Отправлено: 21.08.11 22:33. Заголовок: Шекспиру и не снилось

Время: зима - осень 1833 года
Место: Петербург, позже имение Ковалевского - Заболотное
Действующие лица: Зоя Данилова, Филипп Андреевич Данилов, Григорий Ковалевский

 Отправлено: 21.08.11 23:28. Заголовок: - Господин Ковалевск..

- Господин Ковалевский, - лакей впустил Григория в ярко освещенную комнату. Сегодня вечером Филипп Андреевич принимал гостей. Их было не так уж и много по столичным меркам, но Григорию, который отвык уже от шумного общества, такие вечера давались тяжело. А вот Филипп Андреевич настаивал на том, что ему – молодому еще человеку – просто необходимо их посещать. В сущности, сегодня он пришел сюда лишь для того, чтобы не обижать старика. С того первого дня, когда Ковалевский приехал засвидетельствовать свое почтение вернувшемуся на родину господину Данилову, прошло уже полтора месяца. Но за это время они успели сдружиться, а Григорий Петрович, испытывавший к нему ранее лишь благодарность за участие в его судьбе и судьбе матушки, стал питать к Филиппу Андреевичу почти сыновнюю любовь. Впрочем, в своих разговорах вспоминали часто они и родного его батюшку – Гриша помнил его мало, а вот Данилов мог порассказать о своем покойном друге многое.

В малой гостиной старого дома на Итальянской, который успел вновь стать жилым и модным всего за несколько месяцев, сегодня собралось много молодежи. Особенно молодых мужчин, которые, как мотыльки, порхали вокруг диковинного цветка, распустившегося зимой в Петербурге. Зоинька Данилова поражала всех вокруг своей красотой, остроумием, обаянием и талантами. Всех, кроме, Григория Петровича, который находил в ней столько искусственного, что с лихвой хватило бы на половину барышень в этой комнате. Зоя была единственным существенным недостатком Филиппа Андреевича, она была его слабостью. Избалованная кокетка, которая при ближайшем рассмотрении не могла вызывать ничего иного, кроме досады.

Гриша улыбнулся и шагнул навстречу хозяину дома. И начались взаимные приветствия. Григорий Петрович раскланивался, улыбался, отвечал учтиво на вопросы, а сам ожидал окончания этого неизбежного ритуала и возможности ускользнуть от любопытных глаз.
В соседней комнате слышалась музыка, кто-то из барышень играл на рояле. Вот уж чего никогда не понимал Ковалевский! Спрашивается, зачем выставлять на всеобщее обозрение свои сомнительные таланты? Григорий ценил музыку. У его матушки был удивительный музыкальный талант, и самое светлое детское воспоминание было то, как, ребенком, он забирался в глубокое кресло и слушал, как она играла на пианино. А теперь вот приходится стоять и слушать, как неловкие девичьи пальцы терзают четырнадцатую сонату Бетховена. Когда же барышня, наконец, закончила музицирование, собравшиеся вокруг разразились громом аплодисментов. А Ковалевский лишь ухмыльнулся и облокотился об колонну.

- О, мадемуазель Потапова изумительно играет, но и ей не сравниться с Зоей Филипповной! А как мадемуазель Данилова поет! – рядом с Гришей стоял молодой человек и восхищался талантами дочери хозяина дома. Он явно обращался к ближайшему слушателю, то есть – к нему, к Григорию. Мадемуазель Данилова тоже стояла не так далеко, чтобы не услышать восхищенных интонаций в голосе нового своего обожателя.

- Неужели? Зоя Филипповна еще и петь умеет ко всем прочим своим талантам?
- О да, как соловей!
- Соловей? – Григорий Петрович снова ухмыльнулся. - Вот как! Тогда я и впрямь поражен – не встречал еще девушек, умеющих подражать соловьям.

 Отправлено: 22.08.11 22:02. Заголовок: Разумеется, Зоя слыш..

Разумеется, Зоя слышала все. Однако далеко не восторженные восклицания в ее адрес заставили сильнее застучать сердце мадемуазель Даниловой. Потому что забилось чаще оно вовсе не от удовольствия – подумаешь, очередной комплимент, к тому же, произнесенный явно для того, чтобы его услышали, а от возмущения. Поистине, этот Ковалевский – несносный тип! И зачем только папа привечает его в их доме?! Да, безусловно, Зое известно, что Филипп Андреевич когда-то очень дружил с его батюшкой, а потом, когда месье Ковалевский-старший скоропостижно скончался, заботился о его вдове и сыне. Но это же вовсе не повод для того, чтобы последний практически поселился у них, с тех пор, как Даниловы вернулись в Петербург! И с первого же своего визита будто бы задался целью постоянно испытывать на прочность Зоино терпение, держась с нею, словно принц крови с простолюдинкой. С нею – дочерью его пожизненного благодетеля, ну не наглость ли?! Безусловно, Зоя уже не раз говорила об этом с папенькой, однако Филипп Андреевич, вопреки обычаю во всем соглашаться с дочерью, в том, что касалось месье Ковалевского, проявлял недюжинное упрямство, упрекая девушку в совершенно несправедливом предубеждении против Григория Петровича. И продолжал привечать его у них с огромной и необъяснимой для Зои радостью, которая временами даже порождала в душе мадемуазель Даниловой приступы ревности. А заодно и подпитывала неприязнь к Ковалевскому, и без того нашедшую там благоприятную почву. Впрочем, должно заметить, что и Григорий Петрович в накладе не оставался. Каким-то удивительным образом сохраняя неизменную вежливость в общении с ней, во всякой из пикировок, в которые превращался практически любой их диалог, он умудрялся сделать так, что Зоя начинала чувствовать себя перед ним совершеннейшей дурой. Но при этом, никак не могла упрекнуть его в неучтивости. И оттого лишь сильнее бесилась, а он – торжествовал! В этом девушка была уверена. Вот точно, как и сейчас, когда, безусловно, нарочно сделал вид, что не понял, о чем говорит его собеседник, отчего комплимент последнего немедленно обратился едва не в издевательство. Ужасный человек, ужасный!

- Зои, дорогая, я уже закончила! Теперь ваша очередь выступать, как мы и договаривались! – Лиза Потапова, подле которой, пока та музицировала, мадемуазель Данилова стояла, переворачивая нотные листы на пюпитре, с улыбкой посмотрела на задумавшуюся хозяйку дома и, заметив, как та едва заметно вздрогнула, звонко рассмеялась. – И кто же тот счастливчик, который навеял столь глубокие грезы, что вы совсем забыли о моем существовании?

- Лизетт, вы говорите вздор! – вспыхнула Зоя и, заметив недоумение в глазах собеседницы, тотчас поспешила смягчить резкость интонации мягкой улыбкой. – Я… я просто немного задумалась, выбирая, какую песню исполнить, вот и все. Но уже сделала выбор. Пусть это будет «Plaisir d'amour». Это очень популярный во Франции романс, но я не знаю, поют ли его в Петербурге?

