Отправлено: 14.01.11 00:51. Заголовок: Хочу тебе покоя не давать

Дата - поздний вечер 30 декабря 1833 года - 17 января 1834 года

Место - улицы Петербурга - дом Николая Елагина.

Участники - Ольга Черкасова, Николай Елагин

 Отправлено: 14.01.11 00:56. Заголовок: - Барышня, а ты точ..

- Барышня, а ты точно уверена, что адресом-то не ошиблась? - осторожно спросил извозчик, покосившись взглядом на дом, подле которого они остановились. Ему показалось странным, что там не светится ни одно из окон, да и вообще - снег у порога давно не чищен, такое ощущение, что и не живет в нем никто.

- Не волнуйтесь, все абсолютно верно, - Ольга протянула ему деньги и стала выбираться из саней, несколько запутавшись в долгополых одеждах, едва не выронив из рук сумочку, в которой лежали деньги и ключи от дома. - Я живу именно здесь, благодарю вас, и всего доброго.

- Ну, как знаешь, милая, здесь, так здесь! - возница повыше поднял воротник тулупа, чмокнул губами и прикрикнул, заставляя свою лошадь сдвинуться с места. - Паашла, родимая!

Вскоре его сани скрылись за ближайшим поворотом, и Лёля осталась совсем одна посреди этой тихой и достаточно удаленной от центра города, поэтому не слишком хорошо освещенной, улицы. Впрочем, считалась она достаточно респектабельной, потому спокойной, несмотря на то, что их небольшой особняк стоял немного на отшибе. Снег у парадного подъезда, в самом деле, был глубок, это немного удивило Лёлю. Ведь Савелий Степанович, их единственный постоянный слуга, который состоял при Алексее Кирилловиче, когда тот был еще юношей, в качестве лакея, а потом, состарившись, не в силах более выдерживать кочевого образа жизни своего барина, стал кем-то, вроде мажордома в их петербургском особняке, всегда тщательно следил, чтобы этот самый дом производил "благоприятное", как сам он всегда говорил, впечатление на всякого, кто в него приходит. То же, что окна были темны, девушку, как раз, не удивило: ложился старик спать довольно рано, а теперь уже время, поди, к полуночи. Но это ничего. Ведь, у нее есть ключ! Поэтому, стряхнув с себя странное оцепенение, которое овладело ею на пару минут, когда вновь увидела отчий дом после долгой разлуки, Леля решительно стала пробираться к порогу через довольно глубокий снег, который тотчас же набился под невысокие бортики ее ботинок, явно не приспособленных для того, чтобы ходить в них по сугробам. И Оля слегка поморщилась, ощущая, как он противно там тает. Все же, странно, что Савелий Степанович не расчистил хотя бы небольшую дорожку...

Оказавшись, наконец, у входной двери, Леля стащила варежку и принялась на ощупь шарить рукой в своей сумочке, рассчитывая таким образом найти ключ. Он был довольно большой, сумка совсем крохотной, поэтому труда такой поиск обычно не составлял. Однако в этот раз он все никак не попадался, словно бы в руках у Лёли был настоящий мешок, а не изящный дамский аксессуар. Довольно нервно стянув зубами и вторую варежку, она присела на корточки и в полутьме принялась уже всерьез рыться в поисках ключа, с ужасом понимая, что его, похоже, там просто нет! Деньги, носовой платок, зеркальце - все было на месте, а вот ключа - не было! Вероятно, он просто вывалился, когда она неловко взмахнула сумочкой в воздухе, пытаясь удержать равновесие, выбираясь из саней. С досадой вздохнув, Оля затянула тесемку сумки, встала, потянулась к дверному молотку и принялась стучать им по медной плашке, специально для этого предназначенной. Сперва стучала осторожно, боясь испугать своим внезапным явлением старика, потом уже настойчивее, потом - и вовсе стала колотить, потому что никто и не подумал ей открыть! "Но ведь не может быть, чтобы никого не было?! - мысленно воскликнула она, и вдруг сама же и ответила на свой вопрос. - Может!" И от внезапного этого осознания, чуть не расплакалась: конечно! Два раза в год, на Рождество и на Пасху, Савелий Степанович всегда уезжает в деревню, к своим родным. Наверняка, и теперь отправился туда, потому и снег никто не чистит!

