Отправлено: 19.09.10 01:00. Заголовок: Путь к сердцу

Время действия - июнь 1833 года

Место - особняк мадам фон Тальберг, улицы Петербурга.

Участники - Идалия фон Тальберг, Глеб Стрижевский, Марфа Платонова, Андрей Бежецкий.

 Отправлено: 19.09.10 01:03. Заголовок: Возвращение Идалии Н..

Возвращение Идалии Николаевны в Петербург пришлось на самый разгар белых ночей. Сколько себя помнила, баронесса всегда страдала бессонницей в это время, несмотря на плотные шторы в спальне, которые создавали необходимую темноту. Но видно, было что-то в этом кратком промежутке между весной и летом, что напрочь расстраивало «внутренние часы» Ида, поэтому всякий год на эти недели она старалась покинуть родной город. Впрочем, последние несколько лет она провела за границей. Да и теперь оказалась в Петербурге не совсем по своему желанию…

Главной целью первых дней на Родине, едва она опомнилась от утомительного вояжа, для Идалии Николаевны стало забыть все, что произошло с ней в последние несколько месяцев. Но забыть было не так-то просто. Удивительно, сколько всего связало ее с Глебом за то краткое время, что они провели вместе! Весь дом был завален какими-то безделушками, маленькими подарками, книгами, которые они читали вместе, о содержании которых так яростно спорили. Даже теперь, после всего, Ида, вспоминая их «диспуты», не могла сдержать улыбки. Но это были, пожалуй, единственные воспоминания о Стрижевском, которые вызывали у нее такую реакцию. Ах, если бы знать тогда, что все это он делал нарочно! Если бы знать! Но ничего уже не поправить и не вернуть. Однако можно попытаться забыть, ей не впервой, она справится. Как ни странно это звучит, но Ида была даже немножко счастлива оттого, что вся эта история случилась с ней не в Петербурге, а значит – никто и не узнает. Разумеется, если Стрижевский не станет рассказывать всем вокруг, какую подлость совершил.

Чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний, Идалия Николаевна затеяла в своем доме ремонт. Пусть шум и неудобство, зато свою новую жизнь она начнет в новом доме. Целыми днями она – неслыханное дело! – сама выбирала ткань для обоев, просматривала множество каталогов, где предлагалась мебель, посещала лавки, где продавались различные предметы интерьера. Воистину решив превратить свой особняк на Фонтанке в один из самых роскошных петербургских домов, она отдавала этому себя всю, удивляясь тому, что на все это ей хватает энергии. И лишь ночи, бессонные и мучительные нечем было занять, но к счастью, они в июне так непродолжительны.

За всеми переменами в поведении своей прежде такой спокойной барыни с удивлением наблюдала Глаша. Кондрат свое слово сдержал. И совсем недавно молодые люди обвенчались. Но, даже превратившись в счастливую своей участью семейную женщину, Глафира осталась горничной при своей барыне. Вернее, конечно, официально подписав вольную, мадам фон Тальберг более не являлась для нее хозяйкой. Но, даже осознав, что теперь может идти или ехать на все четыре стороны, Глаша заявила, что она, Идалия Николаевна может говорить все, что хочет, да только никуда они с Кондратом не уедут, «пока моя душа не успокоится за вас, барыня, а того, чую, век не будет». Ну и что оставалось делать Ида? Тем более что Кондрат, действительно, оказался наредкость толковым в плане строительства и теперь активно участвовал в работах по ремонту, и его молодая супруга невероятно гордилась тем, что «привела в дом такого полезного работника». Жизнь постепенно налаживалась…

 Отправлено: 22.09.10 15:29. Заголовок: Всю дорогу до Питера..

Всю дорогу до Питера Глеб почти не сомкнул глаз. Ответ на вопрос, которым он озадачился, увидев Тессу, пришел к нему, когда он уже плыл на корабле в Россию. Он не заметил, как любовь покинула его сердце потому, что она не покидала его. Звучит, как ерунда, но это так. Просто в сердце Глеба с некоторых пор вместо Тессы поселилась другая женщина, которую он ненавидел и презирал, которую он страстно желал наказать и растоптать. Что же? Он преуспел, но стал ли он счастливее от этого? Столь желанное удовлетворение от победы над Идалией так и не посетило его. Вместо него пришли скука, апатия, раздражение на самого себя. Как же теперь быть? Как жить дальше?

В принципе, в сложившейся ситуации для Глеба не было ничего нового. Он и раньше любил женщин, которые были недоступны для него. Но как быть теперь, когда счастье с возлюбленной было вполне возможно. Оно не зависело от других людей, и Глебу надо было только наступить на горло своей гордости, забыть о прошлом своей избранницы и простить ее. Всего то! Да-да, забыть и не вспоминать. Я смогу. Я сумею. Я сделаю. Сойдя на берег, Глеб взял двух извозчиков. Первому приказал отвезти к нему домой его багаж, а второму велел без промедления гнать на Фонтанку.

Как только слуга приоткрыл входную дверь, Глеб оттолкнул его и вошел в прихожую. Он понимал, что в его положении нельзя действовать в соответствии с правилами светского визита. Едва увидев на подносе его визитку, Идалия спустит на него всех своих собак и запретит слугам пускать его на порог. А ему во чтобы то ни стало надо было высказаться. Надо было заставить ее выслушать то, что он намерен ей сказать.

- Где Идалия Николаевна? – требовательным голосом спросил он у слуги.
- Не знаю, - промямлил тот. – Ремонт у их. Они везде. Полчаса назад были в библиотеке. Вас проводить?
- Нет, я сам найду. А ты стой здесь и помалкивай о моем приходе. Ты меня понял?
- Как не понять? - сказал тот уже в спину удаляющемуся из прихожей Глебу.

Дом уже выглядел по-другому. Новые обои, сменившая свое место мебель, другие картины… Словно вернувшись, Идалия поставила перед собой цель полностью стереть следы его пребывания в этом доме и память о нем. Однако где же она?

 Отправлено: 22.09.10 22:03. Заголовок: - ... Даже и не сп..

- ... Даже и не спорьте, Иван Корнеевич, я уверена, что именно этот оттенок голубого будет лучше всего смотреться на стенах малой гостиной! В конце концов, это ведь мой дом, голубчик, я имею право устроить в нем все по собственному вкусу, не так ли? - Ида усмехнулась и перевела взгляд с альбома, в котором были представлены образцы обойной ткани, на господина Саллертинского, модного столичного архитектора-оформителя, к которому она обратилась за помощью при проведении ремонта.

Иван Корнеевич, молодой, лет двадцати пяти, но уже очень известный, и потому почти уверенный в собственной гениальности, буквально приходил в неистовство, если заказчик смел ослушиваться его советов, да и вообще - проявлять хотя бы малейшую инициативу. Однако с баронессой фон Тальберг ему пришлось ой, как туго. Эта дама заплатила ему сумасшедший гонорар, но, во-первых, была исключительно упряма, а во-вторых, нельзя отрицать, также обладала достаточным художественным вкусом, который, впрочем, часто отличался от его собственных представлений о том, как должен выглядеть идеальный петербургский дом. И готова была отстаивать свою точку зрения до тех пор, пока Саллертинский - о, чудо! - не сдавался. При этом он ворчал, точно занудный старик, но в душе все чаще соглашался, что предложения Идалии Николаевны, которые все же были воплощены в жизнь, порой оказывались даже интереснее его собственных задумок. От неминуемой творческой ревности баронессу спасало лишь то, что, в конечном счете, все равно весь Петербург будет знать, что оформлял ее особняк именно он, Саллертинский. А значит, ее капризы были даже на пользу делу. Его делу, разумеется. Поэтому теперь, поупиравшись для приличия, тонкая художественная натура творца в очередной раз пошла на поводу у деловой хватки, которой Ивану Корнеевичу было тоже не занимать. Ну, а как еще выжить, как добиться успеха при такой конкуренции, как в столице, позвольте спросить?!

- Так и быть, баронесса, давайте сделаем по-вашему. Но не вздумайте потом говорить, будто я не предупреждал, будто бристольский здесь будет менее уместен, нежели блокитный, - заявил он, хотя внутренне уже давно согласился с тем, что именно предложенный мадам фон Тальберг оттенок голубой ткани будет лучше всего сочетаться с ее новой мебелью из светлой карельской березы.