- О, кто же не знает этой дивной песни! Я с радостью вам буду аккомпанировать, если не возражаете!

- Ничуть!

Со всех сторон вновь раздались аплодисменты и возгласы: «Просим, просим!». После которых девушка с торжествующим видом взглянула в сторону Ковалевского, замершего, словно изваяние, подле колонны неподалеку, сжимая в руке бокал шампанского, и, выждав вступление, запела:

- Plaisir d’amour ne dure qu’un moment.
chagrin d’amour dure toute la vie…

- Божественное сопрано, не так ли? – молодой человек, видимо, всерьез решивший обратить и Григория Петровича в ряды обожателей своего кумира, вновь повернулся к нему, восхищенно прижимая руки к своей груди. – Ах, да ради такой, как мадемуазель Зои, и я бы бросил все, подобно герою этой песни!

 Отправлено: 22.08.11 23:20. Заголовок: А ведь она ему почти..

А ведь она почти понравилась ему в первый визит в этот дом. Пожалуй, как любой мужчина, Ковалевский в первую очередь оценивал внешние данные любой представительницы прекрасного пола. Но он был не любой, помимо всего прочего, Григорий всегда ценил в женщине человеческие качества. А их у мадемуазель не было ни на грош. Сколь благородным человеком был ее отец, столь мелочной и поверхностной была сама Зоя. Убедиться в том выдался случай почти в тот же день, когда Филипп Андреевич уговорил Григория остаться на обед и отправил Зою позаботиться, чтобы слуги сервировали стол еще и для их гостя. Сам же он продолжал отказываться, ссылаясь, что неловко в первый же визит так докучать хозяевам и даже почти убедил Данилова. После чего поднялся и пошел вслед за мадемуазель Зоей, чтобы попросить ее не беспокоиться – он уже уходит. Но тут - то и стал невольным свидетелем явления ее истинной натуры. Девушка, отправив служанку на кухню, откровенно и вслух возмущалась его пребыванием в их доме, искренне полагая, что она находится в коридоре одна. Слова ее больно уязвили тогда самолюбие Ковалевского. «Как она может так говорить, не зная меня совершенно?!» - подумал он тогда и принципиально вернулся в гостиную к Филиппу Андреевичу, сказав, что, пожалуй, все же, останется на обед. В тот же день произошла их первая с Зоей словесная баталия. И уже тогда же Григорий оценил всю «прелесть» этой глупой и бездушной девчонки. Правда, надо признать, одно ее неоспоримое достоинство – отца мадемуазель Данилова любила и уважала. Хоть и было в этом чувстве достаточно себялюбия.

Зоя пела романс, а вокруг все слушали, затаив дыхание. Молодой человек, только что сравнивший ее пение с пением соловья, едва лишь рот не раскрыл от восторга. Когда же девушка закончила и обвела своих благодарных слушателей лучезарным взглядом, который на миг стал колючим, повстречавшись с взглядом Ковалевского, юноша вновь сладким голосом обратился к Грише.

- Ну, если вы настолько мало дорожите своей жизнью, тогда, думаю, можете и рискнуть. А я вот не вижу в этом такой необходимости.

С этими словами Григорий вышел из залы. Остаток вечера он провел в обществе Филиппа Андреевича и нескольких его коллег из министерства. Когда же гости стали расходиться, то и он было начал прощаться с хозяином дома. Но тот его удержал.

 Отправлено: 23.08.11 00:20. Заголовок: - Григорий Петрович,..

- Григорий Петрович, не торопитесь домой. Уважьте старика, побудьте со мною еще немного. Я смотрю, вам эти вечера все же не по душе. Странно, что для столь молодого человека, вы так равнодушны к развлечениям, к молоденьким барышням. Вот я-то в ваши годы… Ну да ладно, присядем.

Филипп Андреевич, проводив последних гостей, пригласил Ковалевского в библиотеку, куда тотчас же подали спиртные напитки. Старому дипломату нравился этот молодой человек. Гриша был копией своего отца, а о Петре Захаровиче у Данилова были самые теплые воспоминания. Узнавая сына своего друга все ближе, Филипп Андреевич нисколько не жалел, что когда-то взялся опекать его. Правда, вот дочь по какой-то странной причуде своей, считала Григория жутким нахлебником их семьи. И иногда даже высказывалась в адрес Ковалевского столь нелестно, что Филипп Андреевич готов был уши заткнуть, лишь бы не слушать из ее уст подобных речей. Что такое находило в эти моменты на Зою, он понимал с трудом. А вот то, что Гриша чувствовал эту неприязнь, Данилов понимал хорошо. Понимал и то, что при всем при этом, девочка у него хорошая, но, увы , его же собственными стараниями – жутко избалованная.

- Я вот о чем хотел говорить с тобой в столь поздний час. Я все хорошенько взвесил и должен отклонить твое предложение. Глупости все это! Ну о каких деньгах может идти речь – пустяки, право слово! И молчи! И даже не смей мне возражать! Молод еще, неразумен! – дело в том, что невольно подслушав едкое замечание Зои Филипповны, Григорий Петрович решил непременно вернуть все деньги, что тратил на его содержание в гвардии Филипп Андреевич. Данилов был против сразу, но Гриша упросил его хотя бы подумать. И вот теперь ему был дан окончательный ответ.

- Ты мне лучше вот что скажи, не собираешь ли жениться? В твои года уже желательно обзавестись семьей. А ты все о делах печешься. Это, поверь мне, успеется.

Еще долго после этого пришлось Ковалевскому выслушивать дальнейшие рассуждения Филиппа Петровича о необходимости обзаведения семьей для мужчины, о прелести брака и радости отцовства. И постепенно Филипп Андреевич перевел разговор на тему достоинств собственной дочери. Впрочем, расписывал их совсем не так, как это делали недавно кавалеры в зале. Да и достоинства отец называл совсем иные.

- Она ведь добрая девочка, - словно извиняясь, говорил Данилов, - но уж очень своевольная. А я вот, по своей слабости, потакаю ей. Нужно было держать ее строже, пока была ребенком, но не получалось как-то. Вот она и выросла, а теперь уж разве можно ее переделать?

На это Гриша мог возразить, что можно и нужно. Вот, была бы его воля, и он бы непременно взялся за воспитание этой барышни. В какой-то момент, Ковалевский даже поймал себя на мысли, что это могло бы оказаться весьма и весьма забавным, но тут дверь библиотеки открылась и на пороге возникла сама Зоя. Да так там и застыла, никак не ожидая увидеть у отца гостя в такой час. Да еще и такого гостя!

- Ну, что ты встала, Зоинька? Проходи к нам, мы вот с Григорием Петровичем, как раз о тебе говорили.

 Отправлено: 23.08.11 21:57. Заголовок: Накланявшись и нацел..

