодушным! Пока еще никто не оставался – весело объявила Катя гостю, жестом приглашая его сесть в кресло у камина.

 Отправлено: 05.02.15 22:41. Заголовок: Этот вечер походил н..

Этот вечер походил на любой из многих, которые Дмитрий Юрьевич проводил у своей любовницы. Вначале они ужинали, и Катиш рассказывала последние театральные сплетни, выслушивая в ответ едкие или дельные замечания князя. Впрочем, сам Донской за столом более наблюдал за нею, чем ел – это было еще одно из правил его жизни – умеренность и неспешность во всем. В еде, в получения удовольствия от жизни... Мадемуазель Басова была как раз одним из таких удовольствий, заполучить которое оказалось нетрудно. Но то, что ради его покровительства она пожертвовала дружбой (впрочем, была ли то настоящая дружба, еще вопрос), в определенной мере Донского все-таки подкупало.

Вот и теперь, за ужином она весьма радовала глаз – веселая и в меру кокетливая. А еще Дмитрию Юрьевичу очень нравилось смотреть, как она ест. Поднося ко рту маленькие кусочки, сначала касается ими нижней губы, будто проверяет – не слишком ли горячо кушанье, а после смыкает губы и опускает взгляд, наслаждаясь вкусом, смакуя. И лишь после начинает жевать. И делает это завораживающе медленно, то ли, зная, что он за нею наблюдает, то ли обладая врожденной неспешностью. Каждый раз, откинувшись на спинку кресла, Донской наблюдал этот спектакль, и каждый раз это доставляло неизменное удовольствие.

Пирог, поданный на десерт, и вправду оказался вкусным – под хрустящей корочкой слоями были выложены разные фрукты, а в отдельных чашечках Дарья подала к нему ванильный крем. И потому Дмитрий Юрьевич даже решил оставить без внимания вскользь оброненное замечание о тех «многих», кто также не остался к нему равнодушен. Хотя, на самом деле, никаких «многих» подле Катиш он терпеть не собирался – во всяком случае, до тех пор. Пока она ему не наскучит. А вот когда уж он наступит, этот неизбежный момент… Тогда, может быть, он даже сам найдет ей достойного ухажера. А хорошо себя проявит, так может, и замуж выдаст, буде у нее такое желание. Впрочем, пока знать ей об этом вовсе необязательно. Тем более что и скуки в ее обществе князь все еще ничуть не ощущает.

- Но, Катенька, мне кажется, что вы что-то не договариваете. Вы прекрасная актриса, но я уже научился читать по вашим глазам… Вам что-то от меня нужно, не так ли? – поднося на вилке кусочек пирога, сдобренного соусом, ко рту своей юной пассии, князь склонился к ней так близко, что ощутил аромат ее духов и чуть взволнованное дыхание.

 Отправлено: 10.02.15 23:40. Заголовок: Своим замечанием о т..

Своим замечанием о тех, кто не остался равнодушным к пирогу, Катя вовсе не пыталась сознательно вызвать ревность у князя. За это время она уже поняла, что сделать это довольно сложно, и должны быть действительно веские причины для того, чтобы Дмитрий Юрьевич на самом деле забеспокоился. Однако, кокетство, уже вошедшее привычку и превратившееся скорее даже в манеру общения, чем в способ привлечения к себе внимания противоположного пола, заставило вырваться эту реплику прежде, чем Катюша успела подумать. Что ж, она всего лишь женщина, имеющая свои слабости, и Донской это, к счастью, понимал.

Весь ужин Катя старалась быть веселой и вести себя как обычно, дабы ничто не выдало ее волнение. Они говорили о театре, о новых литературных новинках, она спрашивала о его делах на службе, слушала его меткие и язвительные замечания, любовалась его точеными сильными руками…

Первое время после того, как между ней и князем возникли близкие отношения, его подарки вызывали у нее смущение, а то иногда и возмущение. Не сказать, что Басова была слишком высокоморальна, чтобы их не принимать, но поначалу ей требовалось сделать над собой некоторое усилие, дабы перестать корить себя и сомневаться в правильности своих поступков. Злые языки, говорившие о ее связи на каждом углу, тоже покоя Катерине, еще с юности весьма зависимой от чужого мнения. Однако, все сомнения испарились как одно после того, как Басова поняла, как много значит одно только слово ее покровителя в театре. Пьянящее ощущение собственной власти, превращение со временем в полноправную царицу закулисья вскружили молодой женщине голову и окончательно убили шепот совести, иногда намекающей, что слава не зарабатывается подобными способами. Но вот просить напрямую Катюша так и не научилась, поэтому приходилось целиком полагаться на догадливость Дмитрия Юрьевича. Со стороны, правда, это выглядело так, как будто она пытается неталантливо хитрить.

- Нужно? – Катя взяла в рот предложенный князем кусочек пирога и, проглотив, наклонилась еще ближе, - Я хочу, чтобы вы сейчас следовали за мной, Дмитрий Юрьевич, - прошептала она.

С этими словами Катенька взяла его руку и, то и дело, оборачиваясь и улыбаясь, повела за собой туда, где совершалась главная часть их свиданий…

…А за окном уже совсем стемнело. Она лежала и вслушивалась в звуки ожившей улицы. В объятиях князя было спокойно и привычно, и, кто знает, может, вот так оно и лучше, чем все эти страсти, влюбленности, огонь в душе…
Катя освободилась от рук Донского и задумчиво прошлась по комнате, а затем, в который раз уже за этот вечер подошла к зеркалу.

- Вы знаете, у меня новая роль. В театре ставят новую оперу про княгиню Ольгу. Так забавно… Буду петь девушку-древлянку… Говорят, у композитора очень подход нестандартный. Не только в плане написания музыки, но и в плане работы с актерами. Короче говоря, со своими причудами он. Трубина поет Ольгу, например…

Катюша обернулась и выразительно посмотрела на Дмитрия Юрьевича.

 Отправлено: 18.02.15 12:17. Заголовок: О новой опере Дмитри..

