Отправлено: 08.05.10 12:52. Заголовок: Особенности русской спекуляции и благотворительности

Дата - 16 декабря 1832 года, вторая половина дня
Место - оружейная лавка
Участники - Борис Маркинов, Каталина фон Эгер, Эвлалия Турчинова

 Отправлено: 09.03.11 12:35. Заголовок: Слабый огонек догора..

Слабый огонек догорающей свечи жалостливо вспыхнул и встрепенулся в предсмертной агонии. Тени и тусклые отсветы. Таинственная ночная гостья у окна. Никогда еще унылое жилище Маркинова не посещали такие знатные персоны, а женщина, которую он имел счастье лицезреть перед собой, при всем своем великолепии была его родственницей. Красивая. Яркая. Ослепительно яркая… Но какая-то чужая. Незнакомка, с безраздельным отчаянием смотрящая ему в глаза, лишь отдаленно напоминала ему ту Лили, которую он когда-то знал и любил. Возможно, незнакомка была гораздо красивее. Но это была не Лили Чернецкая. Нет.
- В чем же дело, дорогая? – Он снисходительно улыбнулся. – Кури, раз тебе нравится. Тебе идет. – Борис никогда бы не признался, что на самом деле ему было глубоко все равно. Между ними пролегла глубокая пропасть, а сегодняшняя встреча не сближала их, а усиливала разрыв. Они никогда не станут единым целым. Они давно чужие, но сказать об этом напрямую Лили было жестоко. И чем дальше, тем меньше Борису хотелось называть свою гостью этим далеким, по-домашнему интимным прозвищем.
Эвлалия Михайловна. И только так.
Чувствовала ли это она? И если нет, то откуда тогда взялась ее грусть и обреченность? Ее жаркие объятия словно обожгли его адским огнем. Наверняка, эта странная женщина разбила не одно сердце. Она умела соблазнять и очаровывать, и при других обстоятельствах Борис поддался бы ее губительным чарам.
- Скажи… милая кузина, ты когда-нибудь любила безответно? – Он медленно обхватил ее тонкую талию, привлек ближе, так что мог расслышать биение ее сердца. Он смотрел в ее темные глаза, загадочные, манящие своей глубиной. – Уверен, что не любила. И дай тебе бог никогда не узнать, что это такое. А если и не безответно… ты любишь и веришь, что любима, но любовь твоя – химеры. Ты знаешь, и тот, кого ты любишь, знает, что никогда вас не сведет снова судьба, что встреча ваша первая и последняя. И наконец, ты знаешь, что не быть вам вместе – не судьба. Ты не можешь сделать шаг, чтобы стать ближе к тому, кого ты любишь…но и забыть его также не можешь. Скажи, тебе знакомо это чувство…Лили?

 Отправлено: 12.03.11 21:31. Заголовок: -- Ты о чем? – в тем..