Леля медленно спустилась по лестнице, вновь проделав по проложенной ею же тропинке обратный путь к тому месту, где рассталась с извозчиком, и принялась осматриваться, в надежде, что ключ, возможно, где-то тут, рядом, впрочем, и сама понимая, что делает это, скорее для виду. Потому что искать его в рыхлом глубоком снегу, да еще и ночью, в темноте, было совершенно бессмысленно. К тому же, может, он и вовсе остался в санях того извозчика... Недавнее воодушевление, вызванное встречей, которая подарила ей надежду, медленно сменялось растерянностью и неприятным холодком, заползающим внутрь, подобно маленькой ядовитой змейке. И холод этот имел даже не физическое происхождение, хотя мороз уже начал чувствительно пощипывать щеки и нос девушки, пусть и облаченной в теплую меховую накидку с капюшоном, однако под ней был все тот же шелковый маскарадный костюм Офелии. Ведь, убегая из дому, ей было некогда переодеться в теплое шерстяное платье, спасибо, что еще догадалась бальные туфельки поменять на более подходящую обувь.

Обернувшись, Оля вновь взглянула на темные проемы окон отцовского дома, чувствуя растерянность. Пыл возмущения и решимость, владевшие ею совсем недавно, иссякли окончательно, но вот гордость - гордость не подевалась никуда! Потому что мелькнувшая, было, в голове мысль вернуться на Фонтанку, была с возмущением отринута прочь. Назад к этим лжецам?! Да ни за что! Да они же поступали с нею, как с неодушевленным предметом, куклой какой-то! Все они! И он - тоже! Считают, что могут распоряжаться ею по собственному разумению?! Как бы не так! И она им это непременно когда-нибудь докажет. Вот только бы понять, что ей делать сейчас...

 Отправлено: 15.01.11 13:13. Заголовок: Когда Николай понял,..

Когда Николай понял, что Леля, в самом деле, сбежала из дома, что это не глупая шутка, он ощутил некое подобие паники, но все же довольно скоро сумел взять себя в руки. Сейчас должно действовать, а не паниковать. Желая абстрагироваться, Николай попытался размышлять логично. Если Леля ушла из дома, куда она могла отправиться? Где он может найти ее? Родственников у девушки в городе нет, друзей тоже. Еще по дороге в Петербург Николай спросил у Лели, есть ли в столице люди, которых она, возможно, хотела бы видеть. Она ответила отрицательно. А это значит, что в Петербурге единственным, к кому она могла пойти, был он сам. Но тут Николай вспомнил, что Леля как раз и не знает, что он в Петербурге, а значит и идти ей некуда. Разве что, в дом покойного отца, который она по праву считает своим. Николай начал вспоминать адрес Черкасова. Он видел его упоминание в списке унаследованного Лёлей имущества, еще в Лозанне, а потом и сама девочка как-то называла его. К счастью, отличная память, которой Николай всегда по праву гордился, не подвела и на сей раз. Он мигом накинул на плечи пальто и буквально через пару минут уже сел в экипаж, приготовленный слугами, понимающими состояние хозяина и заразившимися его волнением. Дорогой, Николай внимательно вглядывался в темноту улицы. В доме, который, согласно его представлениям, принадлежал Черкасовым, не светилось ни одного окна. И сердце Николя на мгновение замерло. Если Лели здесь не окажется, он просто не будет знать, что делать дальше. Карета остановилась, он вышел на улицу и осмотрелся. Морозный воздух ударил в лицо, приводя мысли в относительный порядок. Николай решил, что если не найдет Лелю здесь, то поедет обратно к себе, куда, возможно, она заявилась уже после его отъезда, и теперь дожидается там, сидя у растопленного камина.