Выслушав резолюцию творца, Ида вновь усмехнулась:

- Вот и славно, Иван Корнеевич. Будьте покойны, претензий в Ваш адрес по этому поводу не будет. А теперь, если не возражаете, давайте на сегодня закончим. Признаться, я очень утомилась, - улыбка баронессы сделалась немного застенчивой, она никогда не любила признаваться кому-либо в собственных слабостях, считая это своим глубоко интимным делом. Саллертинский тоже, кажется, не стремился продолжать работу, поэтому быстро откланялся и ушел. И Ида, наконец, смогла вести себя менее официально. Откинувшись на спинку кресла, она просунула ладонь под поясницу, пытаясь хоть немного помассировать ее через жесткий корсет и с наслаждением зажмурила глаза, когда это удалось.

В последнее время она очень уставала, что было, в общем, объяснимо, если учитывать, сколько времени приходилось проводить на ногах. Совершенно нетипичное поведение для холеной аристократки - принимать участие в ремонте своего дома. Ида знала, что ее осудят, ведь правильнее было бы уехать на это время куда-нибудь. Было, куда переехать и ей самой, пустым стоял дом покойного мужа. Но баронесса упрямо оставалась именно в этом особняке, выбрав его своей будущей крепостью, которая защитит ее своими стенами от всех невзгод мира. А для того, чтобы быть абсолютно уверенной в надежности "стен", надо было собственными глазами видеть, как они возводятся. А потом, когда все закончится, она отдохнет. Ну, а если не пройдет недомогание, обратится к Илье Ильичу, во всемогущество которого Ида с некоторых пор свято уверовала. Собственно, все бы и ничего, но вот только эти странные приступы головокружения и дурноты... переутомление, конечно, что же еще...

Размышляя о собственных делах, Ида так и сидела, прикрыв глаза, наслаждаясь покоем. И далеко не сразу и с крайней неохотой разомкнула ресницы, когда дверь ее кабинета тихо скрипнула. Ну, а куда спешить? Кто это может быть, если не Глаша, последнее время озабоченная только одним вопросом, как бы заставить барыню хотя бы немного заботиться не только о доме, но и о себе. Или же противный Саллертинский чего-нибудь забыл и теперь вернулся, чтобы забрать. Господин оформитель был весьма рассеян, и такое случалось уже не раз, чтобы, уходя, он возвращался за перчатками или пенсне. Однако, когда баронесса, наконец, сфокусировала взгляд на вошедшем человеке, ее расслабленное состояние последних минут мгновенно улетучилось. На пороге кабинета стоял и внимательно разглядывал ее... Глеб Стрижевский, собственной персоной!

Сперва Ида подумала, не присоединились ли к прочим симптомам усталости еще и зрительные галлюцинации, поэтому вновь быстро закрыла и открыла глаза. Но "видение" не исчезло. Оно молча стояло и разглядывало ее! Волна жгучей ярости придала Идалии Николаевне сил. Она вскочила из-за стола и, сверкая своими зелеными очами, подлетела к Стрижевскому, замерев лишь в паре шагов от него и вздернув решительно подбородок, воскликнула:

- Что вы здесь делаете?! Кто пустил вас на порог моего дома?! Как вообще посмели прийти сюда?!!

 Отправлено: 25.09.10 17:23. Заголовок: По дому Идалии Глеб ..

По дому Идалии Глеб перемещался с осторожностью бывалого охотника, ведь из-за любого угла, из любой двери и в любую минуту могла выйти хозяйка дома. И если она заметит его первым, то, понятно, что ему несдобровать. Библиотека была пуста, столовая тоже. Глеб вдруг поймал себя на мысли, что еще ни разу не бывал в ее спальне. Да и ее личный кабинет оставался для него неизведанной территорией. Интересно было бы взглянуть!

Кабинет Глеб нашел довольно легко. Понятно, что должен располагаться невысоко и на южной стороне, в небольшой, уютной, с самого утра освещаемой солнцем комнате. Заглянув в одну из приоткрытых дверей, Глеб увидел Идалию, но не одну, а в обществе высокого красивого молодого человека!

Что этот хлыщ делает в ее кабинете? Да еще в это время суток? Она даже меня сюда не пускала! Да я его… Да я ему сейчас… И ей тоже!

Руки Глеба непроизвольно сжались в кулаки. Однако привычка держать себе в руках после недолгой борьбы с чувством гнева взяла верх. Глеб спрятался за дверью и прислушался к разговору. Вздох облегчения, вырвавшийся из его груди, был таким громким, что мог быть услышан спорщиками, но те были слишком увлечены своим разговором и не заметили его. Стоять за дверью просто так очень скоро надоело, и Глеб решил понаблюдать за Идалией, и сам не заметил, как наблюдение перешло в любование.

Как только хлыщ ушел, Глеб неслышными шагами вошел в кабинет и направился к Идалии. Она не сразу заметила его, но все же заметила… И что тут началось! Сам того не понимая, Глеб возблагодарил Бога, что они находятся в женском кабинете. Если бы им довелось встретиться, скажем, в кабинете генерала Лассовского, стены которого, скорее всего, увешаны оружием, то Глебу точно пришлось бы худо. Впрочем, и здесь ему было несладко. Что ни говори, а дочь генерала – это дочь генерала. Воинственный характер у нее в крови. Но даже в гневе она была прекрасна! Выслушав ее пламенную речь и пережив артобстрел ее невозможно красивых глаз, Глеб с трудом собрался с мыслями и произнес заранее приготовленную речь:

- Идалия Николаевна! Я пришел сюда, чтобы сказать вам, что я люблю вас. Люблю, несмотря ни на что. Невзирая на ваше прошлое и на ту роль, какую вы сыграли в смерти моего друга. И я готов все простить и забыть обо всем…

 Отправлено: 26.09.10 03:46. Заголовок: Когда Стрижевский за..

Когда Стрижевский заговорил, Идалия Николаевна, как и тогда, в Неаполе, вновь почувствовала, что сомневается в его душевном здоровье и благополучии. Уж слишком большой диссонанс между словами, которые он говорит, и тем, как при этом выглядит. А выглядел Глеб сейчас так, будто не в любви ей признается, а зачитывает приговор в суде. Впрочем, даже если бы он теперь валялся у нее в ногах, рыдая и вымаливая прощения за все содеянное, это вряд ли избавило его от той лавины гнева, что душила Ида, пытавшуюся удержать ее в себе и себя в рамках из последних сил, судорожно ловя ртом воздух, точно в комнате его было недостаточно. Однако последняя фраза ее буквально добила.

- Что?! Князь, да вы верно рехнулись? Да объясните же мне, наконец, каким образом я повинна, по-вашему, в смерти своего мужа? Я грешна лишь тем, что имела глупость выйти замуж за низкого сластолюбца, который, презрев все нормы морали и клятву, что дал перед Господом, изменял мне все годы нашего брака, а потому – я уверена, получил по заслугам, когда погиб в той нелепой дуэли. И то, что он был вашим другом, лишний раз подтверждает пословицу, что два сапога – пара! Вы такой же негодяй, как и мой покойный муж. Впрочем, нет, вы – хуже! Иван никогда бы не смог даже придумать ничего, подобного тому, что вы осуществили наяву. Вы страшный человек, Глеб Стрижевский! Я знаю, что вы не верите в бога, наверное, как раз потому, что сами возомнили себя равным ему. Этаким карающим божеством, разыгрывающим шахматную партию: «Вот эту фигурку я подвину сюда, а этой я готов пожертвовать…» Но вы не божество. Вы – человек. И рано или поздно вам придется пожалеть о своих поступках… Ваше прощение, равно, как и любовь для меня ничего не значат. Да и сами вы мне отвратительны. Убирайтесь прочь из моего дома и не смейте показываться здесь больше, если не хотите, чтобы слуги выгнали вас из него с позором взашей!

Стрижевский, весь белый,как полотно, с плотно сжатыми губами, молча, выслушал весь этот монолог, после которого развернулся и, не говоря ни слова, быстро вышел прочь из кабинета, тихо прикрыв за собою дверь. И едва это произошло, как баронесса фон Тальберг вдруг тоже резко побледнела и осела на пол, теряя сознание…

 Отправлено: 02.10.10 11:35. Заголовок: - Вот оно, счастье-т..

- Вот оно, счастье-то! – шептала Марфа, бегая по дому и проверяя все ли в порядке.