Накланявшись и нацеловавшись сверх всяких сил, покуда вместе с папенькой провожала гостей, Зоя, пошла отдать распоряжения прислуге насчет завтрашнего меню и еще всяких обычных мелочей. С тех пор, как не стало матери, девушка превратилась в настоящую хозяйку в отцовском доме, быстро сообразив, что подобный расклад, помимо множества забот, дает и некоторые преимущества. Во всяком случае, свободы – в том числе и передвижения, у мадемуазель Даниловой было куда больше, чем у ее ровесниц. И Зоя очень ценила эту свободу, как и полное доверие отца, ведь он с тех самых пор почти и не интересовался домашним хозяйством, которое девушка умудрялась вести, несмотря на ветреный характер, вполне достойно. И слуги в доме с опаской относились к юной, но такой своевольной и норовистой барыне, которая, при случае, могла и затрещину нерадивому мальчишке-полотеру отвесить, а на горничных так и вовсе регулярно покрикивала, чтобы не ленились и работали шустрее.

Раздав слугам задания на завтра, чувствуя изрядную усталость, девушка медленно брела по дому, направляясь в отцовский кабинет, из-под двери которого выбивалась узкая полоска света, это означало, что Филипп Андреевич там, по своему обычаю, пытается «отвлечь бессонницу чтением», как он сам нередко шутил. Зоя знала, что сон у него нарушился после того, как умерла маменька. Доктора сказывали, что от расстройства и что со временем пройдет. Но пока проходило только время, а бессонница оставалась неизменной. Поэтому девушка часто по вечерам присоединялась к отцу, и они разговаривали, пока ее совсем уж не начинало клонить ко сну, и Данилов не отправлял ее в спальню, притворно сердитым тоном. В эти моменты Зоя совсем не была похожа на обычную себя – упрямую и капризную, проявляя лучшие черты характера, которые у нее были. Но это словно была их общая с папа тайна, которую они не любили никому раскрывать.

В кабинет Зоя, как обычно, просочилась потихоньку и без стука. Кроме нее в этот час Филиппа Андреевича беспокоили редко, поэтому он ничуть не попрекал дочь за такое нарушение правил хорошего тона. Однако нынче, распахнув дверь и узрев того, кто сидел в низком глубоком кресле подле камина рядом с отцом, Зоя мгновенно вновь будто бы подобралась изнутри и замерла на пороге комнаты. Зачем он здесь?! И именно в это время, которое принадлежит только им с отцом! Яркие синие глаза, в которых только что еще теплилась дочерняя нежность, сделались вновь холодны. Помедлив еще пару секунд, девушка с усмешкой прошла-таки вглубь комнаты, устремляясь к отцу и присаживаясь на широкий мягкий подлокотник его кресла. После чего перевела взгляд на Ковалевского и сказала, как бы ни обращаясь ни к кому лично:

- В самом деле? И что же обо мне изволили говорить Григорий Петрович? Полагаю, что мало приятного? Вам ведь всякое мое лыко в строку, не так ли, сударь? – последнее адресовалось уже, разумеется, гостю, который казался Зое все более и более назойливым.

 Отправлено: 23.08.11 22:46. Заголовок: Гость, при появлении..

При появлении Зои в комнате, Ковалевский тоже словно бы преобразился. Ее присутствие всегда заставляло Григория Петровича принимать если не воинственный вид, то быть готовым к обороне. Зоя вновь не заставила себя долго ждать. Первые же ее слова в адрес гостя оказались настолько колкими, что на щеках Филиппа Андреевича даже вспыхнул легкий румянец возмущения.

- Я о вас изволил молчать, Зоя Филипповна, говорил ваш папенька. И как раз много приятного. Только, верно, кушая варенье постоянно, в конце концов, пресыщаешься им так, что хочется чего-нибудь острого? Не оттого ли и вам кажется, что кто-то непременно будет говорить про вас нечто дурное? Увы, мадемуазель Данилова, это буду не я.

Интонация, а также выражения лица Григория, были крайне любезными. При этом, однако, в глазах его сверкали опасные огоньки. То, что Зоя позволила себе резкость в его сторону при собственном отце, Ковалевского, в отличие от его старшего товарища, совершенно не удивило. Впрочем, и Филипп Андреевич быстро оправился от удивления, уселся в кресле поудобнее, словно приготовился наблюдать занятнейшее из зрелищ.

- Мы с вашим батюшкой рассуждали о вопросах педагогических. Как считаете, Зоя Филипповна, возможно ли переделать дурно воспитанного, но уже взрослого человека? Мне кажется, что это очень даже возможно, а вот ваш батюшка считает иначе.

Зоя смотрела на него с вызовом, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Ковалевский тоже пристально глядел на девушку и невольно любовался этим воинственным созданием. Как ни крути, Зоя была чрезвычайно привлекательна, причем, особенно – в минуты гнева. Отвлекшись, наконец, от мадемуазель Даниловой, Гриша вдруг поймал уже на себе взгляд Филиппа Андреевича, очень заинтересованный, и невольно им смутился.

 Отправлено: 24.08.11 22:07. Заголовок: Очередная колкая шпи..

Очередная колкая шпилька в ее адрес весьма неприятно задела самолюбие Зои, в то время как собственный выпад мадемуазель Даниловой, кажется, не достиг своей цели. Ответом на ее едкое замечание был лишь спокойный взгляд и все тот же премерзкий в своей деланной – девушка была в том уверена, любезности тон. Самое смешное, что суть сказанного Ковалевским достаточно точно отражала и ее собственные мысли по поводу сложившегося в свете отношения к ее персоне. Все же, Зоя была достаточно здравомыслящей, чтобы понимать, что бесконечные восторги в ее адрес не могут быть искренними на сто процентов, поэтому все равно подспудно выискивала в каждом комплименте подвох. Но вовсе не потому, что так уж расстраивалась по этому поводу, а скорее для того, чтобы вовремя удалять подобных «вероотступников» из своего привычного круга обожателей – во избежание, как говорится. Однако в устах Григория Петровича это «отражение», как обычно, походило на таковое в кривом зеркале, нелепо искажаясь и выставляя Зою пустой кокеткой, которая влюблена в себя до помешательства рассудка. Дальнейшие слова его и вовсе несли в себе впечатляющей толщины намек на то, что, вдобавок к прочим недостаткам, еще и воспитана Зоя, оказывается, недостаточно хорошо! И самое обидное, что папенька, вместо того, чтобы одернуть нахала, которому вздумалось поучать его, спокойно выслушивал подобные речи, предатель! Мгновенно вспыхнув, в том числе и лицом, что часто случалось с нею в минуты гнева, Зоя вперила в Ковалевского поблескивающий льдом взор, который он, надо сказать, встретил совершенно смело, чуть приподняв бровь, словно бы в душе посмеиваясь, но и мадемуазель Данилову было этим не смутить.