-- Ты о чем? – в темных глазах Эвлалии промелькнул невольный испуг.
Вопрос Бориса казался ей странным, и Турчинова подумала, что, возможно, ему известно что-то о ее жизни. В самом деле, слава мадам Турчиновой разнеслась довольно далеко, и в кругах близких к свету порой только и говорили, что о ее ночных похождениях. Так неужели же и до этого медвежьего угла докатились отголоски сплетен?
Прошлое… С ним покончено раз и навсегда, и то, что было раньше, больше никогда не повторится. Сергей же Турчинов был ее первой и самой страшной ошибкой, за которую она расплатилась годами одиночества и отчаяния. Ты ревнуешь? Помилуй… К кому? Меня? К мужу?
Он никогда не был ее любовью. Более того, она никогда его не уважала.
Она ненавидела мужа и не скрывала этого. Так же, как она ненавидела большинство своих поклонников.
Больно и страшно… Чувствовала ли она его холод и отчуждение? Может быть, на уровне подсознания. Сама она не отдавала себе в этом отчета.
Ты назовешь меня порочной, распущенной… Может быть. Так было. Но скоро ты поймешь – это только слова. Чужие слова… Я была такой. Когда-то. Но ради тебя стану прежней Лили…
-- Истинная любовь редко бывает счастливой, - В невольном порыве Эвлалия вдруг крпеко стиснула своей хрупкой, гибкой рукой руку Бориса. – Боги завидуют смертным… они не прощают чужого счастья… никогда… Но иногда они вознаграждают за страдания.
Не отводя воспаленного, пылающего взгляда от такого любимого, такого красивого лица, Лили выпустила его руку из своей и с неизъяснимой любовью и нежностью коснулась его лица. Красивые губы ее были приоткрыты, ей как будто было трудно дышать.
Я любила… Да, я во время разлуки любила другого… так, как хотела любить тебя. Но тебя не было рядом. Боря, Боря… что же сделалось со мною? Виновата. Быть может… Прости. И я знаю, почему это так быстро разрушилось…
-- Это судьба, милый. Она вознаградила нас…
Она не договорила. Слезы ручьем хлынули у нее из глаз. В отчаянии Лили прильнула к Борису всем телом, рыдая, как будто она только что пережила большую потерю. Она сама не знала, почему так, но вся та боль, которую она уже много лет носила в себе, вдруг вырвалась наружу. Это продолжалось несколько минут. Наконец, почувствовав себя ослабленной и изнуренной, она затихла и охрипшим голосом прошептала:
-- Я знаю, что не должна была плакать. Так вышло… Сама не знаю, почему. Я страдала без тебя. Всегда хотела забыться…
Лили не ослабляла своих объятий, чтобы не разрушить связи с возлюбленным, чувствуя, что придет в отчаяние или сойдет с ума, если они опять разойдутся… пусть даже по противоположным углам одной комнаты. Потухающая свеча в последний раз жалостно встрепенулась, и в последней ее вспышке Лили еще раз уловила непрезентабельность той страшной реальности, которая теперь окружала Борю, и ей снова как будто стало неловко, стыдно за свое богатство, которого она не заслужила. Все брошу к твоим ногам. Ничего мне не надо… Уйду к тебе, и буду жить… Пусть в бедности, ну и пусть… Я уже была богата, и счастья мне это не принесло. Мне не нужно ничего…
Не нужно ничего… Кроме любви. Кроме тебя.
Не нужно.

 Отправлено: 15.04.11 10:01. Заголовок: Лили, моя милая дево..

Лили, моя милая девочка…
Боре было безумно жаль ее, вырванную из привычной жизни и принесенную в жертву неумеренным амбициям родственников. И жаль себя. Они оба были жертвами турчиновской алчности, только кто из них страдал больше? Сколько долгих дней он тщетно пытался забыть Лили, и вот недавно, после встречи с Маргаритой, ему это почти удалось. А сейчас он чувствовал себя виноватым перед этой женщиной, которая не забывала его ни минуты, звала его холодными зимними ночами и верила, верила, верила… Борис снова оглядел ее. Этой сильной, гибкой, словно пантера темноволосой красавицей нельзя было не восхищаться, и один ее взгляд, одно слово могли обезоружить любого. Мог ли он знать, в какую роковую, обольстительную дьяволицу превратиться его прелестная кузина?
- Какая ты красивая, - словно в подтверждение своих мыслей прошептал Маркинов, обняв ее за плечи. Его ладонь почти касалась ее груди, которую глубокий вырез платья скорее скрывал, чем показывал.
-Забудь свою боль, - он наклонился и нежно поцеловал соблазнительную ложбинку, от чего Лили часто-часто задышала.
Как будто Марго явилась к нему во сне из глубин подсознания. Как будто ее, а не Эвлалию, он держал сейчас в своих объятиях. Не воспоминания туманной юности, а совсем иное чувство захлестнуло его. Не милая Лили, а опасная, притягательная, обольстительная Эвлалия звала его к себе. Борис сомневался, что любит Эвлалию так как любил Лили, но до чего же ему хотелось ее соблазнить, эту Клеопатру!
…Дальнейшее пронеслось как единое мгновение, но чувства, обуревавшие Бориса за время их близости, были самыми разнообразными, колебались от острой ненависти к виновнице всех невзгод до глубоко интимной нежности, от ледяного безразличия к «чужой» до восхищения этой необычной, неземной красавицей.

 Отправлено: 17.04.11 13:15. Заголовок: Долго слушала молитв..