Только что к дому подъехал возница, который привез багаж Глеба Егорыча, и сообщил, что князь уже в Питере и с минуты на минуту вернется домой. Готовьтесь, мол. Да Марфа к этому всегда готова! На радостях она пулей сгоняла за самогоном, который держала для таких вот добрых вестников, и чтобы не ждать, пока возница угостится рюмкой-другой, просто всучила ему всю бутыль и убежала осматривать княжеские покои. Дом у нее блестел, несмотря на почти полное отсутствие прислуги. Еленка, услышав про возвращение Глеба Егорыча, оживилась и метнулась на кухню готовить его любимые блюда. Кузьма Кузьмич вырядился в свою парадную ливрею и занял место в прихожей. Стоит там и держится за ручку парадной двери, чтобы распахнуть ее перед обожаемым хозяином. Ах, что за день! Побольше бы таких!

Князь однако домой не спешил, но Марфа не расстраивалась. С ним всегда так. Поехал, небось, по друзьям-знакомым (штоб им…) да по подружкам-любовницам (и им тоже штоб…). Когда ждешь и догоняешь, время всегда двигается медленно, но все же двигается. И дождалась таки Марфа своего князюшку! Приехал, голубь ненаглядный! Все такой же высокий и стройный, все такой же красивый, но бледный! Выпрыгнул из кареты, взбежал по ступенькам крыльца и вошел в дом. Этой картиной Марфа любовалась из окна, выходящего на парадное крыльцо. Слезы умиления так и хлынули из ее глаз, и она поспешила в прихожую, чтобы встретить своего любимого барина (пока Кузьма не настучал ему про Марфины с Никой похождения). Увидев Глеба Егорыча вблизи, она совсем сомлела от счастья, и не успев бухнуться перед ним на колени, загремела в обморок. А почему бы и нет? Разве она не женщина?

 Отправлено: 02.10.10 12:35. Заголовок: Глеб ждал от Идалии ..

Глеб ждал от Идалии именно такой реакции на свой первый визит и отчасти был готов к ее яростным обвинениям во всех грехах в свой адрес, но не в адрес Ивана. Ее слова о погибшем муже стали для него полной неожиданностью, и он растерялся, неготовый ответить на них. Впрочем, Идалия и не требовала ответа. Она требовала только одного: немедленно покинуть ее дом и больше никогда в нем не появляться.

Окажись на ее месте, я поступил бы также. Ничего, первый блин всегда комом. Вода камень точит, и я со временем тоже обточу эту гордячку, - думал Глеб, когда карета везла его на Аптеркарский остров к Илье. – Но что она имела в виду, когда говорила об Иване? Ванька конечно не был ангелом, но это все было до свадьбы. В этом возрасте мы все погуливаем. В своих письмах он так восхищался своей невестой. Не может быть, чтобы он ей изменял! Зачем ему было ходить налево, если у него была ОНА?

Визит к Илье не занял у Глеба много времени. Друзья встретились, обнялись, поболтали и договорились о более обстоятельной встрече в самое ближайшее время, на которой каждый из них в красках и подробностях расскажет, как он провел время. По счастливому и довольному виду друга Глеб быстро понял, что сейчас он здесь третий лишний, и засобирался домой. Как его там встретят?

Встреча была бурной. Кузьма Кузьмич светился ярче золотых пуговиц на его ливрее, Елена пустила по всему дому с кухни такие запахи, что у Глеба потекли слюнки. Давно он не пробовал домашней стряпни! А Марфуша! Она упала в обморок прямо на Кузьму Кузьмича. Хитрая бестия! Было видно, что целилась то она в Глеба, но дворецкий предвидел ее маневр и подставил под удар себя. Пришлось Глебу на пороге собственного дома без промедления приводить Марфу в сознание, пока Кузьма Кузьмич не задохнулся под ее тушкой. Старый добрый метод пощечин привел женщину в чувство.

За время отсутствия хозяина в доме накопилось много дел, и сразу по прибытии Глебу пришлось с ними разбираться. Только к вечеру ему удалось добраться до своего кабинета. Упав в свое любимое кресло, он велел Марфе принести ему ужин прямо сюда, а после того, как она поставила перед ним вкусно пахнущий поднос, попросил ее остаться для разговора.

- Марфуша! Помнишь, когда я еще учился в гимназии, я приезжал в Стрижики на каникулы со своим другом, бароном фон Тальбергом? Скажи мне, что ты думаешь о нем.

 Отправлено: 08.10.10 09:27. Заголовок: Марфа скакала по дом..

Марфа скакала по дому, как молодая, не обращая внимания на жалобный скрип половиц и дребезжание стекол в окнах. Ничо, выдюжат, - успокаивала она себя. Ее путь лежал в спальню Глеба Егорыча. Надо было успеть опередить Еленку, которая пока работала на кухне, и приготовить для князюшки мягкую постелю. До ночи было еще далеко, но он, без сомненья, устал с дороги и вот-вот захочет отдохнуть. А там кто знает? Может, Марфе повезет. Наездился князюшка по Ивропам-то, а там, говорят, все бабы тощее нашей моркови. Соскучился, небось, сердешный, по пышным формам. Авось, заметит меня.

Спальня Глеба Егорыча сверкала чистотой. Следовало отдать Еленке должное: за время отсутствия князя она следила за этой комнатой, как за ребенком, мыла и убирала здесь ежедневно, трясла шторы и чистила ковер каждую неделю, распихивала по углам ароматные травы. Ждала, короче. Марфа каждый раз с завистью наблюдала за этим, вздыхала, но помалкивала. А что сказать-то? Еленка имела право это делать. Она последняя фицияльная любовница князя. Это ее территория. Оказавшись в спальне, Марфа оглядела себя в зеркале. От быстрого перемещения по дому ее бюст почти выскочил из платья, и ей пришлось возвращать его на место.

После того, как Кузьма не позволил ей упасть в обморок на Глеба Егорыча (погоди, получишь ты у меня), она решила взять реванш и заявиться в барскую спальню. Но и здесь Марфу ждал облом. Еленка, каким-то нюхом учуяла конкуренцию, и тоже заявилась туда. Надо было ее видеть! Глаза горят, щеки красные, руки в боки! Еще до того, как она открыла рот, весь ее вид без слов сказал Марфе: «Пошла вон отсюда!» Дело пахло скандалом. Только этого Глебу Егорычу не хватает в день приезда, - подумала Марфа, оставила перину в покое и, можно сказать, с позором покинула место несостоявшегося боя. Но нет худа без добра! Теперь Еленку из спальни ничем не выкуришь, а это значит, что на кухне никого нет. Ужин уже был готов, и Марфе осталось только красиво сервировать еду а подносе и отнести ее в столовую.

Однако князюшка не захотел идти в столовую и попросил принести ему ужин в кабинет. И это еще не все!!! Он попросил Марфу остаться и поговорить с ним. Ох, как она соскучилась по энтим их беседам! Правда, вопрос князя ее немного огорошил:

- Марфа! Помнишь, когда я еще учился в гимназии, я приезжал в Стрижики на каникулы со своим другом, бароном фон Тальбергом? Скажи мне, что ты думаешь о нем.
- Ну… Эта… А вам, княже, как говорить-то? Честно? – задала она глупый вопрос, хотя точно знала, что в таких вот беседах Глеб Егорыч всегда требовал от нее говорить только правду.

Риск был велик. Еще бы! Нешто легко рассказать человеку правду о его лучшем друге, да к тому же об умершем? А о покойниках-то как говорить принято? Или хорошо, или ничего. Как быть? Марфа собралась с духом и начала свой рассказ, осторожно подбирая слова:

- Ну, Иван-то Тальбергович был … хороший человек. Он нас, дворовых баб, не обижал, не ругал, не бил. Я бы даже сказала, что он нас любил. Всех. И мы его любили и ни в чем ему не отказывали. Ах, какой он был кавалер!

Марфа с удовольствием предалась воспоминаниям о тех временах:

- Обходительный такой, нежный. А руки какие у него ласковые! Они везде успевали, как будто их было не две, а все десять. Признаюсь честно, княже, я перед ним не устояла. Да что я? Никто не устоял! Иван Тальбергович в то лето всех девок в усадьбе перепортил. После вашего отъезда в гимназию Акиму Глебовичу пришлось пятерым из них мужей искать, потому как они понесли от вашего друга. А сколько было визгу, когда девки из-за него дрались! А как они рыдали, когда он уехал! Да я сама тогда целую ночь проплакала.