Дом производил впечатление заброшенного, но таким он и должен был быть в это время. Слуг распустили на праздники, а никого, кроме них здесь и не было последние месяцы. Николай пошел к лестнице, но в полутьме сразу не рассмотрел темную тень у самой двери. Вновь оглядевшись, он вдруг заметил на свежевыпавшем снегу маленькие следы. Эта находка вновь вселила надежду, что Лелю удастся отыскать именно здесь. По ним он дошел до дверей парадного, и только тогда заметил ее, сидящую в самом углу. И то, лишь потому, что Леля пошевелилась. Николай остановился и с шумом выдохнул. Однако если он думал, что самое важное – это найти Лелю, то сильно ошибся, когда увидел, в чем девушка одета. А была она в накидке, хоть и подбитой мехом, но все же, слишком легкой для такой морозной ночи.

- Леля, как же ты… зачем… в такой мороз, – Николай принялся расстегивать пуговицы своего пальто, чтобы укутать в него замерзшую девочку. А Леля как раз подняла на него лицо, побледневшее от холода. И он уже ожидал увидеть там раскаяние, радость от встречи, но девушка посмотрела на него с неожиданной злостью и обидой. Не обращая внимания на эту дерзкую мину, Николай все-таки накинул ей на плечи пальто, но Леля резко дернулась, сбрасывая его с себя. Снег взметнулся, оседая на подоле ее легкого платья, а у Николая вновь до боли защемило сердце.

 Отправлено: 16.01.11 00:59. Заголовок: Отчаяние постепенно ..

Отчаяние постепенно охватывало Лёлю, но гораздо проворнее него оказался холод. Уже через четверть часа у нее заледенели, несмотря на варежки, ладони. Еще через несколько минут мороз стал подниматься от промерзших на стылом снегу подошв ее ботинок, казавшихся теперь самой Лёле не плотнее шелковых бальных туфелек, к ступням девушки, а через полчаса она уже вовсю дрожала, сжавшись под своей накидкой и проклиная себя за безрассудство. Нет, безрассудным ей казался не сам ее поступок, а то, что не догадалась для такого случая одеться потеплее. Впрочем, спустя еще некоторое время уже и сам побег из дому представлялся Лёле ужасной глупостью. И, поднявшись по лестнице к двери парадного, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, девушка присела на корточки в уголке балюстрады крыльца, плотнее укутываясь в свое одеяние, чтобы не растерять остатки тепла и не простудиться насмерть прежде, чем придумает, что сказать в свое оправдание, когда вернется обратно к Елагиным. К кому из них – Оля пока не решила. Но умом понимала, что лучше уж идти к Николаю Викторовичу. На Фонтанке, наверняка, уже обнаружили ее исчезновение и переполошились. Поэтому, понятно, что, вернись Лёля прямиком туда, станут сильно ругать. А такого унижения, как упреки от Марины Антоновны, или от ее супруга – но в присутствии графини, она не вынесет. Лучше уж замерзнуть прямо здесь! Еще некоторое время Лёля провела, взвешивая на внутренних весах две этих воображаемых своих смерти – от унижения и от переохлаждения, пытаясь понять, которая выйдет более мучительной. Впрочем, по мере дальнейшего замерзания, первый вариант неминучей погибели делался ей все же как-то милее с каждой минутой… Наконец, Оля пришла к выводу, что идти следует к старшему из братьев Елагиных, и побыстрее. Граф, безусловно, ее просто уничтожит, но, во всяком случае, там хотя бы не будет этой. А с Николаем Викторовичем она как-нибудь договорится и возможно, даже попросит прощения, несмотря на то, что он этого вовсе даже недостоин, потому как виноват перед Лёлей куда больше ее самой – перед ним. Но уже следующим за этими размышлениями, девушку посетило ужасное озарение – она же не знает петербургского адреса графа! Это выглядело странным, но вышло так, что они ни разу не говорили на данную тему с Николаем Викторовичем. Да и теперь, вернувшись из Гельсингфорса, прямиком отправились на Фонтанку, в дом его брата. Конечно, проще всего было нанять извозчика и попросить того отвезти ее, назвав имя адресата. Не так уж и много в столице особняков графов Елагиных. Да и самих их всего-то двое. Так что можно действовать методом исключения, если уж совсем никак иначе. Вот только где бы ей найти этого самого извозчика в глухой полночный час, да еще не в самом центре города. При мысли, что придется идти по темным и пустым улицам одной до более оживленного места, Лёля передернулась уже не от холода, а от ужаса. Мало ли, кого можно встретить?!