О новой опере Дмитрию Юрьевичу слышать еще не довелось, хотя это было странно. Возможно, нынешний директор театров просто не успел еще поставить его в известность? Но Катерино Альбертович вроде бы был у него пару дней назад, однако ничем не намекнул на грядущую премьеру. Донской нахмурился, внимательно вглядываясь в тонкий профиль Катиш, вырисовывающийся на фоне окна. В ее голосе чувствовалось явное разочарование. Но больше всего угадывалось недовольство, которое она тщательно скрывала. Трубина была восходящей звездой в труппе, Кавос приобрел ее, крепостную крестьянку по происхождению, у князя Вереского, из его личного театра, и привез в Петербург вначале нынешнего года. Голос ее был необычен по звучанию, в нем ощущалась еще не раскрытая до конца сила. Но не меньше внимания привлекала внешность певицы. Ее можно было бы назвать истинно русской красавицей – с этими волосами цвета спелой пшеницы, которые волнами спускались почти до колен, светло-голубыми, как утреннее небо, глазами и собольими черными бровями, про которые завистницы твердили, что девушка намеренно чернит их углем. А еще накладывает на губы кармин, чтобы были такими яркими и манящими. Но на самом деле эти ухищрения этой прелестнице были ни к чему. Одна незадача: слишком уж малозначительные роли ей пока доставались. Правда, она была заявлена официальной дублершей на случай, если какая из примадонн вдруг занеможет... Но до сих пор возможности проявить себя не имела. Ибо любая из солисток скорее потребовала бы отменить спектакль, чем позволила конкурентке занять свое место у рампы. Впрочем, сама молодая певица была на удивление тиха характером, и никаких интриг против товарок отродясь не строила, довольствуясь доселе тем, что уже имеет. А теперь выходит, что кто-то обратил на нее внимание всерьез?

Донской, обернувшись простыней на манер римского патриция, поднялся с постели и подошел к Катерине. Она смотрела на него, не отводя взгляда – Дмитрию Юрьевичу всегда особенно нравилась эта смелость, ведь другие чаще всего не могли выдержать его взора и пары минут. Внимательно всмотревшись в глаза любовницы, мерцавшие во мраке, словно кошачьи, князь попытался угадать ее желание. Хотя это было несложно – их могло быть всего два: лишить Трубину партии в опере или не дать состояться опере вовсе. Однако последнее было слишком даже для разгневанной Катиш.

- Кто же, позволь узнать, этот слепец, что не разглядел в тебе настоящей княгини? – названное имя кольнуло в памяти Донского чем-то знакомым. Кажется, кто-то недавно упоминал при нем имя этого человека. - Владимир Комстадиус? Что же, это, выходит, совершенная премьера? Я не слышал прежде его опер. И Катерино Альбертович поддержал эту безумную идею – новая постановка ближе к концу сезона? Что за блажь? Быть того не может! Кто на неё пойдет? Разве что, опера – полная дрянь и тебе там вовсе петь не нужно? Потому стоит ли так переживать, душа моя?

«Комстадиус… Где же я слышал?» – еще пару раз мысленно произнеся эту необычную фамилию, князь, наконец, вспомнил. Да ведь это невестка упоминала о нем как-то за обедом! Но не как о музыканте, а как о человеке, и весьма в негативном ключе. Верочка обычно попусту слов на ветер не бросала и оттого, верно, это врезалось в память Донского. Теперь же ему и подавно захотелось узнать о нем побольше.

 Отправлено: 25.02.15 20:07. Заголовок: - Не думаю, что Кате..

- Не думаю, что Катерино Альбертович пошел бы на такой безумный, как вы говорите, шаг, если бы опера того не стоила, - заметила Катя и слегка нахмурила брови, - Что-то видно есть в этом самом Комстадиусе, раз маэстро Кавос мало того, что безоговорочно поддерживает эту постановку, так еще и выбирает солистку для исполнения главной партии, руководствуясь исключительно странной прихотью этого композитора. Композитора, о котором и не говорят уже почти. Да, в свое время он был известен в определенных кругах, но явно не своими операми.

Катя и не заметила, как начала распаляться. Неведомый Комстадиус, которого она до этого и в глаза не видела, уже заранее вызывал у нее раздражение своей непонятной дружбой с Кавосом, в высшей степенью странным пристрастием к певицам, подобным Трубиной, своей неслыханной дерзостью – подумать только, первую же свою оперу просовывать в Императорский театр и нарушать все существующие там порядки! И не важно, что нарушение порядков задевало только лишь ее, Катино, самолюбие. Хотя, не обязательно… Безусловно, не только она недовольна этим возвышением крепостной выскочки. Найти бы еще парочку злопыхающих актрис и устроить этой новоявленной княгине Ольге хорошую закулисную травлю…

- Впрочем, mon cher, о чем можно говорить в театре, который того гляди из Императорского превратится в крепостной, - зло проговорила она, - О чем говорить, когда многие певцы и певицы даже толком не знают нот, и только титанический труд Катерино Альбертовича сделал их способными издавать звуки, более-менее напоминающие пение. Заметьте, именно напоминающие! Капелла сирых и убогих…

Катюша замолчала, силясь сдержать гнев, готовый окончательно вырваться наружу, глаза сузились в две злые амбразуры, а губы предательски дрогнули. В комнате на несколько секунд повисло молчание. Катя снова посмотрела на князя, и на секунду ей показалось, что в его глазах мелькнули озорные искорки.

- Вы что же, смеетесь надо мной? Вы считаете все это ерундой, - воскликнула она, - Или вы специально хотите сильнее меня разозлить? Дмитрий Юрьевич, да что же вы!

 Отправлено: 27.02.15 00:31. Заголовок: Не смеяться было выш..

Не смеяться было выше его сил, и если еще пару минут Донской всячески сдерживал себя, то теперь – когда Катиш дала выход своему гневу, он также позволил себе полностью отдаться душившему его смеху. Веселье было оправданным. Во-первых, женская ревность была ничем по сравнению с ревностью примадонны, теряющей свою власть. А давно ли сама Катя заняла это место, легким движением своей ножки скинув с театрального Олимпа прежнюю царицу сцены? Где сейчас прибывает та мадам Звездная, которая считалась первым сопрано театра до прихода мадемуазель Басовой? И сколько злости она таит против более удачливой соперницы в своем сердце? Таит – да не смеет поднять на нее руку, зная имя ее покровителя?