И снова окунувшись в свои переживания той ночи, Марфа пустила слезу.

 Отправлено: 10.10.10 14:50. Заголовок: Ида медленно открыла..

Ида медленно открыла глаза и первое, что увидела перед собой - встревоженное лицо Глаши, склонившейся над ней.

- Ой, слава тебе, Господи! - воскликнула девушка и истово перекрестилась. - Ох, и напугали Вы нас, Идалия Николаевна!

- Что со мной случилось? - Ида, растерянно оглядываясь по сторонам, попыталась приподняться на локте, но, все еще чувствуя слабость, вновь легла. - Последнее, что я помню - это разговор с...

- Тише-тише! Лежите, барыня! Не надо Вам волноваться. Не надо о нем думать, ушел уже! Каков охальник, явиться сюда и напугать до полусмерти! Хорошо, что мне не попался на глаза, уж я бы ему... нет, я бы мужа позвала... - и Глаша, пылая возмущением, восполнила пробел в воспоминаниях баронессы. - Мне Порфирий Кузьмич сказал, что князь Стрижевский к нам пожаловал. Говорит, ворвался в дом, как жандарм какой, и, ну рыскать в поисках барыни! Я, как узнала, сразу кинулась в Ваш кабинет, да только поздно узнала, видать! Захожу - тишина, только барыня моя, бледная, как мел, на полу валяется! Я подмогу позвала, перенесли мы Вас в опочивальню, да за доктором послали, скоро, уж, видать, приедет... Ох, да что же за человек такой?! И как это мой Кондратушка при нем всю жизнь - ума не приложу!

- Погоди... зачем доктор? - Ида вновь попыталась сесть, теперь ей это удалось. - Не стоило беспокоить его, это заурядный обморок, я переутомилась с ремонтом, вот и все... Последние дни я и по утрам чувствую себя такой разбитой - голова кружится, даже тошнит...

- Барыня... - Глаша присела на край постели рядом с Ида и как-то странно посмотрела на нее. - Барыня, а Вы, часом ли не беременная?

- Что?! - Ида вспыхнула, как спичка. - Да откуда?! С ума ты сошла, Глаша?! Ты что себе позволяешь вообще?

- Простите, Идалия Николаевна, если что не так сказала, да только и прошлый раз, когда Алёшеньку носили, тоже все, помню, в обморок падали, чуть поволнуетесь. Да еще и ремонт, вон, затеяли, совсем, как тогда. Я сразу еще подумала, ох, и похоже моя барыня себя ведет!

- Да при чем здесь ремонт? Я тогда же замуж только что вышла, вот и захотела дом по своему вкусу обустроить.

- Вот и теперь тоже... вышли замуж, - она явно не собиралась сдаваться, но и Идалия Николаевна уже растеряла весь свой пыл спорить с Глашей, которая, и верно, всегда себе позволяла больше, чем было положено горничной-крепостной. Да только Глаша нынче была свободна, а после той итальянской истории, она и вовсе стала скорее наперсницей баронессы, чем служанкой.

- Но это не может быть так быстро, - Ида задумчиво смотрела куда-то сквозь свою собеседницу.

- Да где же быстро, Идалия Николаевна? Три месяца, поди, прошло, самый срок! - проговорила в ответ Глаша с ласковой улыбкой, как будто вела беседу не с взрослой женщиной, а маленькой девочкой. - Ну, да то, конечно, чего не бывает на белом свете? Что нам гадать, вот приедет доктор, все и скажет, а сейчас полежите еще немного. А я Вам отвар сделаю из трав, чтобы нервы успокоить - лишним это уж точно не будет!

Визит доктора очередной раз укрепил Идалию Николаевну в ее уверенности, что у нее в горничных служит самая догадливая девушка Петербурга. Хотя, может быть, это просто сама баронесса всегда настолько невнимательно относилась к себе и своему здоровью, что не заметила очевидного - она ждет ребенка. Удивительно, ведь это происходило с ней даже не впервые в жизни! Впрочем, слишком разные обстоятельства. Тогда она была замужней дамой, а теперь...

Узнав про свое состояние Ида испытывала настоящее смятение. С одной стороны, отец этого младенца - человек, которого она презирает всей душой, воспоминания о котором хочет навеки стереть из своей памяти. Но теперь это априори невозможно - его сын или дочь будут живым напоминанием о совершенной ошибке. Но с другой стороны, разве виноват этот несчастный малыш, что его отец оказался таким подлецом?! И, однажды уже схоронив свое дитя, Ида ни за что и никому не отдаст этого ребенка! Она уже любит его, еще совсем крошечного, возможно, даже не похожего на человека. И пусть ей выпало стать в будущем его матерью лишь волей случая, однако Ида непременно будет самой лучшей из матерей, она все для этого сделает! А отец... "Без отца мы как-нибудь проживем, ведь правда, малыш?" - Ида даже сама не сразу заметила, что уже мысленно разговаривает с этим крохотным существом, а когда поняла, вдруг расплакалась. Но не от горя или жалости к себе - от радости внезапного осознания того, что закончилось ее одиночество. Ведь, все ошибки, что она совершала, были всего лишь результатом поиска того, кто будет любить ее - просто так, без всяких условий и причин. И вот теперь - у нее вновь будет такой человек. Маленький человечек, который всегда будет рядом с ней. Её собственный. Её счастье... Нет, она никому его не отдаст!

 Отправлено: 18.10.10 16:56. Заголовок: - Спасибо! Поздно уж..

- Спасибо! Поздно уже. Ступай к себе, - сказал Глеб, когда Марфа закончила.

Из рассказа женщины он не почерпнул для себя ничего нового. Глеб отлично знал, что Ванька фон Тальберг всегда любил женщин, и они отвечали ему взаимностью. Сам он обычно относился к рассказам друга о его похождениях спокойно, иногда посмеивался, когда тот откровенно преувеличивал свои возможности, но никогда его не осуждал. Но слова Идалии вдруг заставили Глеба посмотреть на Ванькины поступки другими глазами, так сказать, с женской колокольни. Какой жене понравится, когда ее муж ведет себя подобным образом? Но все равно это не повод, чтобы убивать его!

Кабинет, освещаемый в этот час светом белой питерской ночи, блистал чистотой и порядком. Нельзя сказать, что это было необычное для него состояние, но все же что-то было не так. Что же? Глеб посмотрел на свой стол и задумался. Ах, вот в чем дело! Почта! Точнее, полное ее отсутствие. За годы своей службы Глеб уже привык у тому, что стоило ему отъехать на пару дней, то по возвращении он всегда находил у себя на столе кучу писем. Кузьма Кузьмич, безмерно гордившийся своим умением читать и писать, всегда сам тщательно перебирал корреспонденцию и раскладывал ее по местам: служебные послания в специальную коробку на столе, а личные письма – в ящик рабочего стола. Службы теперь у Глеба не было, поэтому коробка на столе была пуста. А что с личными письмами? – подумал Глеб и выдвинул ящик. Там лежали несколько запечатанных конвертов, среди которых оказались пара грозных прощальных посланий от маменьки, старое письмо от Ильи, несколько записок от питерских знакомых и довольно увесистый конверт от Аристарха Воеводина.

Последний несколько лет был личным помощником князя Стрижевского, когда тот служил в Трешке. Аристарх Никодимович в свое время сменил несколько начальников и чуть не вылетел со службы из-за своего склочного и противного характера. Глеб тогда решил дать ему последний шанс и взял к себе в помощники, о чем впоследствии ни разу не пожалел. Что ни говори, а педантизм и занудство Аристарха, выводившие из себя всех, с кем тот работал, оказались чрезвычайно полезны в следственных делах, которые Глеб ему поручал. Там, где самые опытные дознаватели Третьего отделения уже опускали руки, Воеводин чувствовал себя как рыба в воде. В поисках правды его ничто не могло остановить, и он неделями мог скрупулезно изучать горы старых бумаг, в которых умел выуживать такие сведения, которых никто другой не замечал.

Сразу после знакомства с Идалией Глеб попросил Аристарха провести тайное расследование смерти Ивана фон Тальберга. Попросил и почти сразу об этом забыл, а после ухода со службы ничего ему не сказал, потому что считал теперь себя не в праве просить своего бывшего помощника о чем-либо. Однако господин Воеводин еще раз проявил свое упрямство и со свойственным ему педантизмом раскопал сведения, которых даже Глебу на его посту разузнать было не под силу, так как официальное дело о смерти барона фон Тальберга было засекречено. Так что же там произошло?