Словно бы материализовавшись из ее страхов, до слуха девушки вдруг донеслось цоканье лошадиных копыт и шум санных полозьев, скользящих по скрипучему снегу. Замерев на месте, к вящему ужасу, Леля поняла, что сани останавливаются где-то тут же, рядом. И их них кто-то выходит. Парализованная холодом и все усиливающимся страхом, девушка и дышать почти перестала, что уж говорить о том, чтобы поглядеть, кто, собственно, это приехал – и зачем. А он уже бродил где-то рядом с парадным, а потом стал подниматься по лестнице, чуть споткнувшись на одной из заснеженных ступеней – от этого звука Оля вздрогнула, затем остановился и шумно выдохнул… А вместе с ним смогла выдохнуть и сама Лёля, потому что перед ней стоял сейчас никто иной, как Николай Викторович Елагин. Стоял, и встревожено взирал на нее сверху вниз, а потом вдруг что-то растерянно пробормотал и принялся расстегивать свой редингот, снимая его с себя и накидывая на плечи девушке. И тут она повела себя самым непредсказуемым – с точки зрения нормальной человеческой логики, конечно, образом. Но весьма заурядным для капризного и довольно избалованного ребенка, каким еще, по сути, оставалась, что особенно четко становилось заметно в критических ситуациях. Хотя, возможно, просто решила, что лучшая защита сейчас – это нападение. При этом следует добавить, что где-то глубоко внутри она была ужасно рада видеть Елагина, рада, что именно он нашел ее, что догадался, где ее можно найти. Тем не менее, вместо проявления этой самой радости, Лёля резко вскочила на ноги, злобно прошипев нечто, вроде «не нужно мне ничего!», скинула его пальто прямо в снег и метнула в опешившего Николая Викторовича взгляд-молнию, саркастически вопрошая:

- А, граф, так это Вы! И давно ли из Гельсингфорса?!

 Отправлено: 16.01.11 01:34. Заголовок: - Недавно. – Соверше..

- Недавно. – Совершенно спокойным тоном ответил Николай. Видимо, платье и обстановка ввели его в заблуждение, и Леля вовсе не была невинной жертвой, которой казалась. Признаться, сначала Николай был готов обвинять Михаила с Мариной в недостаточном внимании к его подопечной, но теперь все иллюзии растворились. Перед ним стояла его дерзкая и взбалмошная Леля, которая мастерски закатывала скандалы и теперь готова была рисковать своим здоровьем, лишь бы сохранить эту мнимую независимость.