Во-вторых, по словам Катиш выходило, что она уже переросла подмостки Большого и хочет в иные края. И куда же, интересно? В Александринский, или, может, вовсе в недавно открытый Императорский Михайловский театр, с камерной сценой и высочайшей публикой? Или уж в сам Эрмитажный?! Амбициям своей пассии Донской нисколько бы не удивился. Другое дело, не рано ли ее так награждать. А впрочем, она уже и не молода – почти двадцать два года, скоро прелесть пойдет на убыль и останется только голос. Да и он в сыром столичном климате не вечен. Простуда, пневмония, чахотка и прощай, сцена! Под усами Дмитрия Юрьевича в злорадной ухмылке сверкнули белоснежные, словно волчьи, клыки. Нет, он вовсе не желал зла своей любовнице, но жизнь непредсказуема, и кто знает, на чью голову она возложит венок лавровый, а на чью – золотой? *

Ну а в-третьих, у него в рукаве был припрятан маленький козырь. Александр Михайлович Гедеонов**, камергер и церемониймейстер двора в будущем месяце станет директором Императорских театров Петербурга. О назначении пока не объявлено, но Донской уже успел в приватной беседе намекнуть ему на приятное повышение. Теперь же можно было бы познакомить его с Катиш, а уж дальше пусть проявит сама себя. А он ей подсобит, если уж совсем будет нужно.

- Дружочек! Ну не дуйся на меня, - губы Кати были плотно сжаты, а глаза влажны от гневных слез. Донской прекратил смеяться, обнял ее за талию и поцеловал. После убрал с лица девушки прядь волос и серьезно взглянул в глаза, - В будущую среду тебе нужно будет устроить маленький обед – всего несколько самых близких друзей, кое-кого я сам позову, но главным гостем будет некто Гедеонов. Недавно вернулся из Москвы и готовится занять в столице важную должность. С ним тебе нужно непременно подружиться… Ну а теперь скажи мне, милая, чего ты действительно желаешь – отказаться от роли в той дурацкой опере, или, быть может, все же показать себя?

---

* В античной традиции - золотые венки одевали на головы умерших как символ смерти, победившей жизнь.

**Александр Михайлович Гедеонов (1791 — апрель 1867, Париж) — русский театральный деятель, который на протяжении четверти века, с 13 мая 1833 по 1858 годы, возглавлял императорские театры обеих столиц. Обер-гофмейстер, действительный тайный советник (1846). Отец Степана Гедеонова, ставшего первым директором Эрмитажа.

 Отправлено: 04.03.15 21:11. Заголовок: Он смеется! Он смеет..

Он смеется! Он смеется надо мной! Он считает меня истеричной особой или, чего хуже, бездарностью, которая не способна больше составить никому конкуренцию. Да, именно так и думает, поэтому и смеется над моей злостью! Как подло! Неужели, я даже для него не значу совсем ничего?

В эти секунды Катерине стало вдруг так жалко себя, такую несчастную и обиженную, такую талантливую и неоцененную, что из глаз сами собой потекли злые слезинки. Она отвернулась, впрочем, не совсем, чтобы ее мучитель смог видеть, до каких страданий довел несчастную женщину. При этом Катя практически машинально приняла то положение, в котором ее личико смотрелось бы в наиболее выгодном ракурсе, а затем несколько картинно вздохнула. Судя по всему, это возымело должный эффект, потому что Дмитрий Юрьевич попытался ее утешить. Правда, не сильно это было похоже на искреннее сожаление или раскаяние, поэтому на его поцелуй Катенька ответила словно бы нехотя, однако высвобождаться из объятий не спешила, ожидая продолжения разговора.

- В среду? Что же, пусть так. Надо будет выписать повара…

Катя говорила нарочито небрежно, однако глазки ее уже высохли и с любопытством поглядывали на князя. Ей не в первый раз уже приходилось устраивать подобные обеды, которые, как правило, заканчивались весьма благоприятно для ее карьеры. Уж что-что, а принимать гостей мадемуазель Басова умела. Надо будет придумать какое-нибудь необычное развлечение... Да и продумать список гостей не мешало бы…

Следующий вопрос Донского совершенно отвлек ее от этих мыслей.

- Я должна сыграть Ольгу, понимаете? Должна! Я чувствую, это будет великая вещь! Вы ведь знаете, то, что выбирает Кавос, не бывает неудачным! А если он так отметил своим вниманием первую оперу этого самого Комстадиуса, то представьте, какая же это должна быть опера! И роль, роль! Вообразите! Княгиня Ольга! Да там одну месть древлянам сыграть чего стоит!

С этими словами Катенька принялась расхаживать по комнате, то и дело взмахивая руками. На секунду она замерла, а затем почти подбежала к Дмитрию Юрьевичу и заключила его лицо в свои ладони.

- Скажите мне лишь одно, я буду петь ее? Буду петь княгиню, - почти умоляюще прошептала Катя, и, получив утвердительный ответ, звонко рассмеялась и принялась покрывать поцелуями подбородок, щеки и губы князя, одновременно скидывая с себя и с него мешающиеся простыни…

 Отправлено: 07.03.15 04:16. Заголовок: Оперу Владимир задум..

Оперу Владимир задумал еще несколько лет назад и молча работал над ней последние годы. Честно сказать, он не думал, что театр всерьез может заинтересоваться его партитурой. Он бросал свое сочинение несколько раз, почти разуверившись в том, что он вообще еще может написать что-нибудь стоящее. Дописывал скорее по инерции. Он еще в молодые годы мало верил в существование такого призрака, как вдохновение, предпочитая неверным музам собственный разум и интуицию. А к сорока годам разочаровался во всем, что сам создал в лучшие годы, и считал себя рядовым ремесленным сочинителем, пережившим в свое время случайный взлет. И тем не менее, он верил в то, что делал, и ремесленник из него был очень пытливый и дотошный, ни одной случайной ноты не просочилось в его нотную тетрадь. Сам же себе написал и либретто.

Закончив, наконец, он проиграл несколько фрагментов в узком кругу, и его друзья, в особенности Алексей Николаевич, стали горячо уговаривать нести партитуру в Большой театр для постановки, прямиком к Кавосу. Алексей, бывший тогда инспектором репертуара, но в Москве, в конце концов сам вызвался исполнить роль посыльного и ходатая, ссылаясь на свою дружбу с Катерино Альбертовичем.

Кавос, прочтя партитуру, отнесся к Комстадиусу с большим интересом, написал прелюбезное письмо с приглашением прийти в театр побеседовать относительно возможной постановки.