Почувствовав накопившуюся за день усталость, Глеб решил забрать конверт в спальню и ознакомиться с его содержимым на сон грядущий. Однако там его ждала Елена.

- Я соскучилась по тебе, - тихо сказала она.
- Ступай к себе, - сухо ответил ей Глеб, развязывая галстук.
- Но…
- Елена! Давай не будем поднимать эту тему. Скажу тебе откровенно. Я теперь женатый человек, и не хочу давать своей жене повода для скандала или развода. Тебе понятно?
- Ж-женат? На ком? – спросила потрясенная Елена. – Где же твоя… ой, ваша жена, Глеб Егорыч?
- Это не твое дело. Ступай к себе.

Последние слова прозвучали довольно резко, но Глеб посчитал, что так будет лучше. Его отношения с Еленой надо разорвать немедленно. Он и так слишком долго тянул с этим.

 Отправлено: 18.10.10 17:49. Заголовок: В эту ночь Марфа дол..

В эту ночь Марфа долго не могла уснуть. Как же! Князюшка приехал! Теперь мне надо бутылку самогонки выпить, штоб невры успокоить. Но уснуть Марфа не могла не из-за «невров», а от любопытства. Что сейчас происходит в спальне Глеба Егорыча? Оставит он Еленку на ночь или выгонит? А если выгонит, то не стоит ли Марфе немножечко потоптаться у дверей князевой спальни? А вдруг ей наконец свезет-таки? Мучимая сомнениями, она ворочалась в своей постели и прислушивалась к тому, что происходит за стенкой, где находилась Еленкина комнатушка. Пока что там была тишина. Очень скоро Марфе надоело ее слушать, она встала и вышла в сени. Прошлась по ним туда-сюда и… столкнулась наконец-то нос к носу с рыдающей Еленой.

- Чо ревешь? Случилось чо? – поинтересовалась она как бы участливо, хотя сердце ее запело от мыслей: Бортанул-таки князюшка Еленку! Хватит ей теперь нос задирать! Не все тебе лакомиться. Надо и другим дворовым дорогу дать.

- Он… Он... – Елене было так худо, что слова застряли у нее во рту.
- Ну? Чо такого он натворил? – Марфе вдруг захотелось проявить доброту и заботу к несчастной брошенке. Она схватила кружку, зачерпнула ею воды из ведра и поднесла к губам Елены. – Выгнал, да? Ну, бывает! Ты же не думала, что он теперь твой навсегда будет?
- Он… Он ж… Он женился, - выдавила наконец из себя Елена.

Кружка выпала из рук Марфы и покатилась по деревянному полу.

 Отправлено: 21.10.10 14:10. Заголовок: Когда первые эмоции ..

Когда первые эмоции от осознания грядущего материнства немного улеглись, на первый план выступили обстоятельства, которые вначале казались несущественными. Однако чем дальше Ида об этом думала, тем больше понимала, что отстраниться, уйти от решения этих проблем, ей не удастся. И важно это даже не столько для нее самой, сколько для будущего ребенка. Для всего мира она была женщиной, которая, овдовев несколько лет тому назад, в настоящее время в браке не состоит. Стало быть, и ее ребенок будет считаться незаконнорожденным. Избежать этого можно было лишь одним способом – обвенчавшись с его отцом. Но, сказав однажды, что это лишь ее дитя, Ида вовсе не собиралась отказываться от своего решения. Глеб Стрижевский для нее более не существовал. А значит, нужно было придумать что-то еще. И после долгих размышлений, баронесса фон Тальберг пришла к выводу, что самым разумным в ее ситуации окажется отъезд за границу. В сущности, ее не держало в России ничего. Чему доказательством – те годы, которые она провела в Европе, особенно по родине не соскучившись. Другой разговор, что отныне и в Европу, полную русских аристократов всех мастей, среди которых нередко попадались и знакомые, ехать было нежелательно. Кто-то из них вполне мог узнать ее, увидеть ребенка… Нет, уехать Ида решила в Америку. Там будет гораздо проще представить все так, как нужно ей. И пусть баронесса почти ничего не знала о жизни в Североамериканских Штатах, казавшихся ей не просто очень удаленной страной – другим краем света. Она готова была пожертвовать чем угодно, улететь на Луну, бог знает, что еще, лишь бы никто и никогда не узнал их с малышом тайны. О том, что, уезжая таким образом, она вряд-ли сможет вернуться в Россию, мадам фон Тальберг старалась не думать. Новая жизнь и есть новая жизнь. В чем сомневаться? Денег у нее достаточно, чтобы безбедно существовать с ребенком, где угодно. Оставалось лишь выяснить детали и разобраться с делами здесь, в Петербурге, как можно скорее. Пока еще никто ничего не подозревает, и попытаться разузнать хотя бы что-нибудь об этой загадочной Америке.

Но легко сказать – «разузнать»! У кого?! По длительном размышлении, единственным человеком, который мог помочь ей с этим, оказывался граф Бежецкий. Однако с Андреем Сергеевичем Ида была знакома существенно меньше, чем с несчастной Аннушкой Крестовской, упокой Господь ее душу. Ида до сих пор доподлинно не было известно, что на самом деле произошло в доме Крестовских в тот день, когда ее не стало. Князь Петр Евстафьевич использовал все свое влияние и сделал так, чтобы никто и ничего не узнал. А поспешность, с которой княгиню похоронили и секретность – никто из прежних друзей покойной даже не присутствовал там – давали вместе обильную почву для слухов и пересудов. Впрочем, лишь шепотом. Уж слишком боялись ее влиятельного мужа, чтобы вслух высказывать свои подозрения. Что касается самой Ида, то ей даже некогда было собирать эти сплетни. Всю минувшую зиму она проболела, а потом и вовсе уехала на три месяца за границу. Когда же вернулась, то оказалась несколько обескуражена новостью о том, что за это время граф Бежецкий, оказывается, успел обвенчаться с другой дамой… Судить Андрея Сергеевича Ида не смела, бог знает, что происходит у человека в душе после такой ошеломительной потери, которую довелось пережить ему, однако и общения не искала. И не только по этой причине. Арсеньев… Впрочем, это уже был ее собственный шкаф со скелетом, как говорят англичане. И ворошить эту страницу своего прошлого ей хотелось еще меньше. Тем не менее, ради будущего ребенка, Ида решилась переступить через свои внутренние барьеры и в один из дней отправилась с визитом в дом графа Бежецкого.

Одно из опасений мадам фон Тальберг – необходимость общаться с графиней Бежецкой, которой она не знала совершенно и, признаться, не горела желанием знакомиться, не в силах подавить в себе глубинную неприязнь к той, кто посмела претендовать на место Аннушки в сердце ее возлюбленного, к счастью, не подтвердилось. Услужливый дворецкий, проводивший Ида в малую гостиную, сообщил, что мадам Патриции в настоящее время нет дома, а вот граф у себя в кабинете, и вскоре к ней выйдет.

Когда дверь отворилась, и на пороге возникла высокая фигура Бежецкого, она даже не сразу узнала его. Они не виделись всего полгода, но Андрей Сергеевич постарел, казалось, лет на пять. Впрочем, по-прежнему был галантен и, кажется, рад своей гостье. Завидев Ида, он быстро пересек разделявшее их расстояние и, оказавшись рядом с баронессой, склонился к ее руке. А потом, подняв голову, посмотрел Ида в глаза. И было что-то такое в этом его долгом взгляде, что заставило Идалию Николаевну враз забыть все свои недавние мысли и сомнения. Через секунду она была уже в объятиях графа, и невыплаканные по любимой подруге слезы хлынули потоком из ее глаз, оставляя на атласном жилете Бежецкого мокрые следы…

 Отправлено: 21.10.10 20:27. Заголовок: Не стоит сейчас вспо..

Не стоит сейчас вспоминать в подробностях, какие события произошли с того дня, когда Андрей узнал о смерти своей возлюбленной, своей Аннушки. Жизнь сделала крутой поворот и каким-то чудом все еще теплилась в физической оболочке графа Бежецкого, хотя, наверное, правильней было сказать, что ее искусственно поддерживала Пэт, каким-то образом умудряясь заставлять его на время забыть о том, что он намеревался сделать после их свадьбы. Он сильно постарел, осунулся. Не было той прежней выправки, его как будто тянуло вниз. Поникшие плечи и вечно усталый пустой взгляд - вот, что собой представлял нынешний граф Андрей Сергеевич Бежецкий.