- Не могу судить об этом, месье. Не имею опыта, - проговорила она ангельским тоном, а потом, помолчав секунду, добавила. – И вообще, я заметила странное. Есть целый список тем, в которых каждый отчего-то «мнит себя стратегом». И на первых местах в нем почему-то именно искусство и вопросы педагогические. Так, обычно, лучше всего «разбираются» в музыке те, кто сам не поет и не музицирует, либо делает это из рук вон плохо, равно как и в воспитании, наиболее сведущи именно те, кто отродясь не растил детей, потому что их не имеет. Не правда ли, папенька, это презабавный парадокс?

 Отправлено: 25.08.11 15:17. Заголовок: Филипп Андреевич под..

Филипп Андреевич взглянул на дочь, которая примостилась на подлокотнике его кресла. Глаза девушки сверкали, вся она будто бы подалась вперед, а голос, хоть Зоя и пыталась демонстрировать видимость спокойствия, подрагивал. Григорий Петрович, может, этого и не слышал, но он, отец, улавливал малейшие перемены в дочери очень чутко. Взяв ее маленькую ладошку в свои руки, Филипп Андреевич стал поглаживать ее, как в детстве, когда Зоя чего-нибудь пугалась и начинала волноваться. Затем бережно тронул губами и примирительно заговорил:

- По-моему, вы оба в равной степени правы. Вспомни, Зоинька, месье Годара, твоего учителя музыки. Он прекрасно играл на рояле, но стоило ему раскрыть рот и запеть, так сразу хотелось заткнуть уши. У него абсолютно не было голоса, - добавил Данилов, обращаясь к Грише, - А рассуждать о воспитании детей, конечно, сложно, не имея таковых. Но и Григорий Петрович ведь говорил о взрослых, а не о детях. Кроме того, порой даже имея детей, не всегда знаешь, с какой стороны к ним подступиться. Так что, будь милосердна, Зоя!

С этими словами Филипп Андреевич поднялся с кресла, следом за ним встал и гость. Время было позднее, а Ковалевский и так задержался, явно стесняя своим присутствием молодую хозяйку. Распрощавшись с Даниловыми, Гриша покинул их, обещая Филиппу Андреевичу вновь заглянуть к нему в конце недели. Когда же отец и дочь остались, наконец, вдвоем, он повернулся к Зое, и в глазах его явственно читалось крайне редко заметное там недовольство.

- Можно узнать, сударыня, что это вы себе такое позволяете в присутствии гостей дома? Хорошо еще – не при всех! Ты, дочка, как я посмотрю, в последнее время что-то слишком много в себе свободу ощущаешь. Не пора ли это умерить пыл?

Зоя поднялась следом за Даниловым и стояла теперь напротив, непонимающе на него посматривая. Филипп Андреевич повышал голос на дочь исключительно редко. Вернее, и не повышал совсем, разве что тон становился более суровым, да и то, такое с ним случалось лишь в самых крайних случаях.

- Ты же взрослая девица, замуж давно пора.

 Отправлено: 25.08.11 21:43. Заголовок: Рассуждая о досужих ..

Рассуждая о досужих музыкальных критиках, Зоя имела в виду совсем не то, о чем заговорил папенька. Возможно, Филипп Андреевич, действительно, не так истолковал ее слова, однако, скорее всего, искушенный в словесных баталиях старый дипломат, он сделал это намеренно, чтобы увести очередной зарождающийся со скоростью вихря прямо у него на глазах скандал в более мирное русло. И добился-таки, своего. От его мягкого прикосновения к ее руке, Зоя будто бы очнулась. Но при этом, чувствовала некоторое злорадство, потому что видела – уж Ковалевский-то точно все понял так, как ей того хотелось. А иначе, с чего бы вдруг так срочно засобирался восвояси, хоть всего минуту назад спокойно потягивал коньяк, пялясь на нее из своего кресла? Впрочем, на этот раз и папенька не стал его удерживать, тоже ведь утомился, наверное, хоть и бодрится…

Оставшись с Филиппом Андреевичем наедине в библиотеке, после того, как призванный из людской колокольчиком дворецкий увел Григория Петровича одеваться, Зоя было хотела предложить отцу ложиться спать и уж открыла рот, чтобы пожелать ему спокойной ночи – да тут же и закрыла. Потому что папенька, едва за гостем закрылась дверь, враз утратил свое благодушие и набросился на нее с упреками, которые Зоя поначалу слушала спокойно, не веря в то, что Филипп Андреевич всерьез рассержен, а не просто отчитывает ее для проформы.

- Да ведь и гость ваш, папа, тоже в долгу не оставался… - попыталась улыбнуться девушка, рассчитывая все, как обычно, свести к шутливому тону. Но не тут-то было! Отец тотчас попросил не перебивать его, а потом и вовсе заявил такое, отчего желание веселиться у Зои как-то сразу поубавилось. – Папенька, но я совершенно не собираюсь замуж! – на лице Данилова мелькнуло изумление. – Нет, собираюсь, конечно, но не в этом же году?! Во-первых, как я оставлю вас одного? А во-вторых, сердце мое свободно, и я не вижу вокруг себя никого, кто мог бы занять его настолько прочно, чтобы думать о замужестве. Вы же не станете выдавать меня, подобно семейному деспоту, насильно?!

 Отправлено: 25.08.11 22:37. Заголовок: - Не видишь никого д..

- Не видишь никого, достойного тебя, верно?! – Филипп Андреевич сурово посмотрел на девушку. Впрочем, следует заметить, что он и сам как-то не наблюдал в окружении дочери мужчин, способных составить ей достойную партию. Были увлеченные безусые юнцы, которые видели в Зое ангела земного, были и такие, кто за девушкой видел лишь приданое ее. Сама же она никого особо не привечала, мало того, когда чувствовала, что кто-то пытается стать ей ближе других, тут же отталкивала такого соискателя, становясь с ним холодной и равнодушной. И Данилов не понимал, что это – женское кокетство, эгоизм или такая вот странная дочерняя любовь, о которой сама девушка только что ему сказала.

- Что я, сахарный? Без тебя не растаю, - буркнул отец, в душе уже оттаивая от слов дочери, но внешне все так же сохраняя маску строгости, - А коли придется, так и силой выдам. Ты все воображаешь, что жизнь твоя, как игра в куклы. Одним кавалером направо, другим налево.

Филипп Андреевич кашлянул, прочищая горло, а на деле – всего лишь оттягивая время. Было оно, действительно, позднее. И этот разговор с Зоей вполне можно было отложить на завтра, но раз уже сказал «аз», то говори и «буки».