- Владимир Теодорович, мы счастливы, что вы вернулись в наши ряды. Грешно вам было писать только для вас самих. Алексей Николаевич нынче заходили, отрекомендовали вашу партиру-с. Вас с ним на пару, значит, на исторический сюжет тянет. Да-с. А нашу манеру вы, видно, презираете, но да не мне вас судить. Я бы вашу оперу охотно поставил и гонорар вам высокий предложил. Однако же... - Владимир сразу понял, что речь пойдет о цензуре. - Нельзя ли, мой дорогой, в вашем либретто заменить некоторые пассажи...

- Как же я, милостивый государь Катерино Альбертович, могу слова заменить вразрез с тем, что в партитуре написано? Кто же музыке моей поверит?

- Так уж дела обстоят, голубчик, или мы ставим "Ольгу" с необходимыми правками, или уж не обессудьте... Я человек государственный, а стало быть - подневольный.

- Увольте меня от этих объяснений, господин Кавос. Сойдемся на том, что Алексей Николаевич поторопился, и я забираю партитуру, чтобы устранить это недоразумение. - Комстадиус решительно протянул руку за тяжелой папкой, которую крепко держал директор императорских театров.

- Ну-ну, Владимир Теодорович, зачем так горячиться? Присядемте.

Кавос и впрямь исходил из лучших побуждений, обращаться с первых шагов к цензуре его побуждал жизненный опыт, в котором было мало исключений по постановочной части, что он и объяснил Владимиру, пообещав похлопотать за то, чтобы сохранить столько авторского, сколько возможно. Поколебавшись немного, Владимир согласился, подкупленный искренним, кажется, желанием Кавоса поставить его оперу.

Катерино Альбертовича Владимир очень уважал, но считал в большей степени прекрасным педагогом и капельмейстером, выдающимся музыкантом, а как композитора не ставил его слишком высоко. В нем было слишком много пустой вычурности, пришедшей с его солнечной родины. У него даже Иван Сусанин и сельские мужики колоратуры выводили. Владимиру эта манера претила, ориентирами для него скорее были Бортнянский, и даже более молодые друзья и коллеги, хотя справедливости ради, стоило отметить, что манера Кавоса рядом с иными популярными на театре водевилями казалась почти утонченностью. Но Владимир принципиально не желал принимать советов по исполнителям, исходящих от Катерино Альбертовича. Поэтому кандидатура м-ль Басовой на главную партию была тут же отклонена автором, как бы Кавос не старался переубедить его, ссылаясь на собственное же, Комстадиуса, благо. Басова на беду напоминала ему бывшую жену, была так же красива, самодовольна и неразборчива в связях, если верить тому, что о ней говорили. Поэтому Владимир искал новое лицо, не избалованное еще успехом и главными партиями. Но ему снова пришлось избирать стратегию ультиматума, чтобы продавить свою кандидатуру. И Кавос, уже порядком раздраженный строптивостью композитора, едва не сделал дыру в документе, ставя свою подпись под фамилией Трубина.

Не искавший никогда специально успеха у публики, после долгого периода творческого застоя, Владимир чувствовал себя уязвимым, как никогда. И тем больше оттого, что у него во всем пока шли на поводу. Он ждал что вот-вот должно что-нибудь случиться ужасное. Чувствовал, что обречен на провал, что все его доброжелатели испытывают нелепое самаритянское сочувствие к давно исписавшемуся автору, и все вот-вот раскроют глаза и подвергнут его осмеянию. Но в работе он казался уверенным, жестким и не позволял никому с собой спорить.

 Отправлено: 09.03.15 14:33. Заголовок: Когда в коридорах те..

Когда в коридорах театра в очередной раз раздавалась поступь Дмитрия Юрьевича, никто и никогда не мог заранее предсказать, чем такой визит может обернуться. Сегодня он пришел на спектакль, в котором не выступала его пассия, и это вызвало за кулисами удивленное перешептывание. Подобное внимание к постановке, так сказать, второго разряда, где в главных ролях выступали актрисы, которые недавно дебютировали, и может быть, подавали большие надежды, но пока еще не сумели завоевать признания публики и обзавестись состоятельным поклонником, было поистине необычным. Поэтому теперь, когда по гримерным комнатам пронесся слух, что в ложе будет присутствовать «сам князь Донской», каждая из молоденьких лицедеек прилагала особенные усилия, дабы показать себя во всей красе. Старалась и мадмуазель Трубина. А давали сегодня «Деву Дуная»*, в которой ей была предоставлена роль Флёр де Шан. Пьеса эта никогда не пользовалась успехом, и у критиков слыла «балаганной феерией» с «фарсовым характером», который мало вяжется с «романтическим трепетом», однако при каждом появлении на сцене Трубиной Дмитрий Юрьевич подносил к глазам лорнет и внимательно вглядывался в ее игру, все больше убеждаясь, что ей совершенно не идет этот образ. Впрочем, и сам спектакль казался явно принадлежащим к ушедшей эпохе с ее зефирными пасторалями. Этими наивными романтическими сюжетами из жизни разряженных в кружево деревенских прелестниц, наяд и нимф, которые либо очаровывают своими прелестями графов, становясь в конце обладательницами их титула и всех земных благ, либо трагически гибнут, неся смерть и коварному обольстителю. Нынешняя думающая публика куда больше интересовалась историческими постановками, подобные спектакли ставились скорее в угоду менее взыскательному зрителю. И поэтому неудивительно, что в зрительной зале было мало народу. Да и те, в основном, провинциальные барышни, да студенты, которым по карману были лишь дешевые билеты на такие спектакли.

Не дождавшись даже антракта, Донской исчез из ложи так же внезапно, как в ней и появился. И цель этого визита интриговала всех, включая Кавоса, которому сразу же о нем доложили, еще неделю. Сам же князь успел за это время не только составить мнение, хорошо обдумав увиденное на сцене. Он пришел к выводу, что в желании получить роль в новой опере господина Комстадиуса и подальше задвинуть возможную соперницу, Катиш проявляла не только взбалмошный нрав, полагающийся всем примадоннам, но и недюжинную дальновидность. В этой девице действительно что-то было… Роль, в которой ей приходилось выходить на сцену, безусловно, безобразна. Но даже в ней мадемуазель Трубина умудрялась полностью завладевать вниманием публики, буквально наполняя зал своим чистым и звонким голосом. Да, в будущем разговоре с Кавосом придется проявить особую деликатность, чтобы не обидеть его и при этом настоять на своем.

- Катерино Альбертович! – Донской будто и не ожидал встретить его в клубе, хотя буквально полчаса назад получил известие, что Кавос уже пожаловали ужинать. Записку принес лакей, которому было поручено сразу же известить его, - Позволите нарушить ваше уединение?