Итак, этот день не обещал ничего нового, как и прошлые. За исключением того, что утром мадам Бежецкая сообщила супругу, что на полдня отправится по каким-то своим делам, в частности, по модным лавкам, и он остается один под присмотром Платона. И тогда Андрей запланировал на это время разобраться с почтой и пересмотреть кое-какие счетные книги, чтобы составить бюджет своих предприятии на следующий месяц. Поэтому, позавтракав в одиночестве, спустился к себе в кабинет и принялся за бумаги.

Приход Идалии Николаевны стал приятной неожиданностью, с этой милой дамой, подругой его Аннушки, он был знаком не много, но и этого было вполне достаточно, чтобы полностью сложить о ней приятное впечатление и даже некую симпатию. Но вот почему она пришла к нему - оставалось загадкой. После того, как о его женитьбе на миссис Стентон стало известно широкой публике, Андрей и не надеялся увидеть, кого бы то ни было из прошлого близкого окружения. Те, кто знал, или догадывался о его чувствах к княгине Крестовской, теперь, возможно, осуждали его, а уж кому-кому, но Идалии Николаевне, наверняка, Анечка поведала все. Только вот было непонятно, зачем она пришла сейчас. Обычный визит вежливости или желание выказать свое презрение, а может быть какое - то дело? Не важно, все равно он рад ее видеть…

Андрей встретил ее неловкой улыбкой. Приложив губы к руке баронессы, он поднял глаза. Взгляд женщины был печален. Потаенная боль блестела в нем невыплаканными слезами и какой-то тревогой, даже страхом. Граф дольше положенного задержал ее ладонь в своей руке, глядя в глаза Идалии. Она может плакать об утраченной подруге, а он нет, и эта боль, наверное, настолько сильно отпечаталась на нем самом, что женщина, не выдержав его взгляда, бросилась ему в объятия и горько разрыдалась.

Крепко обняв ее, Андрей из последних сил сдерживал комок, подступающий к горлу. Шумно втянув воздух, он хрипло прошептал:
- Рад, что вы пришли… я не… в общем, – он хотел что-то продолжить, но не смог найти слова. Так они стояли, молча обнявшись, и каждый думал об одном и том же. Андрей, зажмурившись, поджал губы, еще несколько раз втягивая ноздрями воздух, отгоняя прочь проклятые слезы. Наконец, не без усилий, сумев справиться с разыгравшимися чувствами, он вновь взглянул в глаза уже немного успокоившейся Ида.
-Простите… не знаю, что на меня нашло. Это все… Да вы присаживайтесь, Идалия Николаевна, я сейчас велю, чтобы чай подали. Если вы не против, побеседуем здесь, в большой гостиной сейчас, кажется, ремонт, - виновато улыбнувшись, он жестом предложил ей кресло напротив своего, - чем я могу быть вам полезен, дорогая Идалия Николаевна? Я право немного удивлен вашим приходом, что-то случилось? - перейти сразу к делу, было самым правильным вариантом решения проблемы, иначе, и без того, хрупкое, его душевное равновесие могло пасть прахом, да и баронесса была еще минуту назад на грани истерики.

 Отправлено: 22.10.10 14:38. Заголовок: Ида присела в предло..

Ида присела в предложенное ей кресло, нерешительно комкая в руках свой кружевной платочек, которым за минуту до того вытирала глаза. Оказывается, начать разговор было довольно сложно. Как объяснить графу Бежецкому свое внезапное желание уехать? Он, наверняка, поинтересуется, отчего это Ида вдруг так резко решила переменить свою судьбу. И что ответить тогда? Никому она не хотела рассказывать о том, что довелось пережить в эти месяцы. Да и сама бы с радостью забыла. Тем временем, принесли чай. И у мадам фон Тальберг оказалось в распоряжении еще несколько минут, чтобы собраться с мыслями, пока лакей разливал его в фарфоровые чашки. Наконец, они снова остались наедине.

- Ничего не случилось, Андрей Сергеевич, - Ида улыбнулась и отрицательно покачала головой. – И одновременно – многое. Но это не так уж важно. Поверьте, я бы никогда не решилась обращаться с просьбой, если бы у меня был другой выход. Но в данном случае, кажется, помочь мне можете лишь Вы… Граф, я решила навсегда уехать из России, - в его глазах мелькнул вопрос и удивление. – Да, наверное, это кажется странным, но так складываются обстоятельства. Больше полугода назад я вернулась в Петербург, думая, что скучаю по родине. Но теперь пришла к выводу, что сделала это напрасно – здесь меня ничего не держит, - улыбка баронессы сделалась немного грустной. – Ничего, кроме воспоминаний и несбывшихся надежд. Но и то, и другое – слабый магнит. Думаю, что Вы меня понимаете… И если уж бежать от всего этого, то как можно дальше, не правда ли? Я решила, что более всего мне подходит Америка. Однако знаю об этой стране слишком мало, оттого чувствую неуверенность. А Вы прожили там довольно долго. Вот я и подумала, что лучшего советчика относительно местных нравов и уклада жизни мне в Петербурге не сыскать…

 Отправлено: 22.10.10 15:32. Заголовок: Все время пока они м..

Все время, пока они молча делились своим не нашедшим выхода горем, Андрей невольно вспоминал тот бал, на котором он впервые встретил Идалию. Блистательная, красивая женщина, с гордым прекрасным взглядом - куда она исчезла? Сейчас перед ним сидела совсем другая Идалия Николаевна, печальная, полная смятения и отчаянья. Она так тщательно сейчас подбирала слова просьбы, как будто страшилась сказать, что-то лишнее. Что же могло случиться такого за эти полгода, которые они не виделись, если баронесса фон Тальберг решила попросту сбежать из России? Да, именно сбежать, по-другому это никак не назовешь!

Внимательно слушая ее речь, граф все больше и больше хмурился, воскрешая в памяти десять лет проведенные в Штатах, и прикидывая, чем он мог бы ей помочь.
-Идалия Николаевна, что я могу вам сказать. Конечно, вы пришли по адресу, и я чем смогу непременно вам помогу. И не смотрите на меня таким затравленным взглядом, спрашивать не стану, почему и в связи с чем вы намерены бежать так далеко, аж за океан. Если вы решили, значит так нужно, на этом тему закроем, можете расслабиться и наконец, сделать глоток чая- Андрей приподнял одну бровь, уголки его губ тронула улыбка. - Вы, как я понимаю, не определились конкретно, куда отправитесь? Я в свою очередь могу лишь посоветовать не ехать на Запад, там спокойной жизни не найдете, а вот Бостон - это самое подходящее место. Я бывал там несколько раз, и мое впечатление об этом городе как раз, как о том месте, где можно вести тихую размеренную жизнь. Решать вам, могу принести атлас и мы вместе посмотрим,- он ободряюще улыбался женщине, но мысленно продолжал терзать себя догадками о том, какая такая сволочь посмела довести баронессу до такого отчаянья.

Конечно, он слышал сплетни об Арсеньеве, да и сам был свидетелем сердечных терзаний друга, но чтобы именно он стал причиной таких перемен в жизни мадам Тальберг?! Быть того не может! Здесь кто-то другой постарался, впрочем, он уже пообещал, что не будет лезть в душу. Значит, так тому и быть, но, за сим, сделает все, чтобы ее путешествие и дальнейшее пребывание в Штатах прошло успешно.

 Отправлено: 23.10.10 14:11. Заголовок: Ида с благодарностью..

Ида с благодарностью взглянула на Андрея Сергеевича и сделала пару глотков чая. Все же, что бы ни делали с нами обстоятельства, друзья остаются друзьями.

- Вы сказали Бостон, Андрей Сергеевич? – проговорила она, осторожно опуская тонкую фарфоровую чашку на столик. – Наверное, удивитесь, но именно об этом городе я и думала. Говорят, Новая Англия весьма напоминает укладом жизни нашу, старую. Кроме того, мне на днях довелось прочитать заметки одного путешественника. Он пишет, что Бостон – тоже город на побережье, как и наш Петербург. И даже немного похож архитектурой. Стало быть, легче будет перенести разлуку с Россией, если она вдруг станет мучительна. Пожалуй, последую Вашему совету. Но приехать в город и устроиться в нем – разные вещи. Скажите, нет ли у Вас знакомых в местном обществе? Слышала, что к европейцам там относятся, хоть и с уважением, но несколько настороженно. Возможно, мне понадобятся какие-нибудь рекомендательные письма… Кроме того, необходимо найти дом, а также человека, который поможет мне в юридических вопросах… - Ида сокрушенно покачала головой. – Ах, граф, чем больше я об этом задумываюсь, тем меньше представляю, как смогу решить весь этот ворох проблем!