Долго слушала молитвы горьких трав,
Долго плакала, свивая нитью дым…
В его объятиях Лили успокоилась, притихла, а ласки любимого человека проливались бальзамом на больную душу, покрытую незаживающими, кровоточащими ранами с того самого дня, когда их любовь погибла, и, казалось, навсегда. Она только шептала всякие бессвязные глупости, смысл которых если и был, то сводился к одному – как сильно и страстно любит она Бориса, и как страдала в разлуке, ища забвения в разврате. Он целовал ее лицо, тело, постепенно освобождая женщину от неудобного платья и корсета, и Лили мгновенно позабыла обо всем, проваливаясь в бездну чарующих волнений, которые дарила ей близость любимого.
Простить всех… а заодно и себя. И быть с тем, кого люблю.
Лили страстно обнимала и целовала своего возлюбленного, каждым своим прикосновением даря ему свою привязанность, самую горячую любовь, без которой ее бестолковая жизнь окончательно утратила бы смысл, и как будто просила прощения за то, что произошло между ними. Мог ли он ее простить?
Я пришла бедой,
Дождевой водой,
Горькою слезой,
Слепой грозой —
Так напейся меня и умойся мной…
Охваченная новым, огневым возбуждением, Лили трепетала и извивалась в его объятиях, и ей казалось, что она вот-вот умрет от избытка эмоций, но совершенно не чувствовала страха, ее азарт вскипал все сильнее, бросая отчаянную Эвлалию в бешеный водоворот собственных чувств и желаний. Она любила… она не знала, не ведала, что все еще способна любить.
Удержи меня,
На шелкову постель уложи меня.
Ты ласкай меня,
За водой одну не пускай меня…
…Когда, наконец, все закончилось, и наступило умиротворение, Лили почувствовала внутри себя свежий приток новых сил, новой жизни, и даже испугалась поначалу, что ее любовь отняла у Бориса часть его жизненной силы. Никогда она не чувствовала сейчас такой счастливой, как сейчас, в богом забытом местечке, в слабо освещенной каморке на окраине столицы. В объятиях любимого…
Как она была прекрасна сейчас, но никто, кроме Бориса Маркинова никогда не видел Эвлалию Турчинову такой воодушевленной, сияющей. Агатовые глаза просто искрились от счастья и восторга, а все тело словно кричало о неуемной любви. Красивее чем всегда.
-- Боря, прости меня… Если сможешь, - Лили слабо и несколько наигранно улыбнулась, в глубине души понимая – она давно уже прощена, и никто и ничто не разлучит их больше. Изящные пальцы ее нервно мяли тонкую папиросу, и Эвлалия рассеянным взглядом искала огонек свечи, чтобы прикурить. Наконец, она разглядела слабый источник света в противоположном углу, и, слегка поежившись от холода, накинула на себя какое-то покрывало, грубая ткань которого была непривычна для ее тонкой, нежной кожи. Лили перебралась в тот угол, и, прикурив от свечки, поднесла к губам папиросу, медленно и со вкусом вдохнула дым, затем вернулась к кровати, обняла возлюбленного, всем телом прильнув к нему.
-- Немного терпения, милый… и скоро мы сможем жить, ни в чем не нуждаясь.
Бурное воображение Турчиновой уже строило планы, как она в ближайшем времени обчистит своего супруга.

 Отправлено: 16.05.11 11:35. Заголовок: Страстная. Безбожная..

Страстная. Безбожная. Пустая.
Незабвенная…
Лунный свет, просачивающийся сквозь окно в полумрак, заливал молочным светом точеное тело женщины. Она была такой прекрасной, такой совершенной, какими бывают только героини восточных сказок, за одну улыбку которых шли на всевозможные безумства земные властители, отважные рыцари, да и в промахах олимпийских богов порой были повинны смертные красавицы. Живи эта опасная как клинок кинжала чаровница в древние времена, наверняка из-за нее разразилась бы очередная Троянская война, а может быть, она зачала бы от Зевса нового могущественного героя. Но здесь, увы, не мир древних сказаний, а он не персидский шейх и царь александрийский, а всего лишь Борька Маркинов. Одинокий, неустроенный неудачник.
-Не надо, милая кузина. Мне неловко, стыдно принимать от тебя дары, пусть даже и как доказательства твоей любви. Не пойми меня превратно.
Проклятие... Сама того не желая, Лили унизила его, предложив свое покровительство. Содержать любовника на деньги мужа? О, как это было во вкусе французских романов, которыми в свое время зачитывалась Лили Чернецкая.
Манон? Пошлая кокотка в буклях и кринолинах.
-Я не шевалье де Грие, но и ты не Манон Леско… Тебе не к лицу этот образ. Ты Клеопатра, Семирамида, царица Савская. Они осыпали милостями подданных, которые сумели им угодить, они дарили царскую милость в благодарность за любовь, но… я не хочу быть облагодетельствованным даже самой царицей Савской. Ты ведь не обидишься…Лили? – его смущенный взгляд блуждал по соблазнительным нежным линиям ее прекрасного тела, словно лаская каждый изгиб, каждый участок ее мраморной кожи.

 Отправлено: 22.05.11 14:28. Заголовок: Ну вот… я унизила те..