- На прошлой неделе я виделся с Виталием Владимировичем. Сын его, помнишь, был представлен тебе на вечере у Растопчиной? Вполне достойный молодой человек. Служит в Министерстве и, к тому же, весьма хорошо отзывался о тебе. Я, конечно, без твоего ведома, не стал бы ничего решать, ты права. Но поговорить об этом с тобой Виталию Владимировичу все же обещал. Поверь, Зоя, это будет прекрасная во всех отношениях партия! – говорил дочери Данилов, да только и сам верил в это с трудом.

Он иногда представлял Зою замужней дамой. Да, она будет прекрасной хозяйкой, но вот в остальном… В остальном, он видел ее пустой светской кокеткой, блистающую в обществе, даже замужней дамой, привлекая к себе кавалеров. И в том, что супруг сможет надолго удержать ее подле себя, Филипп Андреевич сомневался.

 Отправлено: 29.08.11 22:03. Заголовок: Первые минуты Зоя вс..

Первые минуты Зоя все еще не верила, что отец все этого говорит с ней серьезно. Внимательно всматривалась в его лицо, надеясь разглядеть на нем привычную добродушную усмешку из-под седых усов, да хитроватый блеск совершенно молодых глаз. Он ведь всегда любил вот так вот, с совершенно серьезным видом, подшучивать над ними с маменькой, чтобы от души расхохотаться в самый последний момент, когда они уже готовы были поверить в правдивость его слов. Маменька в таких случаях часто обижалась, Зоя же, когда перестала быть совсем уж ребенком, чаще всего успевала заметить подвох и далее уже просто подыгрывала Филиппу Андреевичу. Впрочем, случалось, что и ее он проводил. Поэтому и теперь девушка все еще ждала, когда представление окончится, и они вместе посмеются над ним, да и пойдут, наконец, спать.  Только ничего не происходило. И, следом за неприятным холодком под ложечкой, в груди у Зои стало вновь закипать возмущение.

Предлагаемый ей в женихи «сын Виталия Владимировича»  был ни кто иной, как Серж Одоевский, молодой человек, лет двадцати двух, наверное, и в самом деле, с неплохими перспективами на дальнейшую дипломатическую карьеру. Большего льстеца Зоя в жизни не встречала. От его комплиментов, словно от патоки, начинало тошнить уже через четверть часа. И сам он был весь какой-то приторный до отвращения в этих своих вычурных английских сюртуках и шелковых галстуках. Особенно же Зою отталкивало свойство месье Одоевского при увлеченном рассказе  о чем-либо, окатывать собеседника потоком мельчайших брызг слюны, отчего складывалось впечатление, что стоишь в летний день  на ветру подле фонтана… И это – «прекрасная во всех отношениях партия»?! Впрочем, таких подробностей, считая их слишком уж натуралистичными, Зоя батюшке припоминать не стала, тем более что хватало и иных поводов для упреков.

 - Стало быть, мне мою жизнь игрой в куклы воображать грех. А  вам-то, папенька,  – пристало быть в ней кукловодом?! – обиженно воскликнула девушка, а потом, передразнивая интонацию Филиппа Андреевича, и надо сказать, весьма похоже, добавила . –  «Коли придется, силой выдам!» А, что делать станете, если не пойду – силой?  Лишите наследства и родительского благословения? Или, может, вообще проклянете?!

 Отправлено: 29.08.11 23:08. Заголовок: Филипп Андреевич вес..

Филипп Андреевич весь аж побледнел и затрясся. Видать, это напугало и Зою, которая впервые увидела отца настолько разъяренным. Поэтому она тут же замолчала, а он, сделав два глубоких вдоха, опустил руки, которые до того сжатыми в кулаки занес над столом.

- И прокляну! Вот не думал я, что доживу до такого! Но ты вынуждаешь меня, Зоя, поступить против самого себя. Ты выйдешь замуж за первого, кто решится попросить у меня твоей руки! Да хоть за старого, сирого и убогого! Даже если у него за душой не будет и гроша! А теперь иди спать, - закончил сквозь зубы Данилов и опустился в кресло, тяжело дыша и пальцами прикасаясь к вискам, в которых бешено стучала кровь. Дверь за Зоей закрылась и в наступившей тишине Филипп Андреевич еще долго просидел, раздумывая над сказанным только что в горячке. Но был ли уж он так неправ? Зоя и впрямь вела себя слишком вольно. А он ей потакал, потакал слишком долго и теперь она его не желает слушать. Ах, прав был Григорий Петрович – и взрослых нужно воспитывать, да вот только как?

Утром, встав раньше обычного, Филипп Андреевич отдал слугам распоряжения – барышне объявить, что она наказана. Выезжать из дому ей запрещено. Завтракать и обедать Зоя тоже будет одна без него. За нарушение своих распоряжений грозился слуг отправить по деревням, предварительно всех выпоров... Сам же Данилов оделся и, не завтракая, поехал в клуб, где и провел до обеда время.

***
- Вот ведь конфуз вышел, Григорий Петрович. Сам себя же и подставил под удар. Что делать теперь – ума не приложу. Вроде, пойти на попятные – так она же опять восторжествует, а я, значит, свою мягкость ей покажу. А выполнить все в точности, как сказал – да мало ли, кому взбредет в голову просить у меня ее руки?! А вдруг и впрямь, какой-нибудь старик? Или того хуже – вертопрах столичный? За что же я ее так наказывать должен?!

После обеда Филипп Андреевич приехал к Ковалевскому. Рассказал тому все, что приключилось после его ухода и вроде как легче стало, да как-то все одно - горько на душе, тоскливо.

 Отправлено: 30.08.11 10:40. Заголовок: Когда вчера Гриша по..

Когда вчера Гриша покидал дом Данилова, он одновременно испытывал досаду и тихое торжество. Досадовал прежде всего на себя - за то, что не смог остаться равнодушен к колкостям Зои и на каждую ее провокацию готов был сам вспылить. Но и торжествовал тоже. Ни разу ведь не показал ей, что уязвлен и при этом, сам колол в ответ, зля девушку еще больше. Была бы его воля, Григорий вообще взял бы ее за плечи и хорошенько встряхнул, чтобы выбить из этой милой головки всю ту глупость и ересь, что в ней царила. Но это было не в его власти, а Филипп Андреевич сам признался перед ним в слабости своего воспитания. Мысли мужчины постепенно уходили в сторону от сегодняшнего вечера. Данилов спросил его про женитьбу, но ответить не дал. Но Гриша уже два месяца не мог дать ответа на этот вопрос даже самому себе. Матушка давно уже мечтает его женить, и невеста вроде есть. И к Лизоньке Орешниковой у Григория Петровича только самые теплые чувства. Она умная, молоденькая девушка, с открытой душой и добрым сердцем. Ковалевский часто теперь ездил к соседям и проводить вечера в обществе Лизы ему нравилось, но сейчас он отчетливо понял – прожить с ней всю свою жизнь ему совсем не хочется. Он будет скучать. Характер Лизы слишком покладистый, слишком покорный. В ней не хватает огня, которого в избытке у той же Зои Даниловой. Вот если бы…

- Приехали, Григорий Петрович, - Ковалевский откинул прочь все размышления и вылез из коляски. Дома его встретил слуга, сообщив, что днем приходил человек от стряпчего. Значит, дело с имением Горохова уже улажено и нужно будет назавтра ехать к Виссариону Поликарповичу.