А ведь еще столько всего не сделано здесь, в Петербурге. Только теперь, казалось, мадам фон Тальберг осознала, в какую авантюру ввязывается. Но отступать было некуда. Впрочем, она и не собиралась отступать. Если это нужно ее малышу, она ни перед чем не остановится.

 Отправлено: 23.10.10 21:08. Заголовок: -Ну об это можете не..

-Ну об этом можете не тревожиться. Как я уже подтвердил, вы пришли по нужному адресу, так что все заботы о вашем обустройстве я с радостью возьму на себя. Тем более, есть там несколько людей, которые мне кое-что должны, самый подходящий момент им напомнить об этом. Пара писем, которые поедут вместе с вами, и вопрос решится сам собой. С домом вам поможет мистер Питерсон, которому вы передадите один из конвертов, он человек надежный, и я ему доверяю, а с остальными мелочами можете смело обращаться к миссис О`Коннер, только не пугайтесь ее несколько грубой натуры, она добрая, просто немного странная, с ней вас познакомит Питерсон, - сказал он и немного задумался.
-Так, с этим я разберусь. Теперь по поводу вашего отплытия. Об этом тоже не тревожьтесь, после нашего разговора я пошлю Платона разузнать о ближайших отправлениях судов. Вам остается только собрать все необходимое, а с меня письма и кое-какие документы, чтобы облегчить вам жизнь на первых порах. На первое время советую вам обзавестись словариком, будет сложно, - Андрей пригубил чай и посмотрел вновь в глаза собеседнице,- ну что, все стало немного проще? У вас есть еще какие- нибудь пожелания?

 Отправлено: 24.10.10 19:41. Заголовок: Действительно, все с..

Действительно, все стало проще – и намного. На последний вопрос графа Ида отрицательно покачала головой. Чего же был желать еще? Направляясь к нему с визитом, она, конечно, в душе надеялась, что Андрей Сергеевич поможет ей не только советом, но и действием. Но степень участия Бежецкого превзошла все ее ожидания.

Из гостиной они вместе перешли в рабочий кабинет графа, и он немедленно принялся за написание посланий своим американским знакомым, которые намеревался вручить Ида. А сама она, тем временем, тихо сидела в кресле напротив его рабочего стола и вспоминала один из своих задушевных разговоров с Аннушкой, незадолго до ее смерти. Княгиня Крестовская тогда приехала навестить ее, растерянную и озадаченную странным исчезновением Арсеньева. И как всегда, ей удалось значительно улучшить настроение Идалии Николаевны. Говорили о пустяках, но постепенно перешли к главному. И Анна тогда сказала, что любит в Андрее еще и это удивительное умение своим спокойным участием разрешать любые жизненные проблемы. Тогда ей, разочарованной в своих лучших чувствах, казалось, что Аня немного идеализирует своего возлюбленного. Теперь же, несмотря на то, что степень разочарования в людях стала лишь глубже, наблюдая за поведением Андрея Сергеевича в отношении нее самой, Ида все больше убеждалась, что ее подруга ничуть не преуменьшала достоинств Бежецкого. И тем более трагическим выглядело теперь то, что им так и не суждено было быть вместе…

Чувствуя, что в носу вновь начинает противно щекотать, Ида поспешила отвлечься от грустных мыслей. Да и граф уже закончил писать, теперь он запечатывал конверты и подписывал их. После чего встал из-за стола и передал их баронессе фон Тальберг.

- Благодарю Вас от всей души, милый граф! – Ида с благодарностью взяла у него письма. Взглянув на адреса, писанные, разумеется, по-английски, она прочла их вслух, потом улыбнулась и вновь взглянула на Бежецкого. – Полагаете, мне все же понадобится словарь? В бытность в Лондоне у Белозеровых меня, кажется, понимали. Надеюсь, что для жителей американского континента моего английского, вынесенного из пансиона, окажется на первых порах достаточно? – эти слова она произнесла также на английском языке, Андрей Сергеевич оценил ее иронию и усмехнулся, согласившись, что, кажется, да, вполне.

После этого они еще некоторое время говорили об обычаях и жизни в Северо-Американских Штатах, при этом старательно избегая обсуждать свое собственное бытие последних месяцев. Поэтому вскоре в их оживленной беседе вновь стали возникать некоторые паузы. Никто из двоих собеседников еще не был готов к полной откровенности. Возможно, когда-нибудь позже, а сейчас… сейчас Ида решила, что ей пора домой, несмотря на то, что Андрей Сергеевич вовсе не хотел ее отпускать. Ну, да не удерживать же силой? Поэтому вскоре они были уже на улице, у парадного подъезда графского особняка, куда хозяин вышел вместе с гостьей, проводив ее до самого экипажа.

- Прощайте, Андрей Сергеевич, даст Господь, еще свидимся, - сказала она, привстала на цыпочки и расцеловала Бежецкого в щеки по русскому обычаю, хоть это совсем и не в правилах великосветского этикета. Только для обоих это было теперь не так уж важно. – А не свидимся, так в любом случае, искренне желаю Вам счастья. И еще раз спасибо за все.

 Отправлено: 01.11.10 17:41. Заголовок: Документы, присланны..

Документы, присланные Аристархом Воеводиным, окончательно доконали Глеба. К трем часам ночи он изучил их вдоль и поперек десяток раз в надежде отыскать таки в них потверждение его собственной теории о той роли, которую сыграла Идалия в смерти своего первого мужа. Но нет. Его бывшему помощнику удалось отыскать нескольких достойных доверия человек, которые были свидетелями ссоры, вспыхнувшей между Иваном и господином N, и все, как один, показали, что ее зачинщиком был барон фон Тальберг.

До женитьбы Ванька любил повторять, что живет только ради женщин. Мдааа, - пришлось согласиться Глебу, - ты жил ради женщин, и умер из-за женщины. Только выходит, что виновницей твоей смерти стала не жена, а какая-то безымянная танцовщица. Но как же мне теперь быть? Я разрушил ее жизнь… Я разрушил свою жизнь…

Усталость с дороги, бессонная ночь, нехорошие новости и угрызения совести – плохие помощники для принятия важного решения, поэтому Глеб решил лечь спать, а потом, уже на свежую голову, решать, что делать дальше. Однако сон не шел. Проворочавшись пару часов, он не выдержал и вызвал к себе Кузьму Кузьмича.

- Принеси-ка мне, братец, чего-нибудь выпить, - сказал ему Глеб. – Крепкого вина или коньяку.
- Да как же можно, княже? - от этой необычной просьбы у старика отвисла челюсть. – Утро на дворе. Разве можно пить в такое время? Да еще и в одиночестве…
- А для меня еще вечер, - буркнул Глеб и прикрикнул на дворецкого. – Неси, говорю! Побольше и покрепче!

Бутылка французского коньяка, выпитая практически залпом, свалила Глеба с ног. Но он именно этого и добивался. Главным для него сейчас было избавиться от ощущения вины, терзавшего его совесть, забыть все и уснуть.

И как водится в таких случаях, пробуждение было ужасным. Глеб проснулся не от громких голосов своей дворни, которая прибыла в питерский дом из Кириллово, и не от того, что выспался, а от громкого набата неизвестного колокола, стучавшего в его голове в такт морским волнам, качавшим его корабль.

- Ооох, - простонал он, будучи не в силах открыть глаза. – Кондрат! Помоги! Где мы? Опять на корабле?
- Так нету Конрата, княже, – донесся откуда-то голос Марфуши. – Потеряли вы его где-то.
- Марфа? Ты?

Глеб с трудом открыл глаза, и обнаружил, что его голова лежит не на подушке, а на необъятном Марфушином бюсте, а сама она сидит в изголовье кровати в одной ночной рубашке и качает его, словно ребенка.

- Ты чего здесь делаешь?
- Так эта… Княже… Кузьмич сказал, что вы вчера того… перебрали малость. Вот я и подумала, что помочь бы надо, когда проснетесь… Рассольчику подать? Я уже приготовила.