Ну вот… я унизила тебя, не желая того. А ведь я всего лишь хотела… показать, что мне не жаль ничего… что ничем я не дорожу… что вся моя жизнь пуста и утратила всякую цену. А ты не хочешь быть обязанным… как это в твоем духе, милый кузен. Ты будешь утверждаться и доказывать неизвестно что неизвестно кому. А докажешь ли?
Странная встреча, странная ночь. Любовь с привкусом горечи. Лили вдруг почувствовала, что их близость – вопреки всякой логике – отдалила Бориса от нее. Эта смутная догадка нещадно сверлила ее подсознание, но доказательств этому Турчинова не находила. Разве он не любил ее по-прежнему, так, как она хотела? Разве он упрекал ее в чем-то? Разве их страсть не была разделенной? И все же… что-то было не так, как будто из их отношений ушла какая-то не видимая простым глазом, но очень важная составляющая. Лили торопливо поднесла к губам папиросу, шумно вдохнула дым.
-- Я виновата перед тобой уже тем, что я богата, а ты беден, но я с радостью пошлю все к черту, - глухо и отрывисто произнесла она. – И немедленно… Сегодня же.
Лили встала, погасила папиросу, и, невзирая на поздний час, начала почти на ощупь искать на полу свой корсет, хотя не имела ни малейшего понятия, как она наденет его без помощи горничной. Едва ступив на пол, Лили пронзительно вскрикнула, наступив на что-то острое, и, потеряв равновесие, рухнула на пол.
-- Господи, что это, - Лили ощупала тот предмет, на который наступила, и, не вставая с пола, вытащила его на свет. В полумраке загадочным светом мерцнули ярко-зеленые огоньки. Колье и браслет «змейкой», только что сделанные по ее частному заказу ювелиром. Второй браслет, точно такой же, еще не был готов, и княгиня Турчинова обещала прийти за ним позже. Каким образом они вывалились из футляра?
-- Нравится? – равнодушно улыбнулась она. – Красиво, правда… Тонкая работа. Увы, я уже давно не дорожу этой суетной роскошью… Но за неимением настоящего, увы, приходится довольствоваться жалкими подделками. Оставь это у себя. Просто… на память. Я хочу, чтобы у тебя осталось что-то от меня, - в голосе женщины послышалась трагическая обреченность.

 Отправлено: 24.05.11 11:34. Заголовок: - Лили, встань. Пол..

- Лили, встань. Пол холодный, не хватало еще, чтобы ты подхватила простуду.
Маркинов спустился к ней, и, присев рядом, осторожно взял Лили за руку. Какой хрупкой, одинокой и уязвимой представала перед ним эта холодная, закрытая, надменная женщина!
- Ты ушиблась? – ласковый, располагающий полушепот. Борис коснулся губами ее изящного запястья, но немного неловко, и роскошное сверкающее ожерелье выскользнуло из руки красавицы и упало на пол. Борис поднял ожерелье и на мгновение задержал на нем взгляд. – Оно очень красивое. Разве это не настоящие изумруды?
Свободной рукой Маркинов приподнял копну ее растрепавшихся черных волос, и надел колье на шею Эвлалии, на редкость умело защелкнув замок. Изумрудная змея пустила прихотливые кольца вокруг гибкой шеи женщины, а колдовское зеленое сияние оттенило белизну ее нежной кожи. Украшение невероятно шло к ее внешности, но внезапно другое видение всколыхнуло, взбудоражило его воображение. Стройная рыжеволосая девушка с ослепительно-зелеными глазами, манящими и сверкающими, как изумрудный узор на коже змеи. Маргарита… как пленительно смотрелась бы она в этой драгоценности! Пытаясь разогнать видение, Борис встряхнул головой и напрямую взглянул в глаза Лили.
- Ты так странно говоришь…на память… Разве ты не хотела остаться со мной навсегда?
Опомнись, подлец! Разве это честно? Думая об одной женщине, ты одновременно предлагаешь свою любовь другой, между тем, как ты, глупый неудачник, не достоин и мизинца каждой из них. Ах, Лили, прости меня…и не смущай больше. Если бы у тебя хватило воли взять и уйти. Просто взять и уйти. Самой. Потому что не могу тебя отпустить, хотя и не нужна ты мне больше. Я тебя не люблю больше, Лили! Я тебя не люблю, ты слышишь?Я тебя не люблю! Не люблю!
- Я тебя не люблю больше. Прости. Я не был честен с тобой.