Следующее утро Григорий Петрович провел в конторе Свиблова, где тот ему пояснял некоторые аспекты дела, показывал бумаги, касающиеся его новых владений и по-отцовски журил Ковалевского за не очень выгодную покупку. Тот же считал совершенную покупку очень выгодной. Да, разоренное имение купца Горохова придется поднимать почти с нуля, но земли там плодородные. Придется, конечно, также на время перебраться туда и жить – тут Виссарион Поликарпович испуганно округлил глаза – дом был почти что развалившимся сараем, но другого выхода Григорий Петрович не видел. Крестьян, отвыкших трудиться при старом барине, придется заново приучать это делать при новом. И контроль Ковалевский намерен был вести самолично. Поэтому, еще до конца февраля собирался отбыть в Гороховку.

Обедать поехал в клуб и там встретил Филиппа Андреевича. Данилов показался Грише каким-то понурым, но на все его расспросы отговаривался несварением. Он и впрямь, ел немного. Но после обеда все же принял приглашение Ковалевского ехать к нему в гости. И там, у теплого камина, в мягких креслах, за рюмочкой домашней наливки только и рассказал Грише приключившуюся с ним вчера беду.

- Я чувствую свою вину отчасти, ведь ваша дочь рассердилась из-за моего присутствия, - Данилов отмахнулся, сказав, что это вздор. Зоя повела бы себя так же, даже если бы его вовсе не было. Ну, может, не совсем так. Они оба вчера были раздражены, а потому наговорили друг другу много дурного, но теперь уже было невозможно что-либо поправить.

- И все же, Филипп Андреевич, если уж вы решили ее выдать замуж, так и найдите ей жениха сами. Именно того, который будет отвечать всем требованиям, и будет обладать всеми качествами, которые вы в нем хотели бы видеть. А дочери можете сказать, что он был тем самым «первым».

Филипп Андреевич задумался и некоторое время они просидели молча. Потом Гриша решил рассказать Данилову о своем приобретении и о том, что через недели три намерен уехать из Петербурга.

 Отправлено: 30.08.11 11:00. Заголовок: - Уедешь? Вот так но..

- Уедешь? Вот так новость, а я-то уж думал, что ты решился столичным жителем заделаться! А ты и взаправду стал помещиком. Ну, тоже дело, верно.

Филипп Андреевич рассеянно вертел в руках хрустальную рюмашку. Когда-то из нее ему доводилось попивать наливку с Петрушей, а вот теперь и с его сыном. «Как летит время, как все меняется!» - думал Данилов, разглядывая радужные переливы на причудливых гранях хрустального графина, в котором вишневая жидкость отражала солнечные лучи и искрилась драгоценными каменьями. Слова Гриши заставили его призадуматься. А ведь верно, найти Зое мужа, да такого, чтобы по всем меркам подходил! Да еще, чтобы при том смог держать ее в ежовых рукавицах. Беда только, что взять такого негде! Сержа Одоевского он отмел уже тогда, когда предложил его кандидатуру дочери. Сопляк, не справится. Из других претендентов тоже выбирать было сложно. Был среди них один французский граф, который подходил по всем параметрам, он просил руки мадемуазель Даниловой еще в Париже, но тогда Филипп Андреевич отказал, считая Зою слишком юной для брака, да и иностранец, опять же... Нет, тут нужен кто-то другой, похожий на…

- Григорий Петрович, а не жениться ли тебе на моей дочери?! – в глазах старого дипломата мелькнуло некое веселье, когда он заметил, как побледнел Ковалевский, впрочем, более ничем своей растерянности не выдав. Филипп Андреевич, меж тем, продолжал развивать свою мысль и приводить доводы такие, что вполне могли бы убедить Григория жениться на самой Горгоне, будь она дочерью Данилова.

- Ты вчера сам изволил заметить, что мог бы справиться с воспитанием испорченной взрослой девицы, так отчего бы это не доказать?! Хоть самому себе? Ведь, не считаешь же ты мою Зою совсем недостойной себя партией?

 Отправлено: 30.08.11 11:39. Заголовок: - Я, конечно, говори..

- Я, конечно, говорил, но не именно же про Зою Филипповну?!

Слова Данилова, и впрямь, несколько выбили Григория из колеи. Он совершенно не ожидал, что беседа их может принять подобный оборот. Жениться? Жениться на Даниловой?! Если бы мог, он бы сейчас же и рассмеялся, лишь присутствие отца девушки сдерживало. Но старик, словно уже приняв окончательное решение, не сдавался и продолжал убеждать Ковалевского в том, что брак этот будет крайне удачен. Приводил он и материальные доводы, обещая, что за Зоей будет дано хорошее приданое. Упирал еще и на то, что семьи их дружны уж столько лет, и отцу его покойному было бы приятно знать, что они породнились. Наконец, своим предложением Филипп Андреевич умело давил также и на самолюбие Гриши. А ведь и впрямь, смог бы он ее обуздать? Вот ведь интересный эксперимент, но не будет ли он слишком дорого оплачен?

- Филипп Андреевич, прошу вас, подумайте еще раз над своими словами. Ведь это судьба вашей дочери. Я вам сейчас ответа не дам, подождем пару дней. Вот отойдете за это время от ссоры с Зоей Филипповной, и все вам будет казаться не в том свете, что сейчас. И еще жалеть о сказанном станете.
В конечном счете, решено было отложить окончательный разговор до пятницы, когда Гриша сам приедет к Данилову. Там и посмотрят.
***
Прошло три дня. Все это время Григорий Петрович думал о предложении Филиппа Андреевича и иногда ловил себя на мысли, что даже желает этого брака. По каким причинам, Гриша пока не разобрался окончательно. Возможно и впрямь, ему было бы интересно заняться перевоспитанием Зои, возможно – хотелось отомстить девушке за то ее дурное к нему отношение. Но каждый раз, когда он думал подобным образом, то осознавал, сколь недостойны такие мысли. И тогда брак с мадемуазель Даниловой вновь казался ему невозможным.