- Всегда рад вашему обществу, Дмитрий Юрьевич, - чуть привстав и поклонившись легко, почти небрежно, венецианец предложил князю присаживаться, посоветовал заказать жаркое из свинины с соусом из чернослива, которое сам сегодня решился отведать, и тут же завел разговор о последних политических новостях. Всех волновали события, связанные с участием русской эскадры, происходящие сейчас на Босфоре.**

- Войны дают возможность продемонстрировать силы нашей Империи, но сильно истощают казну. Для внешней политики это полезно, разумеется, но….

Оба мужчины были ровесниками, сходились и взглядами на жизнь, но больше всего прочего их объединяло страстное увлечение музыкой. Только для Кавоса это было делом жизни, а Донской признавал себя скорее любителем, хотя даже сам Катерино Альбертович считал это некоторым кокетством с его стороны. Потому долго крутиться вокруг проблем турок да египтян их разговор, разумеется, не мог. И скоро вошел в привычное русло, касаясь в основном музыки и новых европейских постановок. Именно в это время, как бы между прочим, Дмитрий Юрьевич и решил задать интересующий его вопрос.

- Слышал, что вы ставите новую оперу? – будто смутившись, Кавос на минуту отвел глаза. Но затем, сложив губы в трубочку, покачал головой и посмотрел на Донского – прямо, без боязни. В отличие от большинства его знакомых, он никогда не испытывал перед князем раболепного чувства. А также не боялся высказать ему в глаза свое мнение. Хотя, разумеется, часто был вынужден делать что-то в угоду желанием.

- Ставлю. Весьма недурная будет постановка. Тема хороша, не нова – но хороша. И музыкальный ряд очень сильный. Желаете посмотреть репетицию? Завтра Владимир Теодорович как раз будет лично, так что даже смогу представить вам автора.

- Желаю, - коротко согласился князь, но больше к этому пока ничего не добавил. Решать судьбу оперы, а также солистки, он будет на месте.

---

*«Дева Дуная» или по другому переводу «Дунайская русалка» (нем. «Das Donauweibchen») — опера-феерия австрийского композитора Ф. Кауэра по пьесе К. Ф. Генслера «Дунайская нимфа».
Жанр оперы относится к героико-романтическому зингшпилю.
Известно, что в основу положена немецкая легенда о бедной девушке Лорелее и её любви к богатому рыцарю, предавшему её. Лорелея от невыносимого горя бросилась со скалы Лорелей в Рейн и превратилась в русалку.
Однако общий сюжет представляет собой не трагедию, а комедию: русалочью жизнь на речном дне и в водной стихии.

**в феврале-апреле 1833 года Россия вводит три военные эскадры в Босфор для поддержки Турции во время её войны с восставшим Египтом

 Отправлено: 13.03.15 00:18. Заголовок: - Mesdames, вы это с..

- Mesdames, вы это слышали? Басова так и не будет петь Ольгу!

-Да как же так, Annette? Так и не будет? А как же…

- А вот так, - отрезала маленькая черноволосая хористка со вздернутым кукольным носиком, - Вторая репетиция уже, а наша примадонна все еще не в главной партии. Вот и выходит, что пролетела она как лапоть над печкой. А там глядишь, так и вовсе из театра вылетит. Уж вы подождите!

- Ты болтай-болтай, да не забалтывайся, - рассмеялась другая, - Вот посмотришь, сейчас этот ее сенатор вмешается, и неизвестно еще, кто куда вылетит, и как кто пролетит. Мне вот Nadine Трубину жалко. Загнобят же сейчас ее… А хорошая ведь из нее актриса.

- Зубы ей отрастить бы подлиннее, чтобы таким как Басова показывать, когда нужно, - фыркнула Annete.

- Ой, mesdames, тише, идет!

Катя сделала вид, что не услышала этого разговора. Еще чего – опускаться до выяснения отношений с какими-то девчонками из хора. Даже не взглянув в их сторону, она неспешно прошествовала к выходу на сцену. Репетиция еще не началась, на сцене суетился Петровский, который должен был петь Игоря. Он что-то старательно объяснял Трубиной, по обыкновению размахивая руками, а она слушала его и кивала, улыбаясь при этом мягкой и чуть насмешливой улыбкой. Катя направилась прямо к ним.

- О, Екатерина Андреевна, - зашумел Петровский, - Как, право, вы рано сегодня! А я говорю Nadine, опера будет блеск! Вчера Комстадиус просто три души из всех вытряс! Да, кстати говоря, отчего вы так и не появились вчера?

- Мне нездоровилось, - улыбнулась Катерина, - Вы знаете, я ужасно переношу смену погоды! Да и не думаю, что без меня вам было сильно одиноко, Константин Владимирович! Так что вы говорите про Комстадиуса? Ах, Nadine, простите, я украду у вас ненадолго вашего кавалера, - с этими словами Катюша отвела раззадорившегося и разговорившегося Петровского в сторону, оставив Трубину в одиночестве.

Их милая беседа была прервана появлением Комстадиуса. Судя по всему, именно им был хлопнувший дверью и влетевший в зал, как будто за ним гнался пчелиный рой немолодой уже мужчина. Видок у него был вдохновенно-растрепанный, взгляд строгий, а жесты довольно резкие. Кате он не показался таким уж прямо страшным, как его расписал Петровский. «Во всяком случае, не меня он будет пугать», - подумала она.

Комстадиус быстренько раздал всем по язвительному замечанию, довольно грубо оборвал вновь не к месту разговорившегося Петровского, относительно благосклонно кивнул Трубиной, и, казалось бы, уже ничто не мешало репетиции начаться…

… Но в этот момент двери снова раскрылись, и в зале появился сам Катерино Альбертович Кавос в сопровождении, как ни удивительно, Дмитрия Юрьевича Донского собственной персоной.

- Владимир Теодорович, простите за вторжение. Нет-нет, вы продолжайте, все хорошо! Не обращайте на нас с князем никакого внимания! Пойдемте, Дмитрий Юрьевич, на наши с вами обычные места.

Катенька даже зарделась от удовольствия. Выглянув из-за кулис, она послала ослепительную улыбку Донскому, за что тут же получила сердитый оклик от Комстадиуса. В другой ситуации, конечно, она бы ответила вредному Владимиру Теодоровичу, но не сейчас. Пока ей следовало побыть милым музыкальным ангелом.