Скрытый текст

Какая ж я сволочь, Лили

 Отправлено: 25.05.11 20:27. Заголовок: Боже мой, нет слов, ..

Скрытый текст

Боже мой, нет слов, одни эмоции, преимущественно нецензурные

Если бы можно было убить словами, Эвлалия Михайловна тотчас упала бы замертво от «честного» признания Бориса. Ее боль, блуждавшая где-то в потаенных темных уголках души, в единый миг вспыхнула гигантским огненным потоком, который вот-вот прорвется наружу сквозь жерло вулкана. Глаза ее округлились и наполнились слезами. Лили в отчаянии вырвала у Бориса свою руку, и, вскочив, опрометью бросилась на кровать, изредка испуская глухие стоны – у нее не было сил дать волю своему отчаянию.
-- Не любишь? А я это чувствовала… Я чувствовала. Ты был здесь со мной, и в то же время так далеко отсюда. Я не буду спрашивать, кто она… Скажи только – у тебя есть другая?
Она обхватила руками свою голову, и, окончательно потеряв контроль над собой, опустилась на колени рядом с Борисом, крепко обняв его. Ей вдруг стало безумно больно от мысли, что она может снова утратить навсегда своего любимого. И что тогда? Жить ей незачем…
-- Боря, я не хочу ничего знать, ты слышишь!.. – закричала она, давясь собственными слезами. – Я не отпущу тебя. Не отдам тебя другой женщине, кем бы она ни была. Мы были вместе всегда, мы созданы друг для друга, нас сама судьба связала, и я хочу быть только с тобой… Я люблю тебя! Не оставляй меня, слышишь! Я не переживу… Если ты прогонишь меня, я тут же побегу к мосту и брошусь в реку, а виноват в моей смерти будешь ты…
Умереть, умереть… отравленной, обманутой, покинутой.
Нет!.. Только не это…
Почему, почему так? Нашла любимого и тут же его потеряла. Ах, да… В памяти ее мелькнуло яркое воспоминание вчерашнего дня. Когда они встретились, Маркинов прощался с другой женщиной. Она? Неужели? Какая ложь!..
-- Ты был с ней… сейчас. С ней, а не со мной. Та женщина… на улице, с которой ты прощался вчера… это она? Скажи, это она, та, которая… Боря, нет!.. Она не будет любить тебя так, как люблю я…
Огненная лава давила в груди все сильнее, и стало трудно дышать. Ей казалось, что змея, гигантский полоз, обвивает своим хвостом ее шею. Одно кольцо, другое… С каждым кольцом все плотнее. И вот уже нет сил дышать…
-- Змея… помоги мне… я не могу больше, - сдавленно простонала Лили, чувствуя, что проваливается в небытие. Постепенно змеи исчезли, на их смену приходили какие-то новые, столь же пугающие видения, и Лили все кричала, кричала, пока были силы, и последним ее ощущением было то, что руки и ноги ее стали совсем как будто ватными, и, совсем обессилев, Лили стала медленно оседать на холодный пол…

 Отправлено: 10.06.11 11:40. Заголовок: Обморок Лили застави..

Обморок Лили заставил его – не то, что пожалеть! – раскаяться в своей жестокости. Борис поднял девушку и бережно уложил на кровать. Какая бледная, боже правый! И совсем не похожа на ту роковую соблазнительницу Эвлалию Турчинову. Лили, милая, бедная девочка… Она ни в чем не виновата. Но чем он теперь мог ее утешить, после того рокового признания?
«Змеиное» ожерелье и вправду было очень тесным и громоздким, в том состоянии, в котором пребывала сейчас Лили. А Маргарита… А что Маргарита? Как бы она ни любила, она никогда не станет для него доступной и досягаемой. Не ровня… нет. Борис наклонился к бездыханной Лили, и первым делом снял с нее ожерелье, мешавшее ей дышать, затем начал уверенными, решительными движениями массировать ее лицо, грудь и шею, пытаясь вдохнуть в нее жизнь. Как назло нюхательной соли у Турчиновой не оказалось, очевидно, обмороками она не страдала. Борис пошире распахнул окно, и ворвавшийся поток ледяного воздуха сделал свое дело – девушка начала приходить в себя. Слава богу! Понемногу мертвенная бледность исчезла с очаровательного личика Лили, и несчастная открыла глаза. Проклятие, какой взгляд. Так смотрит безысходность в глазах самоубийцы.
- Не говори ничего, Лили, - Борис обнял Эвлалию за плечи, стараясь вложить в это как можно больше нежности. – Ты… ты прости меня, моя милая, хорошая… Мы отвыкли друг от друга…возможно. Ты красивая, ты замечательная, самая лучшая… Лили, ради бога… забудь обо всем, что я тебе сказал.
И опять – ложь. Как можно так спокойно лгать, уверяя в своей любви женщину, от которой, действительно, давно отвык? Только ли для того, чтобы ее успокоить? Или все же ради себя? Разве ж не надеялся он, что в объятиях Лили забудет о прекрасном, дивном видении – Маргарите? Мэгги…

 Отправлено: 27.06.11 20:50. Заголовок: Предательство, преда..