- А ты что-то мне не рада, как я погляжу… - Николай, уже не обращая внимания на сопротивление Лели, укутывал ее в пальто, ничуть не заботясь ее мнением на этот счет. – И перестань скидывать редингот, у тебя уже губы синие, точь-в-точь утопленница. – Холодный тон совершенно не отрезвил юную воительницу. Она брыкалась и отпихивала его с неизвестно откуда взявшимися силами. Будь Николай более подготовленным к подобной вспышке, порадовался бы, ведь в ее замерзшем состоянии подобные упражнение были даже полезны. Леля продолжала нести какую-то чушь, обвиняла его в подлости и в обмане. Последнее обвинение было вполне справедливым, однако Николай уверил девушку, что она вовсе не единственная жертва его мистификации. Единственным, кто знал о том, что он остался в Петербурге, был Михаил. И, возможно, это известие немного смягчит ее гнев. Удивительно, но, услышав это, Леля на мгновение прекратила брыкаться у него в руках, а Николай, натренировавшийся в зимних забавах, сумел воспользоваться этой мимолетной передышкой, чтобы, подхватить ее на руки и прижать к себе, чтобы она и шевельнуться не сумела в его руках. Видимо, осознавая опасность подобного передвижения по лестнице, Леля перестала брыкаться, но стоило Елагину ступить на ровную тропинку, снова начала биться, ничуть не боясь, что Николай может ее попросту уронить. Пару раз он был очень близок к тому, чтобы намеренно бросить ее в сугроб, сесть в сани и отъехать. Впрочем, недалеко, нескольких сот метров будет достаточно, чтобы Леля утихомирилась. Николай был уверен, что девочка ведет себя так только потому, что уверена: теперь-то он ее не бросит. Слишком яркими были его воспоминания о том, как она просила не оставлять ее одну, не отдавать в пансион. Поэтому, подавив в себе неблагородные желания, он все же дотащил ее до саней, куда решительно и затолкал, без всякого пиетета к полу. Несколько потеряв осмотрительность, Елагин шагнул в сани вслед за Лелей, и тут же оказался под градом ударов. Вконец взбешенный, Николай схватил Лелю, снова прижал к себе, и теперь она с вызовом смотрела ему в глаза. Весь вид ее говорил о том, что если он и превосходит ее физической силой, то дух ее ему не подвластен. Отчего-то Леля показалась Николай ужасно соблазнительной в этот момент. На бледных щеках вновь появился румянец, волосы выбились из прически. Теперь Леля уже ни капли не напоминала ту замороженную утопленницу, какой показалась Николаю вначале. И тогда он запустил руку ей в волосы, притягивая к себе, и поцеловал. Наверное, слишком грубо. Ее губы были ледяными, и сначала вся она замерла, стала, словно деревянная, но уже в следующий миг расслабилась и ответила на его поцелуй.

 Отправлено: 16.01.11 23:54. Заголовок: Тревога, наполнявшая..

Тревога, наполнявшая взор Елагина, устремленный на Лёлю в первое мгновение их встречи, сменилась удивлением, когда она буквально окатила его своим сарказмом. И вот уже он отразился и на его, в миг сделавшемся спокойным, лице. Совершенно не поддавшись на заведомую провокацию девушки, граф и не подумал оправдываться, вместо этого, молча, поднял свое пальто, отряхнул от снега и вновь набросил ей на плечи, а когда Лёля опять попыталась его скинуть, довольно решительно укутал ее сам, ничуть не изменившись при этом в лице. Так ведет себя родитель с заведомо неразумным чадом, которому вздумалось капризничать. И это в мгновение ока взбесило Лелю настолько, что, взвизгнув: «Я вам не кукла, чтобы меня пеленать!», она попыталась вырваться из тенет и убежать, но не тут-то было! Ведь, выяснилось, что, наряду с хладнокровием, Николай Викторович обладает так же изрядной сноровкой и реакцией, потому что при первом же движении в сторону, девушка оказалась в его объятиях, впрочем, далеко не нежных. И совершенно ею сейчас не желанных.

- Да что вы себе позволяете, подлый обманщик! Кто вам право дал так себя со мной поступать?! Решать за меня, думать за меня, да кто вы такой вообще?! И вы-пус-ти-те меня, наконец! – вопила она, брыкаясь и вырываясь, ничуть не заботясь о том, что свидетелями безобразной сцены могут стать посторонние. Собственно, уже стали: кучер графа Елагина, хоть и всячески делал вид, что ему нет дела до происходящего, но все же периодически на них поглядывал, а в одном из окрестных домов в окошке мелькнул свет свечи, словно кто-то пытался рассмотреть, что это такое творится на улице.

Николай Викторович, наверное, тоже заметил это, поэтому взывал к ее разуму, рекомендуя прекратить истерику. Он даже признался, что, кроме младшего брата никто и не знал о том, что его отъезд в Финляндию – фикция. Услышав это, Лёля на миг опешила. То есть – как это, только брат?!

- Да врете вы все! Выгораживаете свою драгоценную Марину Антоновну!