 Отправлено: 05.04.15 16:45. Заголовок: Надо было признать, ..

Надо было признать, что Владимир тиранил всех: и труппу и музыкантов. Но в его тирании не было ничего личного: чрезвычайно сложно было добиться конкретного желаемого результата от исполнителей привыкших к рутинной работе. Он жалел после, если был с кем-то излишне груб. С годами его характер смягчился, иначе бы он вообще не смог работать, а только бы и делал, что хлопал дверьми направо и налево.

Его заранее предупредили, что Кавос хочет притащить какую-то сиятельную физиономию на репетиции, поэтому настроение было ни к чёрту. Его раздражало такое отношение к процессу, который он для себя считал слишком интимным. Когда директор вошел в зал с Донским с беспечно обыденным видом, Владимир вскипел, но дал себе минутку, чтобы выдохнуть и не высказаться излишне откровенно.
В ту же минуту мамзель Басова выглянула из-за кулис, и совершенно откровенно переглянулись со своим сиятельным любовником. Владимир с неприятным чувством осознал, что за его спиной уже ползут сети интриг. С оркестром он работал уже давно, но с труппой была только вторая репетиция и она же сегодня рисковала стать последней. Владимир предпочел бы отказаться от постановки вовсе, чем терпеть и проглатывать подобное.

- Мое почтение, князь. Вероятно, Катерино Альбертович не сообщил вам, что репетиции - закрытый процесс, на котором присутствуют только те, кто имеет к нему непосредственное отношение?

Комстадиус стоял у пульта, скрестив руки, не желая начинать репетицию. Но по реакции окружающих он все-таки осознал, что сильно перегнул палку, и присутствие князя дело, действительно, уже здесь обыкновенное. Не думал же он, в самом деле, что его слово хоть что-нибудь значит против пожеланий князя.

- Но поскольку всем известно, какой вы знаток музыки, для нас большая честь иметь такого зрителя. - скрытая ирония всё же прозвучала, но труппа разразилась аплодисментами в честь князя, стремясь сгладить неловкость, а Владимир вернулся к оркестру.

В подобные минуты он думал, что ненавидит театр, потому что театр, в итоге ровно ничем не отличался от любой другой чиновничьей конторы, где средства и связи решают все. Он в сердцах после репетиций говорил друзьям, что по-настоящему искусством здесь интересуются максимум два с половиной человека. Конечно, он преувеличивал сообразно своему характеру. И очень любил местный оркестр, а хор Большого театра считал одним из лучших, которые ему доводилось слышать. И к труппе надо было относиться снисходительно, ведь какой театральный опыт в России? Большинство артистов - вчерашние крепостные, хоть они и куда с большей охотой изображают вельмож, чем собственно крестьян.

Но всё же репетиция прошла продуктивно, насколько возможно. Комстадиус был бесконечно благодарен оркестру за чуткость, музыканты будто чувствовали его настроение, и как важно было сегодня прозвучать убедительно. Он не смог сдержать слез в кульминации последнего действия. Но с исполнителями предстояло еще много работать. Трубина была дивно хороша, но он считал, что ей всё же недоставало силы характера для второго и третьего актов, природная стыдливость не давала ей раскрыть имеющийся драматический потенциал. Владимир с ней подолгу разговаривал в перерывах и после репетиций, и сам понимал, что этими разговорами эмоционально вымотал ее, молодую женщину, со скромным еще сценическим и человеческим опытом. Она была уже готова прятаться от него по закоулкам. Но он был уверен, что она идеально подходит и со всем в конце концов справится. Ее потенциальная конкурентка - Басова выглядела раздражающе самоуверенно даже в своей третьестепенной роли, и Комстадиус не мог удержаться от того, чтобы не одергивать ее всякий раз. Но он уже спиной чувствовал давление и даже невольно соблюдал все вежливые формальности.

 Отправлено: 13.04.15 17:28. Заголовок: Готовясь к встречи с..

Готовясь к встрече с композитором, Донской намеренно не стал узнавать о нем больше, чем уже знал сейчас – хотелось составить собственное мнение, не опираясь на сплетни и выводы почитателей или злопыхателей. Поэтому, еще за завтраком быстро оборвал невестку, которая попыталась немного просветить его на счет этого господина, предложив Вере Егоровне лучше побеседовать об успехах старшего внука.

В театр Донской прибыл рано, но Катрин предупреждать не стал и даже вошел в здание таким манером, что кроме швейцара, вдруг обогатившегося на целый золотой, да самого Кавоса о его приезде никто не узнал. На репетицию они с Катерино Альбертовичем отправились тоже не сразу – выпили вначале по рюмочке вишневого ликера, побеседовали об общих знакомых, а в зал спустились только тогда, когда первые звуки оркестра возвестили начало репетиции. С их появлением воцарилось минутное весьма напряженное молчание. Кроме этого, на посетителей были обращены также и взгляды всей труппы, а также самого композитора. Дмитрий Юрьевич в первый раз видел Комстадиуса собственными глазами. Но намеренно, едва на него взглянув, быстро отвернулся, не желая смущать своим пристальным взглядом – еще будет после время изучить его получше. Хотя, с чего бы ему и «смущаться» чужого внимания – чай, не красна девица. Впрочем, даже короткого взгляда хватило, чтобы убедиться в отсутствии у Комстадиуса излишка стеснительности. Даже внешне он был похож на Зевса-громовержца, решившего навести порядок посреди Олимпа, но разгневанного простыми смертными, которые, словно назойливые мухи, пытаются ему в этом помешать.