Предательство, предательство,
Души незаживающий ожог.
Лили почувствовала, что выплывает из тьмы, из пустоты, окутывавшей ее, как ей казалось, целую вечность, а вместе с сознанием к ней возвращалась и боль, напоминавшая женщине о том, что она, Турчинова, еще жива. Жива, несмотря на то, что всячески этому сопротивлялась. Измученная, выпотрошенная до основания, сгоревшая изнутри, она еще готова была ухватиться за последнюю надежду, только бы остаться с тем, кого она с такой силой, с такой страстью, болью любила, кого отчаянно звала все эти годы.
Не любит… Больше не любит. Немыслимо…
Она протянула руки к неверному своему любимому, чтобы его обнять, но то ли силы изменили ей, то ли гордость, спавшая все эти годы мертвым сном, проснулась вдруг.
Не говори ничего… Она и не могла говорить. Только слезы, ручьями лившиеся по ее лицу, красноречивее всяких слов, говорили о ее страдании, которое было беспредельным, неутолимым.
Я не скажу… Мне сказать нечего. Что ты сделал со мной, любимый? Зачем?..
Как глупо. Обрести возлюбленного, и тут же его потерять.
И все же…прикосновения любимых рук помимо ее воли обезоруживали ее, вливая в ее черное, гнилое, но еще живое и способное чувствовать сердце дурманящий яд надежды. Ей хотелось разрыдаться, излить, высказать ему всю боль, жестоко ее терзавшую, но вместо этого Лили в исступленной горячке прижалась к Борису, с трепетной нежностью обнимая любимого, пряча лицо на его груди. Ее длинные, спутавшиеся черные волосы в беспорядке рассыпавшиеся по спине и плечам и отрешенный взгляд делали ее похожей на языческую шаманку, творящую таинство приворота. Полуоткрытые губы ее шептали какие-то бессвязные обрывки фраз, но до того тихо, что ни Борис, ни сама Лили не в состоянии были ничего услышать. Она сама не понимала, что происходит с нею, но знала одно – она поверит любому его слову, даже заведомой лжи – и ничего не могла с этим сделать. Ни счастья, ни покоя, ни умиротворения – только тягостный, обволакивающий тело и душу дурман, которому даже сопротивляться нет сил.
Люблю – и будь я проклята! Будь мы оба прокляты… Я с тобой – и будь что будет. В пропасть так в пропасть. И себя погублю, и тебя утащу за собой!
И не страшно…совсем не страшно. Жить на лезвии ножа… за последние годы это стало таким привычным. Только больно очень. Так больно, что хочется отдать все, лишь бы не терпеть эту боль… Пожалуй, и бояться нечего, кроме этой боли.Предательство, измена. Что может быть больнее? Для того ли я шла к тебе, любимый, сквозь холод и мрак отчаяния, сквозь безумие собственных страстей, чтобы услышать…нет, не верю!..
-- Не верю… - словно предсмертный стон раненой птицы. – Не верю…и никому не отдам тебя… Любовь к тебе – это все, что у меня осталось, это единственное, что удерживает меня в мире живых. Не отнимай у меня это единственное…
И если спит в тебе любовь,
Меня хоть пожалей.

 Отправлено: 25.07.11 14:19. Заголовок: Влекомый не столько..