Некоторая ирония, с которой Елагин доселе наблюдал ее бешенство, сменилась раздражением. Это лишний раз убедило Ольгу в ее правоте – злится! Стало быть, действительно попала в цель своим выпадом, решила она с торжеством, но в ту же минуту, пробормотав нечто, вроде «Ну, все, достаточно!», Николай Викторович вновь без всяких церемоний схватил ее в охапку, и, потуже закатав в свое пальто, перекинул через плечо и понес, словно мешок какой, туда, где остановился его экипаж. А Оля при этом неистово извивалась и ругала его, обвиняя во всех смертных грехах. Когда граф шагал вниз по лестнице, она, правда, немного присмирела, так как висеть вниз головой вообще довольно неприятно, но еще противнее – с размаху вниз головой рухнуть на обледеневшие мраморные ступеньки. А это вполне могло грозить им обоим в сложившихся погодных условиях. Баталия получила шанс на продолжение внутри кареты Елагина, куда он, тоже без излишних сантиментов, затолкал воительницу, которая теперь уж и сама не понимала, отчего сражается, но сдаваться не желала из упрямства. Мало того, пока Николай Викторович немного замешкался, поднимая оброненный в пылу борьбы цилиндр, Оля успела выпростать из своего многослойного кокона руки, поэтому на мужчину, едва он присел рядом с ней на сиденье, обрушился новый поток обвинений и – тумаков. Ловко уклонившись от большинства из них, Елагин схватил Лёлю за плечи и слегка встряхнул, глядя прямо в глаза. Она ответила таким же прямым взглядом, стараясь вложить в него все свое негодование, всю ненависть, которую – кажется, она и сама в это сейчас верила – испытывает к этому человеку. И тогда вдруг, словно бы в доказательство того, что он здесь не мальчик для битья, вернее, вообще-то – не мальчик, Елагин поцеловал ее в губы. Совсем не так, как тогда, в Хелми. Тот поцелуй был случайностью, минутным порывом, за который обоим потом было неловко. Сейчас же он явно этого хотел, ибо знал, что ласка его будет и ей желанна. Знал раньше, чем сама она это поняла, поэтому Лёля дернулась в его руках еще раз, последний, а потом уж не сопротивлялась, подчиняясь гораздо более древнему, чем голос нашего разума, зову, указывающему единственно правильный способ вести себя рядом тем, кто тебе на самом деле предназначен.

- Люблю… - прошептала девушка где-то совсем рядом с его губами, когда они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Изумившись, как просто и легко получилось одним точным и емким словом сформулировать все сложные многогранные эмоции, которые бушевали внутри в это мгновение, она широко открыла глаза, словно бы могла так лучше разглядеть его черты в полумраке. – Тебя… люблю...

 Отправлено: 17.01.11 00:38. Заголовок: На самом деле, до се..

На самом деле, до сего момента Николай и не задумывался, ответны ли испытываемые им к Леле чувства. В прозвучавших упреках была своя доля правды. Николя, действительно, не задумывался о чувствах самой девочки, он думал, как будет лучше, как правильнее, желания же казались только помехой на пути принятия верного решения. Пытался думать и за Лелю, ибо та размышляла только о моменте настоящем, а он же просчитывал ситуацию на несколько ходов вперед. Но все его расчеты пали перед ее страстью. С неожиданной податливостью Леля, стиснутая в объятиях, задыхаясь, принимала его поцелуи. Жалась к нему, льнула, не отпускала… И лишь, когда у обоих сбилось дыхание, а голова пошла кругом, они разомкнули объятия. И прозвучали единственные слова, которым можно было звучать.

- Люблю… - Николай повторял за своей девочкой, словно молитву. – Тебя… - они смотрели друг на друга, словно впервые видели. И понял Николай, что больше никогда не отпустит ее, пока она сама не захочет уйти. Он пробудил в ней женщину, разжег страсть. И никому она не достанется, ни для кого не будет гореть так, как для него. И все расчеты разбивались о реальность, волшебную и непредсказуемую. Он снова был на волосок от ошибки и сумел избежать ее. Леля сделала свой выбор, еще раз доказав, что решение принадлежит обоим. Она сделала его, изменив судьбу и свою, и Николая. Что было бы, если б она покорилась? Ничего бы не было, и никогда прежде Николаю не слышалось такой безысходности в слове «ничего». Леля вздрагивала, пока он целовал ее в уголок полураскрытых губ и в горячую мочку уха. Невинная ласка сходящего с ума любовника, боящегося зайти слишком далеко и заставить ее отпрянуть с испуганным отвращением, и так как ему больше всего, мучительней всего, хотелось пронести ее под полой своего широкого пальто к себе комнату, он разомкнул их объятия – за четверть секунды до того, как сани качнулись в последний раз и остановились возле его дома.