Приветственно кивнув сразу всем, вернее – лишь обозначив свое внимание легким наклоном головы, князь сделал жест, чтобы продолжали, не обращая на него больше никакого внимания, одновременно извиняясь, что уже отвлек от дел. Взглянул на Като, но на ее шаловливую выходку не отреагировал – последнее время его милая муза, пожалуй, стала слишком заигрываться, стоило ее немного охладить. Затем – сел в одно из дальних кресел и перевел взгляд на Кавоса, а тот, в свою очередь, сделал знак к возобновлению прерванной репетиции. Но тут к нему внезапно обратился сам сочинитель, господин Комстадиус. Говорил без стеснения и опасения быть превратно понятым, даже дерзко – Катерино Альбертович в соседнем кресле аж крякнул от неожиданности и попытался что-то возразить. Но сухая прохладная ладонь Донского тотчас же легла на его руку, предупреждая дальнейшее возмущение. Вопреки опасениям Кавоса, открытая манера этого человека скорее заинтересовала, чем возмутила его, заставляя невольно размышлять, что есть причина такой смелости? Глупость, основанная на неосведомленности о том, с кем он в данный момент решил вступить в дискуссию, или же, напротив, основанная на уверенности в собственной правоте решимость и неспособность гнуться под чьим угодно давлением. Решение этой загадки обещало стать интересной игрой. Правда, в том случае, если партия сможет получить развитие, а не оборвется прямо теперь. Потому, вместо возмущения дерзостью, Дмитрий Юрьевич предпочел наградить Комстадиуса легкой улыбкой и понимающим кивком: дескать, понимаю, что посторонним тут не место, мешать не стану, лишь посижу тихонько. За что в ответ тотчас же получил еще одну дерзость, хоть и завуалированную под не слишком тонкую лесть. После этого раздалась ожидаемая приветственная овация со стороны труппы в адрес Донского, и инцидент сам собой как бы исчерпался. Во всяком случае, князю уже было бы странно теперь вести себя иначе, нежели благосклонно принять сказанное в свой адрес за чистую монету. И далее репетиция, наконец, продолжилась.

Сумев довольно быстро отрешиться от всего привходящего, князь полностью погрузился в ее ход, следя за всем сразу. За тем, как оркестр старается уловить смысл иных сложных музыкальных пассажей, как исполняет волю композитора и дирижера, как сам Комстадиус, единственный среди всех полностью понимающий всю идею своей постановки, пытается донести ее до солистов… Собственно опера – как музыка, на вкус Донского, вышла у автора слишком современной. Не в плохом смысле этого слова. Тема полностью соответствовала духу времени и вкусам публики. Но вот смелость композиторского решения, как и особые требования к солистам, были весьма необычны. Прежде на русской сцене такого действительно не ставили. А может, даже и на заграничной. И это не могло не восхищать князя как настоящего знатока театрального искусства. Но все-таки, цель его нынешнего визита в театр была несколько другой

Посему, сколь бы приятным не казалось ему само произведение, и сколь бы ни шла партия нынешней солистке – хотя здесь Донского, к слову, были реальные сомнения, его пассия хотела и должна была получить главную роль в этой постановке.

- Мадемуазель Надежда хороша, – негромко заметил он, будто бы высказывая свое мнение Кавосу. Однако великолепная акустика зрительного зала позволяла расслышать эти слова и тем, кто находился от них поодаль, в том числе и композитору. – Голос глубок, прекрасные интонации. Но уж больно мягка для тех суровых времен. А уж для образа самой княгини Ольги – и подавно… Я же, вот, еще помню, – сделав вид, что предался воспоминаниям и совершенно забыл об окружающих, продолжил Донской, - как спрашивал я у мадам Волконской, когда ее поэма только увидела свет, откуда черпала она свое вдохновение, дабы создать столь яркий образ. И знаете, Катерино Альбертович, показала она мне вместо ответа прижизненный портрет княгини*, писаный, по семейному преданию, в Царьграде живописцем самого Константина Багрянородного! Уж мы-то с вами знаем, как наивна была раньше живопись, но видна даже на нем вся сила этой женщины и воля ее несгибаемая!

Кавос смотрел на Донского и не знал, стоит ли ему отвечать и будет ли из этого толк. Кажется, бури все-таки не миновать!

---

Скрытый текст

*Александр Михайлович Белосельский-Белозерский был не только известным русским дипломатом, просветителем и писателем, но и весьма своеобразным коллекционером. Если ему казалось, что сюжет, автор произведения или его даты не подходят для коллекции, он мог их смело заменить. Так, к примеру, картина, выполненная по гравюре Антонио Темпсы «Победа израильтян над амалекитянами» в собрании Белосельского получила название «Мамаево побоище», да еще и обогатилась пояснительной записью «Писана по указу его Царского Величества Петра Алексеевича Гофмалеро Матвеевы 1719 года». Так и хранится она сейчас в Русском музее. Но более ярким примером переделок стал портрет княгини Ольги. Белосельские, ведущие своей род от Рюриковичей, должны, по мнению Александра Михайловича, иметь у себя настоящий портрет своей прародительницы. Поэтому, привезенная из Италии князем картина «Мария Магдалина» кисти голландского художника XVI века Квентина Метсиса, после ряда доработок, стала княгиней Ольгой. И в это все верили. А после издания Зинаидой Михайловной своей поэмы «Ольга», отпечатанной в Париже в 1820-х годах, портрет получил известность в широких кругах. А.Н. Муравьев распространил с него списки и Киеве. Один из них даже был установлен в Десятинной церкви над так называемой могилой княгини. (Подробнее можно почитать в статье Ю.А Пятницкого Исторические «шалости» князя М.А. Белосельского-Белозерского) Оффтоп: Тут она даже внешне похожа на мою Като! Требую обратить внимание мастерам кастинга!

 Отправлено: 20.05.15 19:51. Заголовок: Когда репетиция зако..

Когда репетиция закончилась, у него в голове все еще продолжала играть музыка и слегка тряслись руки – он опустил палочку на пульт, чтобы это было не так заметно. И все-таки музыка слишком диссонировала с тем, что уже вырисовывалось на сцене, и сделать с этим ничего было нельзя.
Он делил свою оперу на три акта, первый – лирический, оканчивающийся уходом Игоря в военный поход. Поэтому Ольга в начале оперы предстает, как невинная молодая девушка, очарованная молодым удалым князем-басом. Именно Ольга стоит в центре истории, ее личность. Но Игоря Комстадиус не трактовал, как лирического героя, он был скорее противоречивой фигурой, которую Владимир склонен был считать отрицательной. Игорь безжалостно уничтожает древлян, наслаждается плодами своего коварства, но погибает от рук мстителей за своих жен и детей. Ольга, так и не успевшая понять за кого вышла замуж, остается одна с ребенком и ожесточается против древлян. Фактически, под влиянием всего происходящего, она превращается в машину для мести, постепенно теряя свое человеческое лицо. Такая история была заложена в музыкальной ткани его произведения. Но для императорской сцены такая трактовка легенды была невозможна, она противоречила патриотическому настроению и не способствовала умножению славы монархии. Поэтому спектакль выглядел излишне приторным в первом действии, победоносно-героическим – во втором, и неправдоподобно слащавым – в третьем. Композитор уже почти не пытался повлиять на постановку, но бился за каждое слово в либретто, и ему пришлось пойти на многие уступки ради того, чтобы осталось главное – музыка, которая скажет обо всем намного лучше слов для тех, кто захочет услышать.