Влекомый не столько жалостью, сколько мыслями об утраченном прошлом и желанием во что бы то ни стало собрать осколки их былого романа, Борис притянул Эвлалию к себе. Она казалась ему какой-то маленькой, хрупкой, даже беззащитной. Ее руки были холодны, как будто неживые, и Борису даже стало страшно. Лили вздрогнула, когда его руки прикоснулись к ее лицу, чтобы убрать спутавшиеся черные пряди.
- Нет у меня другой женщины, милая сестренка, - криво усмехнулся Маркинов, и в его словах прозвучала странная горечь. – И не было…
Это правда, какие уж тут женщины в его-то положении?
- Прости меня, Лили, - тихо проговорил он, беря ее ладони в свои. – И успокойся… Я не отпущу тебя, и никому не отдам. И мы наконец-то будем счастливы.
Если сможем… И властны ли воспоминания всей жизни стереть из памяти одну – всего одну! – случайную встречу? Мэгги, Мэгги… Он вспомнил ее прекрасные глаза, горящие любовью, нежные губы, прильнувшие в страстном поцелуе, восхитительные рыжие волосы. Возможно ль забыть такое?
- Мы будем счастливы, дорогая. Ведь мы давно к этому стремились. Не правда ли? – он поднял ее голову, безвольно упавшую к нему на грудь, и повернул лицом к себе, так что теперь они смотрели друг другу в глаза. По правде сказать, Борису было неловко, совестно, больно смотреть в глаза этой женщине, слепо верившей ему и безоглядно любящей. Он чувствовал себя очень дурным, скверным человеком... предавшим самую дорогую... любимую, единственную. -Ты всегда была мне нужна, Лили. И сейчас нужна... А сейчас особенно. Как никогда.

 Отправлено: 26.07.11 10:01. Заголовок: Она хотела бы повери..

Она хотела бы поверить ему… но остатки ее здравого смысла почему-то всерьез отказывались принимать его извинения за чистую монету. Он уже сказал все, что действительно думал, и никакие оправдания не снимут ее боль. Ее сердце уже разбито неосторожным, не вовремя сказанным, хотя и истинным, признанием.
А впрочем, сама виновата. Любовь… жалость… Вздор! Сорваться бы сейчас с места, да уехать в самый скверный притон, а там уже будь что будет. Доживет она до утра – не доживет – какая теперь разница? Лили тревожно вскрикнула, когда ее потухший темный взор встретился с незамутненным взглядом его лживых серых глаз. Возможно ль?
Неужели тебе приятно меня мучить? Или это расплата за прошлую слабость?
Эвлалия вдруг резко отстранилась от него, как будто боялась этого человека или презирала. Она любила, любила по-прежнему, но сейчас ее сердце было ранено, любовь истекала кровью, а воля и гордость были сломлены… ведь есть вещи, которых прощать нельзя.
-- Я хотела бы простить, но я не знаю, смогу ли, - охрипшим, приглушенным голосом прошептала Эвлалия. Ее лихорадочный, беспокойный, острый взгляд просто сверлил Маркинова. – Не хочу напоминать тебе об этом унижении… а разве ты меня сейчас не унизил? Да, среди Чернецких я была единственной, кто не считал, что ты чем-то нам обязан… Да, я знала, что они не относятся к тебе как к равному, я видела всю фальшь, и так страдала. Я хотела…да, я хотела, чтобы ты стал для них родным и близким, чтобы они любили тебя только за то, что ты есть, что ты одной крови с ними, так, как я сама тебя любила. И меня утешало только то, что со мной ты, по крайней мере, не был одинок… Я не хотела говорить…как не хотела вспоминать об этих людях, которых для меня уже давно не существует. Знать их больше не хочу. Да и они от меня, полагаю, уже давно отреклись, - она горько усмехнулась. Но до Чернецких ей дела не было. Как, впрочем, и до Турчинова. Где он сейчас, одному богу ведомо… и уж точно, придя домой, решит, что супруга его опять в тяжелом загуле.
Верю я тебе или нет? Какая разница… Где твоя гордость, Лили? Как же низко я пала…
Но оттолкнуть Бориса, перечеркнув свою первую и единственную любовь, было выше ее сил. Честен он перед ней или нет…но ведь и она небезупречна, а он даже не спрашивал Лили о ее прошлом, хоть, наверняка, прекрасно все понимал.
-- Не знаю, примешь ли ты меня после всего этого… А ведь я падшая женщина, Борис Дмитриевич, я стала таковою, в такой мерзости живу, - с каким-то холодным безразличием и цинизмом проговорила Турчинова, как будто бы она давно привыкла к этому самоунижению. – А ты и не знал… Ты знаешь, я оправдать себя все время пытаюсь, будто бы это все из-за того, что у нас тогда не срослось… Забыться хочется, о боли своей позабыть, ведь мне об этом все время тот человек напоминает, муж мой… Просто присутствием своим напоминает. Смотрю на него и думаю – а если б на его месте был Боря Маркинов, все б было иначе. И я бы была совсем другой – доброй, честной, хорошей…

 Отправлено: 26.07.11 11:44. Заголовок: Путаный, сбивчивый, ..