- Приехали, – Леля вопросительно посмотрела на него, готовая играть отведенную ей роль. – Ко мне, – и этого краткого ответа на ее немой вопрос, было достаточно, чтобы она расслабилась и поторопилась самостоятельно вылезти из саней, но Николай поднял ее на руки, и она опустила голову ему на грудь. Дверь перед ними распахнулась, и яркий свет свечей заставил обоих вздрогнуть.

- Приготовьте отдельную комнату, вскипятите воды, и можете быть свободным, – отдал распоряжения Николай, дом был практически пуст. Все слуги на праздники разъехались по домам, остался один лишь управляющий, да и тот в эти дни уходил на ночь. Пока Леля ела подогретый ужин и пила горячее молоко, обязательное в ее состоянии, все было сделано. За это время и сам Николай успел написать записку брату и Марине, что с Олей все в порядке, и она останется у него до завтра, отдал ее слуге с приказанием доставить на Фонтанку, после чего тот покинул дом, и Леля с Николаем остались совершенно одни.

 Отправлено: 17.01.11 19:15. Заголовок: Сколько продолжалось..

Сколько продолжалось их поездка по ночному городу, Лёля не знала. Ведь все ее внимание теперь было поглощено совсем иным путешествием. Тем, которое осторожно, боясь смутить или напугать ее, совершали губы и руки Елагина. Тем, в которое, постепенно теряя робость, решалась отправиться и она сама, периодически поднимая голову от плеча Николая Викторовича, чтобы легко коснуться губами его скулы, виска, подбородка, губ, на ощупь, но раз и навсегда запоминая, таким образом, их рельеф. Кажется, после взаимных признаний в любви, они ничего больше и не сказали друг другу в течение всего пути. Когда же экипаж плавно остановился, и Николай Викторович сказал, что они приехали, девушка вдруг поняла, что даже не спросила его, а куда, собственно, он везет ее? Впрочем, ответ на не заданный вопрос она получила в ту же секунду. И, услышав, что Елагин привез ее к себе, а не в дом брата, почувствовала, что внутри все замерло, словно бы в предвкушении чего-то. Англичане еще определяют это ощущение идиомой «бабочки в животе». Когда услышала ее впервые, Лёля все понять не могла, что оно означает, а вот теперь внезапно – узнала.

Идти от экипажа до дома Николай Викторович ей не позволил, вновь укутал в свое пальто и поднял на руки, но уже не так, как прошлый раз, аккуратно и бережно понес к порогу, легко поднялся с нею по ступеням лестницы. А Лёля все переживала теперь, что он, верно, замерз, оставшись из-за нее в одном сюртуке еще там, возле ее дома. И сказала ему об этом, смущенно потупившись, когда они, наконец, оказались в гостиной, где было тепло, и ярко горели свечи. На что граф усмехнулся, заметив, что своим побегом из дому она, Лёля, задала всем такого жару, что ему хватило бы, чтобы оставаться на морозе всю ночь не то, что в сюртуке, в одной сорочке – и не замерзнуть при этом. Сейчас он вновь сделался почти обычным, вел себя с нею немного скованно, словно бы сторонясь. Но Лёле было понятно такое поведение – ведь здесь они не одни. Поэтому и сама девушка старалась держаться, как подобает воспитаннице в доме опекуна, хотя больше всего на свете сейчас ей хотелось вновь его объятий, поцелуев, ласк. Хотелось вновь увидеть в его глазах то, что видела совсем недавно, ведь она так долго об этом мечтала. Хотелось убедиться еще раз, что это реальность. Оля понятия не имела, что будет происходить дальше, поэтому просто ждала, что Николай Викторович сам решит это за нее. А он медлил, стоял, отвернувшись к камину, подбрасывая туда поленьев, словно бы, ожидая, что будет делать она сама.