Когда эйфория от взаимодействия с оркестром прошла, Композитор поблагодарил оркестр, и певцов, сделал нужные замечания к следующей репетиции и отпустил труппу. Владимир не без досады глядел на свою «Ольгу». И перевел взгляд на соперничавшую с ней, «древлянку». Басова постоянно перетягивала одеяло на себя. Даже теперь наглая девица не спешила уходить со сцены, выдумывая предлоги, чтобы задержаться в то время как старый зануда – ее покровитель разглагольствовал о живописи на полтора тона громче, чем следовало. Владимир не расслышал, всего, что Донской говорил, да и не хотел, но было явно и ожидаемо, что все замечания незваного гостя об услышанном, касались исключительно одной солистки. Ни музыка, ни оркестр его, как будто, не интересовали. Он, видимо, даже не скрывал своих намерений продвинуть свою пассию, либо принимал его, Комстадиуса, за дурака. Во всяком случае, именно так Владимиру представлялась эта ситуация. Так или иначе, он рассчитывал проигнорировать Донского и тихонько покинуть зал через сцену, покуда князя будет занимать Кавос. У Комстадиуса уже не было ни сил, ни желания вступать в полемику с сиятельной особой и служить ему очередным досужим развлечением. Но Катерино Альбертович не дал ему ускользнуть:

- Владимир Федорович! Уделите нам с князем минутку, не откажите.

Отказаться в этой ситуации было бы неуместной грубостью, учитывая, как он успел досадить директору и замучить его своими капризами. А как ни крути – Кавос человек порядочный, честный и чуткий к искусству, до сих пор во всем ему угождавший, даже скрепя сердце.
Утерев пот со лба, Владимир неторопливо приблизился к старикам и сдержанно поклонился. Чувствуя себя неуютно, возвышаясь над двумя сидящими в креслах особами, Владимир скрестил руки. После официального представления, Кавос не нашел ничего лучше, как повторить, причем не без некоторого злорадства, недавние слова князя.

- Вот, Дмитрий Юрьевич полагают, что певица ваша, на которой вы с таким упрямством настаивали, чересчур мягка-с для суровых древнерусских времен.

- Правда ваша, князь. Первый акт, однако же, как вы могли заметить, требует именно такого характера. Для сцены мы репетировать только начали, дайте сроку, Надежда Ивановна еще сама своей силы не знает. Что до Древней Руси, то не бывало с тех пор еще времени, которое бы не было суровым. Оно же или ломает или превращает нежных женщин в воительниц. Не так ли? – Владимир на мгновение отвлекся на собственные воспоминания, и продолжил с неискренней улыбкой, - Время и мужчины.

 Отправлено: 26.05.15 22:45. Заголовок: После того, как прош..

После того, как прошли первый акт, настроение Катеньки упало ниже оркестровой ямы. Трубина пела и играла чудесно. В ее голосе, манере держаться было столько нежности, простоты и чистоты, что все, кто находился в зале, невольно залюбовались юной крепостной певицей. В перерыве то и дело слышались комплименты в адрес Nadine, которые та принимала без всякого жеманства или самодовольства, напротив, краснея от обилия похвал. Когда Трубина поравнялась с ней, Катиш постаралась изобразить нежнейшее, почти материнское выражение покровительственной опеки.

- Ах, Наденька, это было чудесно! Уверена, в скором времени вам предстоят куда более серьезные партии, не сомневайтесь.

- Вы думаете, Катерина Андреевна? – чуть насмешливо, как показалось Басовой, улыбнулась Nadine и прошла мимо, не удостоив бывшую примадонну больше ни единым словом.

Катенька даже задохнулась от такой наглости. Подумать только, еще не успев скинуть ее с пьедестала, эта девчонка уже возомнила о себе невесть что. Ну-ну, посмотрим, что она скажет после репетиции. Басова обеспокоенно посмотрела на князя Донского. Тот, как обычно, делал вид, что даже не замечает ее присутствия, однако, по тому виду, с каким он разговаривал с Кавосом, было понятно, что тонкая игра по продвижению Катюши на главную партию уже началась.

Второй акт прошел уже тяжелее. Петровский никак не мог взять в толк, чего от него требует Комстадиус. Его Игорь в мирных сценах напоминал скорее крепостного мужика, а там, где требовалось глубокое драматическое исполнение, князя в исполнении Константина Владимировича можно было принять в лучшем случае за подвыпившего, а в худшем за несколько повредившегося рассудком. Трубина тоже потерялась. Сцена, где Ольга провожает мужа в поход, получилась у нее излишне экзальтированной, а ария княгини, узнавшей о страшной гибели мужа, напротив слишком сдержанной. Комстадиус морщился, ругал оркестр, Петровского, хор, много раз беседовал с Трубиной, да так, что под конец бедная девушка даже уронила несколько слезинок за кулисами.

И вот, третий акт. Под звуки оркестра Катя вышла на сцену и запела жалобную песню слепой девушки-древлянки о славном городе Икоростене, о своей семье, погибшей в огне, и о горькой доле сиротки. В сцене разговора с княгиней Басова постаралась максимально выложиться и придать своему голосу те самые драматические интонации, которых, по ее мнению, так не хватало Трубиной. Однако Катю изрядно подводила манера. С таким бы посылом играть цариц да графинь, а не слепых побирушек! Катиш чувствовала себя откровенно неудобно в нынешнем образе и тщетно пыталась это скрыть вокальными данными, пусть даже в ущерб актерской игре.

Репетиция окончилась, все начали расходиться. Дмитрий Юрьевич тоже поднялся со своего места, пожал руку Кавосу и, кажется, собрался уходить. Катя бросила на Донского полный отчаяния взгляд, не веря, что все так просто закончится, но князь даже не обратил на него внимания. Оркестр зашуршал нотами - музыканты тоже собирались домой. На сцене бестолково толкался Петровский, напевая арию Игоря из первого действия. Катенька буквально подскочила к нему и завела какой-то пустой разговор, бесконечно поглядывая в сторону Кавоса и Дмитрия Юрьевича. Вот к ним подошел Комстадиус, и… Басова затаила дыхание, ожидая, чем все это закончится.