Путаный, сбивчивый, беспокойный монолог Эвлалии всколыхнул чувства в его застывшем сердце. Маргарита…да, она красива, пленительна, чиста, но юная Панина осталась в его памяти лишь мимолетным, полуреальным видением, и, возможно, если бы они встретились при других обстоятельствах, она явилась бы не неземным божеством, а вполне обыкновенной светской девушкой, каких много. Глядя на некогда горячо любимую кузину, Борис Дмитриевич невольно признавал, что такого горячего, отчаянного сердца, такой неистовой и прекрасной в своем трагизме любви, мир еще не знал.
- Мне все равно, милая моя Лили, святая ты или грешница, поверь, - он улыбнулся, нежно поцеловав ее в уголок рта. – Я запомнил тебя, моя прелестная кузина, такой, какая ты была тогда, в дни наших свиданий. Ты и сейчас осталась такой же, нисколько не изменилась. Даже еще красивее. Ты мне дорога такой, какая ты есть, - возможно, в первый раз за этот сумасшедший вечер Борис говорил искренне, от чистого сердца. – И я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда.
Мелькнувший в окне розоватый свет восходящей зари возвестил о начале нового дня, а для них – начале новой жизни, жизни, которая не будет похожа на прошлые, бездумно и беспорядочно прожитые годы. Жизни счастливой и наполненной любовью. Разве Эвлалия Михайловна, его милая сестренка Лили, этого не заслужила? О, если не она, то кто же, кто?

 Отправлено: 11.08.11 18:07. Заголовок: Я хотела остаться с ..

Я хотела остаться с тобой,
Я уже успела посметь.
Пахнет снегом прозрачная боль –
То ли даль, то ли высь, то ли смерть…

-- Я тоже хочу быть с тобой…
Несколько кратких мгновений Лили чувствовала на своих губах тепло его поцелуя, и внутри у нее словно что-то надломилось. Что происходило? Почему… она хотела верить ему, хотела верить каждому его слову, и – верила! Более того, она знала, что сейчас он говорит правду, хотя еще недавно Борис так грубо оскорбил ее, заявив, что она ему надоела. Она верила – но не от отчаяния, не от безысходности, не потому что ей терять нечего, но верила, потому что верила, и в тот момент, когда Лили сама это осознала и прочувствовала, она ощутила какое-то просветление, облегчение. Ее лицо оставалось по-прежнему бледным и уставшим, но в темных, мрачных, казалось, потухших, глазах, вспыхнул едва уловимый огонек жизни. Ей стало вдруг почти совсем хорошо, почти совсем легко, и она уже не чувствовала той боли, которая была ее постоянной спутницей с давних пор. Эвлалия просветленно улыбнулась любимому, и обняв его, притянула к себе.
Люблю. Верю.
-- Будем вместе… Всегда, всегда. Уедем, - прошептала она, запустив тонкие длинные пальцы в его светлые волосы. – Прочь отсюда. И никогда не вернемся… Мне все равно куда ехать, только бы подальше… подальше отсюда. Прочь, прочь…
Она как будто бы вновь стала прежней Лили, которую так любил ее милый кузен Боря, той, далекой, прекрасной и недостижимой… Клявшейся в вечной любви. До гробовой доски. И она умела любить… как никто.
-- О, не клянись луной, по десять раз меняющейся… Это путь к изменам, - продекламировала она. – Ты помнишь? У Шуваевых… я играла Джульетту, а потом еще Ариэля… Мария Львовна была в восторге, она сказала, что никогда еще такой чудесной Джульетты не видела. А почему? Ты знаешь… я не играла Джульетту, я была ею. Была! Мне не нужно было играть любовь к тебе, я ею жила и дышала… А они не поняли, они думали, что я настолько талантлива… А я и не играла вовсе.
Как и не играла Медею…Но тогда она была в угаре, в горячке. А сейчас все хорошо, все будет хорошо, по крайней мере, верить в это хочется. Только бы муж не стал искать ее!.. А он и не будет искать. Он быстро утешится в объятиях доступных женщин, всегда дававших ему то, что он хотел, и в той форме, какую он предпочитал. По правде, другой формы он и не заслужил, и, что греха таить, Эвлалия Михайловна, издеваясь над законным супругом, как он того хотел, всегда делала это искренне… знал ли он? А если и знал… ведь ему это приятно. Зато ей противно и мерзко.
Противно и мерзко. Да и я уже мерзкой стала… От этой ли грязи бегу я…или от себя самой?