Несмотря на боль, голова Глеба все же соображала и пришла к выводу, что рассол ему пить никак нельзя. Если он собирается сейчас снова поехать к Идалии, то он не может допустить, чтобы от него пахло этой жуткой кислятиной. Придется терпеть! Глеб попытался встать, но оказалось, что из цепких сильных рук Марфы не так-то просто вырваться.

- Лежите уж, княже! – прогрохотала Марфа, не предполагая, что ее звук ее голоса только усиливает страдания князя. – Хотите, я вам колыбельную спою?
- Нет! – закричал Глеб и от боли еще глубже погрузился в Марфушин бюст. – Лучше… эээ… чем бы ее озадачить, чтобы она ушла? … принеси-ка мне еще бутылку коньяка. Буду лечиться им.

Марфа не без сожаления рассталась с телом Глеба, накинула халат и вышла их княжеской спальни. Ох, Кондратище! На кого же ты меня покинул? – подумал Глеб, с трудом вставая с кровати. Марфа принесла бутылку и замерла перед князем в ожидании дальнейших приказов.

- Ступай на конюшню, скажи, чтобы закладывали карету. Я сейчас уеду.
- Глеб Егорыч, так ведь уже почти ночь на дворе… Вы же весь день проспали.
- Делай, что говорю. И Кузьмича позови. Пусть поможет мне одеться.

Однако перед тем, как одеваться, следовало полечиться. Глеб велел пришедшему дворецкому открыть бутылку и разлить коньяк по рюмкам.

- Так, Кузьмич! Ты вчера сам сказал, что пить в одиночку нехорошо. Давай, присоединяйся. Выпей со мной.
- Как же так, княже? Я не могу.
- Я говорю, пей! Видишь, как мне плохо? Хочешь, чтобы я всю бутылку один одолел?

Так, рюмка за рюмкой, они вдвоем опустошили всю бутылку. Голове Глеба полегчало, настроение у него улучшилось, и он, правда, не без помощи Кузьмича, сел в карету и велел кучеру ехать на Фонтанку. Карету слегка покачивало на питерской мостовой, и от этой тряски Глеб задремал. Проснулся он от того, что лошади остановились.

- Куда ехать дальше, ваше сиятельство? – спросил кучер. – Я уже три раза вдоль Фонтанки проехал. Все ждал, когда вы на нужный дом покажете.

Ох, совсем забыл, что у меня новый кучер. Он же не знает, где живет Идалия. Ох, Кондратик! Куда ж ты подевался, окаянная душа! Как мне тебя не хватает.

Оказалось, что пока они ездили туда-сюда, стало совсем поздно. В этот час Фонтанку освещала только белая питерская ночь. В доме Идалии не светилось ни одно окно. Все спали. Выбравшись из кареты, Глеб внимательно изучил фасад ее дома и вдруг вспомнил, что он так и не побывал в ее спальне, когда приезжал сюда вчера.

Как же так? Я муж или не муж? Имею я право наве…даться в спальню своей жены? Имею! Полное и законное право!.. Так, за которым из этих окон ее спальня? Сейчас проведем след…ствие… проклятье, язык заплетается…и методом ло… логи…ческих умозак… зак…, короче, жди меня, любимая? Я уже иду.

Глеб еще раз осмотрел дом и решил, что спальня Идалии находится за угловыми окнами на втором этаже. Он велел кучеру поставить карету как можно ближе к стене, залез на ее крышу, коснулся оконной рамы, которая с легкостью открылась, подтянулся и перевалился через подоконник.

 Отправлено: 09.11.10 16:16. Заголовок: Как и все предыдущие..

Как и все предыдущие, в течение последних нескольких недель, эту ночь Ида проводила без сна. Чувствовала она себя отвратительно. Бесконечные заботы днем – сборы к отъезду, плюс подготовка необходимых документов, незаконченный ремонт в доме, который теперь уже и ни к чему было торопить, постоянное недомогание на почве беременности – все это выматывало ее днем. А ночью была бессонница. От всего этого Ида теперь была больше похожа на тень себя прежней, но решимости ей по-прежнему было не занимать. Граф Бежецкий не подвел. Его верный Платон явился к ней домой еще на следующее утро, после того, как состоялся ее разговор с Андреем Сергеевичем, и подробно рассказал все, что выяснил в порту. А именно, какие корабли и когда выходят в ближайшее время в море, а также – куда направляются. Тут и выяснилось, что путь баронессе вновь предстоит не прямой, а пока лишь до берегов Британии, а потому уже, из Портсмута она отправится из Англии старой в Новую Англию, в Бостон. Но, думая об этом почти кругосветном плавании, Ида не волновалась о себе, а лишь только о том, чтобы это никак не отразилось на здоровье будущего ребенка, поэтому планировала все самым тщательным образом. Последнее время она все чаще думала обратиться за помощью в Англии к своему кузену, графу Белозёрову, отцу Варю. Естественно, Александр Васильевич ей ни в чем не откажет, но как объяснить причину своего отъезда? Она ведь даже еще не говорила об этом с Варей, не желая портить племяннице счастливую пору предсвадебных хлопот – в конце августа они с Загорским должны, наконец, обвенчаться, и Ида знала, что Варя будет сильно расстроена тем, что Ида не будет в этот день рядом, а потому все оттягивала неизбежный разговор.

Еще одной проблемой, причем уже не только для Ида, был поиск хорошей горничной. Её Глаша теперь была замужней женщиной, да к тому же, вольной, а значит, просто так взять ее с собой, куда пожелает, Идалия Николаевна уже не могла. Сама Глаша бы и поехала, да только Кондрат, ее муж, твердо сказал, что уже нажился на чужбине, пока Глеб Егорыч учился в своих англиях, по самую глотку. Вот и занималась она теперь целыми днями тем, что сама придирчиво выбрала из дворовых девок ту, которая смогла бы хоть как-то заменить ее любимой барыне – до возвращения домой. В то, что Идалия Николаевна уезжает навсегда, Глаша не верила. Уезжала бы – продала дом, зачем он ей нужен, если так? Ан, нет, оставила! И Кондрата сделала управляющим, а ее – экономкой, повысила, стало быть. И жалование назначила хорошее за эту работу. Все же, Идалия Николаевна у нее очень хорошая! Небось, князь-то Стрижевский, Кондратов бывший барин, так бы не сделал. Что бы там не говорил он, про то, что Глеб Егорыч, вообще-то господин добрый и щедрый был, пока не испортился, Глаша продолжала сомневаться в словах мужа – это как же нужно испортиться, чтобы стать таким упырем – эдак-то мучить ее птичку-барыню, как он измучил?! Наверняка, всегда такой был, скрывал просто! Об этом они очередной раз тихонько и препирались, лежа в объятиях друг у друга в своей комнате, когда со стороны будуара баронессы раздались громкие призывы о помощи.

- Барыня кричит! Неужто, несчастье какое с ней? Или с дитем чего, божечки! – тихо ахнула Глаша. И, не говоря ни слова больше, они с Кондратом, как были, в исподнем, подхватились и наперегонки понеслись по коридорам, да по лестницам на второй этаж, где находились личные покои баронессы.

Без стука – чего стучать, раз на помощь зовут?! – ворвались они в ее будуар и увидели следующую картину: бледная, словно мел, Идалия Николаевна, забившись в угол комнаты, сжавшись там в комочек, в ужасе взирает на раскрытое настежь окно, в которое, бубня что-то себе под нос, довольно неуклюже пытается забраться некто. И тут уж супружеская чета Зориных разделилась. Глаша бросилась к Идалии Николаевне, а Кондрат, словно разъяренный медведь, не разбирая, кто там лезет и зачем, рванулся к окну, хватая злодея за шкирку и втаскивая его туда, куда он так долго стремился попасть, после чего, опять же, не глядя, влепил в качестве смиряющего сопротивление средства изрядную затрещину. А то непрошеный гость все что-то злобно шипел и размахивал руками. И в это же самое мгновение внезапно понял, кто перед ним:

- Мать моя в коньках на босу ногу! Глеб Егорыч?! Да ты, никак, рехнулся?! – от неожиданности, Кондрат ослабил свои железные до того объятия и тотчас же огреб от разъяренного и в дым пьяного Стрижевского не менее чувствительный тычок лбом в область подбородка…