Ковалевский приехал к Филиппу Андреевичу к обеду. Зои в этот день он не видел. Отец ее сказал, что девушка дурно себя чувствует, но причиной этого «недомогания» Гриша вполне мог полагать и себя. Это показалось ему крайне неприятным. Поэтому Ковалевский решил, что если Данилов остался при прежнем своем намерение, то он ему поставит ряд дополнительных условий. Однако разговор их состоялся уже после обеда, за которым они по большей части говорили о делах повседневных. Гриша рассказывал свои планы на Гороховку, Филипп Андреевич вспоминал, как он гостил у Петра Захаровича в Заполье.
После обеда мужчины ушли в кабинет хозяина дома, где всего лишь несколько дней назад он точно так же Григорий сидел в его компании и не подозревал, как круто может перемениться его жизнь. Филипп Андреевич некоторое время молчал, перекладывая на столе книги и разглядывая письменный прибор. Гриша решил ему не мешать и отошел к окну. Кабинет выходил в парк, плотно укрытый снежным покровом. Дорожки были вычищены и посыпаны красным песком, странно выделяясь на ослепительной белизне снега. И тут на одной дорожке он увидел ее. Зоя Филипповна вовсе не казалась больной. Впрочем, он и не сомневался в обратном. Она брела по одной из тропинок, руки ее были спрятаны в муфточку. В сторону дома она не смотрела, но Грише вдруг показалось, что она печальна и на миг ему даже стало ее жалко. Ведь сейчас Зоя казалась такой беззащитной и хрупкой. От дальнейших размышлений о девушке его отвлек голос Данилова, который, собравшись с мыслями, наконец, перешел к делу.
Он не передумал за эти дни, а только утвердился в намерении выдать свою дочь за Ковалевского. Конечно, если тот не считает этот брак неугодным для себя.

- Не считаю, Филипп Андреевич. Но жениться на ней я согласен лишь при нескольких условиях. Первым из них будет, что свадьба должна состояться до Поста. В феврале я уже намерен уехать в Гороховку. И это второе мое условие – ваша дочь поедет туда вместе со мной. Далее же, я прошу вас ничему не удивляться и ни о чем не спрашивать. Вашей дочери почему-то думается, что я беден, как церковная мышь, что я нахлебник и приживала. Так вот я желаю ей это доказать, Филипп Андреевич. Именно за этим я и повезу ее в новое свое имение, где она вполне сможет увериться в этих своих «подозрениях». Вы предлагаете мне заняться ее воспитанием, так я им займусь, но только вы ничего не должны будете ей говорить.

Спустя полчаса, Ковалевский покинул дом будущего тестя, договорившись с ним обо всех деталях скорой свадьбы. А Филипп Андреевич в этот же вечер вызвал Зою к себе в кабинет.

 Отправлено: 30.08.11 23:54. Заголовок: В тот, дурной памяти..

В тот, дурной памяти, вечер, когда они впервые в жизни всерьез поссорились с отцом, Зоя и представить не могла, что ее злоключения даже еще толком и не начались. Ничуть не ощущая вины, за то, что едва не довела старика до удара своим поведением, девушка, напротив, ощущала себя стороной потерпевшей. Поэтому оставила право на обиду именно за собой. Так что к завтраку на другой день в столовую решила не ходить, отговорившись мигренью, просидела полдня у себя в комнате, ожидая, что Филипп Андреевич сам к ней поднимется, чтобы мириться. Ведь, известно же, что дуться друг на друга подолгу в их семье не принято. Однако когда папенька не появился перед ней и к обеденному времени, заволновалась, плюнула на гордость, пошла искать его по дому. И тут выяснила, что, оказывается, еще и наказана! В сердце с новой силой вспыхнула поутихшая, было обида, и Зоя даже бросила недоеденным свой, то ли поздний завтрак, то ли ранний обед, что накрыли для барышни отдельно, когда лакей, извиняясь и кланяясь, передал ей батюшкину волю трапезничать в одиночестве и в течение всего оставшегося дня. Выезжать в город, чтобы развеяться и купить чего-нибудь, в качестве компенсации всех эти душевных страданий, было тоже запрещено…

На третий день полной обструкции, Зоя уже всерьез готова была к тому, чтобы первой сделать шаг к примирению, вот только пока не знала, как именно лучше выбрать момент. Папенька с утра занимался какими-то своими делами в кабинете, и девушка с детства знала, что он не любит, когда в такие моменты ему кто-либо мешает, потому заходить не рисковала. Решила обождать, пошла бродить по парку, благо, хоть это не воспрещалось, и чувствовала себя при том одинокой и потерянной. У грустных мыслей Зои была и еще одна причина – нынче ночью во сне ей вновь виделась маменька, но не больная и слабенькая, как в последние свои дни, а веселая, молодая. В соннике пишут, будто бы сон этот самый обыденный, предвещает перемену погоды. Оно и правда – с утра голубое и чистое, небо постепенно начинало затягивать облаками, предвещая скорый снег и, возможно, оттепель. Но на душе все равно было как-то неспокойно, потому, погуляв еще с полчаса, девушка решительно повернулась и пошла по усыпанной мелким битым кирпичом тропинке домой, намереваясь немедленно поговорить с отцом и прекратить их глупую ссору. Впрочем, вновь не застала Филиппа Андреевича дома – дворецкий сказал, что барин вот только что в свой клуб отъехали и будут только вечером. Которого Зоя, признаться, насилу дождалась. И, когда перед ужином ей передали, что папенька желает говорить с ней, едва не бегом побежала вниз. Однако перед тем, как войти к нему в кабинет, девушка вновь приняла чинный и сдержанный вид. Ведь сам же он с детства учил дочь, что даже проигрывать следует с достоинством.

- Добрый вечер, папа. Как прошел ваш день?

 Отправлено: 31.08.11 11:56. Заголовок: - Мой день был удачн..

- Мой день был удачным. Надеюсь, что и ты провела эти дни с пользой, - Данилов не стал уточнять, что полезного могло быть для нее в этом вынужденном заключении. Предложил сесть и сам сел напротив.

Переживая их ссору не меньше дочери, Филипп Андреевич, так же как и Зоя, хотел не раз за эти дни пойти на мировую, но! Как и сказал Ковалевскому – пойти на попятные в этот раз он не мог. После того, как Гриша ушел, он еще минут двадцать просидел в кабинете один, и только потом попросил позвать дочь. Зоя явилась к нему, внешне спокойная, словно ничего и не было. Лишь тон, каким она заговорила с ним, был чуть холодноват, излишне вежливый. И сердце отца тотчас сжалось. Как, оказывается, легко потерять прежнюю душевность их отношений!

- Я всегда говорил тебе, Зоя, что человеку должно быть верным самому себе. Давая слово, он должен держать его. Мне крайне неприятно то, что произошло между нами, но я не намерен брать своих слов назад. Надеюсь, ты понимаешь, о чем речь? Я говорил, что отвечу согласием первому же, кто будет просить у меня твоей руки. И даже не посмотрю на его достоинства и недостатки. Ты же в свою очередь, как примерная дочь, возражать мне не станешь.

Он сделал паузу, но Зоя молчала. Тогда, набрав в легкие побольше воздуха, Филипп Андреевич решился, наконец, сказать самое важное.

- В общем-то, у меня уже просили твоей руки. И я, должен сказать, рад именно этой кандидатуре. Человек порядочный, молодой, но не юный, из хорошей семьи, Григорий Петрович Ковалевский. Он сегодня у нас обедал и посватался к тебе. А я дал согласие. Свадьбу решили надолго не откладывать – через две недели все и устроим.

Данилов поднялся с кресла и отошел к столу, словно опасался оставаться рядом с дочерью после всего сказанного.

 Отправлено: 31.08.11 21:57. Заголовок: Едва взглянув в лицо..

Едва взглянув в лицо Филиппу Андреевичу, Зоя поняла, что предмет разговора, ради которого ее сюда позвали, вряд ли окажется так уж для нее приятен. Данилов был опытный дипломат, прекрасно умевший владеть собой в любой ситуации, но она была его дочерью, изучившей отца досконально и привыкшей замечать малейшие перемены его настроения. Поэтому и почувствовала Зоя себя сейчас тревожно, замерла у входа, прислонившись спиной к дверному косяку, напряженно выслушивая долгую преамбулу и ожидая, когда папенька уже перейдет к главному. Когда же он сказал все, что хотел, едва чувств не лишилась, схватилась невольно за ручку двери за спиной, чтобы не упасть.

- Как это – «дали свое согласие»?! – чуть заикаясь, пробормотала она, глядя на Филиппа Андреевича испуганно. Причем, страшно было от мысли, что папенька, верно, рассудком повредился. Невозможно же, в самом деле, пребывая в здравом уме, удумать такое?! – Что значит «решили»?! А… а я как же?! Как же мои собственные желания, папа?! – из расширившихся и блестящих нервически глаз хлынул поток слез. – Обо мне вы хоть немного подумали? И – за кого, Господь всемогущий! За этого ужасного Ковалевского!

Зоя прижала ладони к губам и принялась нервно ходить по комнате, пытаясь хотя бы немного прийти в равновесие и сообразить, что делать дальше, изредка поглядывая на отца с нелепой надеждой, что он просто хочет помучить ее, наказать посильнее за дурное поведение. Что же, может, он и прав, она перешла границы, но ведь не настолько же! Брак - не то, что без взаимной любви, но с обоюдным отвращением! Да ведь и сам ее «нареченный» неоднократно давал понять, как Зоя ему противна, а нынче вдруг сделал предложение! Но, главное, как вовремя! Как будто знал, когда нужно с ним прийти… Внезапно, точно молнией, пораженная догадкой, Зоя остановилась в своем хаотическом движении и обернулась к отцу.

- Я поняла! Папенька, он же просто хочет отомстить мне за мои колкости и подначки в его адрес! Вы, добрая душа, наверное, рассказали ему о нашей размолвке, вот этот хитрец и решил, что самое время. Вот и подумайте теперь сами, какова же будет моя жизнь за таким мужем!

 Отправлено: 31.08.11 22:56. Заголовок: На обвинение дочери ..

На все обвинения дочери Данилов даже бровью не повел, хотя она почти что угадала.

- Не говори глупостей. Отомстить он желает! Взбредет же такое в голову! И какова его жизнь будет с такой женой? А про любовь и взаимность и говорить смешно. Мою первую супругу тоже выбрали для меня родители и если бы не ее слабое здоровье, то и жил бы я с ней теперь. Стерпится-слюбится. Да и твою матушку я ведь тоже полюбил не сразу. А Ковалевский – жених завидный. Уж поверь мне, не знаю, что его побудило просить твоей руки, но ты верно заметила – сделал он это вовремя, ничего не скажешь. Может, кто другой тебе еще меньше бы пришелся по нраву. А так уж, признайся по чести, Григорий Петрович недурен собой. А что девицам еще надо?!

Филипп Андреевич некоторое время молча наблюдал за дочерью, которая то краснела, то бледнела. А потом рассказал ей также, что Ковалевскому скоро нужно ехать в деревню и что свадьбу потому и надо поторопить, что она, как примерная жена, должна будет поехать с мужем. И еще долго затем что-то вещал подавленной дочери про ее счастливое будущее, в то время, как в душе его боролись жалость к ней и некое чувство удовлетворения. «Ничего, наступит день, и ты поймешь, как был я прав. Еще благодарить будешь старика-отца!» - размышлял Филипп Андреевич и крутил седой ус.

- Завтра же к тебе пришлю модисток и займемся подготовкой к свадьбе.

 Отправлено: 01.09.11 21:42. Заголовок: Известие о скоропали..

Известие о скоропалительной помолвке мадемуазель Зои Даниловой и никому не известного провинциального помещика разнеслась по Петербургу с быстротой лесного пожара в летнюю засуху. Всего две недели на подготовку, затем – скромная церемония, а потом молодожены сразу же убудут из столицы в имение этого «как-бишь-его-Ковалевского»! Виданное ли дело?! В конечном счете, вволю позлословив над Зоей, которую многие, особенно, девицы и их маменьки - по вполне понятным причинам, недолюбливали, вдоволь перемыв кости самодуру-отцу, который «совсем, видать, из ума выжил, пока в заграницах обретался», в обществе заподозрили в подобной спешке даже желание укрыть ею совсем уж неблаговидные, крайне постыдные для всякой девицы обстоятельства. Конечно, в открытую такого бы никто высказать не посмел, но за спинами Даниловых пошептались изрядно. И когда эти слухи дошли до самой Зои, которая и без того пребывала в крайне подавленном состоянии, она и вовсе готова была под землю провалиться со стыда. А Филиппу Андреевичу все словно бы было нипочем! Все эти дни он вел привычный образ жизни – ездил в клуб, занимался делами своих обширных имений по всей России, встречаясь с Зоей по-прежнему редко. Хотя, конечно, уже куда более сердечно, чем после той судьбоносной их ссоры. Интересовался, как идет приготовление свадебного торжества – его он тоже обязал устраивать саму дочь, что касалось ей подобным тому, как если бы смертника обрекли самому заряжать ружья из которых его станут расстреливать, спрашивал, нравится ли ей подвенечное платье, которое тоже сшили на удивление быстро, всего за неделю…

Самое странное, что за все это время в их доме ни разу не появился, собственно, сам будущий счастливый молодожен. Словно призрак, присутствовал в разговорах, отравляя Зоино существование практически ежеминутно, но домой к Даниловым не приезжал, хотя раньше, бывало, не выгонишь, не раз с досадой думала девушка. Ей, действительно, надо было теперь увидеть Ковалевского. Хотелось поговорить с ним наедине и начистоту, понять, что заставляет его поступать с нею подобным образом, в конце концов, сделать или сказать ему при встрече что-то такое, чтобы он сам отказался от своей бредовой затеи. Но – что?! Этого Зоя пока не придумала, но не оставляла надежд. Наконец, в один из последующих дней в ее комнату явился лакей с докладом, что в гости к Даниловым приехали Григорий Петрович Ковалевский, которые просят передать, что были бы счастливы пообщаться со своей невестой.