Наконец, в гостиной появился управляющий, который сказал, что комнаты и ванна для мадемуазель подготовлены, а также поставил на столик рядом с креслом, в котором сидела Оля, поднос с едой, которую девушке пришлось съесть под неусыпным контролем графа Елагина, хоть есть совсем не хотелось. Она даже противное горячее молоко выпила безропотно, поморщившись всего лишь пару раз. Елагин наблюдал за ней с задумчивой улыбкой. После ужина он проводил ее до покоев, которые Лёле отвели, там же, в смежной комнатке, ждала ее ванна. На пороге, девушка вспомнила, что ей не во что переодеться, тогда граф оставил ее ненадолго, а потом вернулся с одеждой на выбор: одной из своих сорочек и бархатным длинным шлафором, который даже на вид казался Лёле огромным. Она взяла оба «наряда» и отправилась в ванную комнату. И уже там, непривычная переодеваться без горничной, после нескольких безуспешных попыток сделать это самостоятельно, вдруг осознала, что, кажется, не сможет распустить длинную, во всю спину, шнуровку узкого корсажа платья Офелии настолько, чтобы из него выбраться. Просить о помощи во всем доме, кроме Николая Викторовича, было некого…

 Отправлено: 20.01.11 01:57. Заголовок: Николай предупредил ..

Николай предупредил Лелю, что дождется, пока она выйдет из ванной, чтобы проверить, не нужно ли ей еще чего-нибудь для того, чтобы расположиться на ночь в отведенной ей наспех комнате. Оба они приняли это объяснение его присутствия, и она, кивнув, затворила за собой дверь. Взволнованный, а оттого не знающий, где найти себе место, Николай принялся ворошить поленья в камине, чтобы они быстрее занялись огнем. В пляшущих языках пламени Николаю виделись изгибы тонкого тела юной девочки, она завладела его разумом, чувствами, воображением. Время превратилось в вечность. И так теперь будет всегда. Каждая минута, проведенная не с ней, станет вечностью. И вдруг вечность оборвалась. Леля позвала его, и Николай, узнав, что ему войти «конечно, можно, раз его зовут», зашел к Леле. Оказалось, что она и не думала еще приступать к водным процедурам, даже не сумела самостоятельно расшнуровать платье, оттого-то и позвала его, Николя, помочь ей. Все это девушка поведала ему не без некоторой неловкости, но с видом обреченности. Платье, несмотря на кажущееся удобство, все-таки сковывало движения, снять его без посторонней помощи, действительно, было бы затруднительно. Если бы Леля так скоро не повернулась спиной, то успела бы заметить смятение, охватившее Николая. От одного лишь предчувствия усмиренное, было, желание вновь всколыхнулось в нем. Хотелось снять с нее это платье, намеренно скромное, сжать плечи и притянуть ее к себе, и одновременно было страшно позволить лишнее.

- Что за образ? – спросил Николай, чтобы отвлечь свои мысли на легкий разговор. Леля укорила его в недогадливости, и пояснила, что на ней платье шекспировской Офелии.
- Тогда следовало купать тебя в нем… для достижения большей достоверности. – Его шутка была странной, непривычной, не так следовало общаться взрослым с детьми, но они всегда забывали о том, как надо. Может, потому и случилось все это? Стала бы Леля такой, если бы с ней продолжали обращаться, как с ребенком, и говорили бы лишь на несерьезные, пустячные темы? А Леля продолжала описывать маскарад, который устроили Елагины, и была при этом так оживлена, что это показалось ему странным.

Николай потянул за кисточку шнурка, и закрытое, с длинными рукавами платье соскользнуло на пол, вслед за ним последовала и нижняя юбка. Леля вышла из кучи влажного от пара шелка, оставшись в одной легкой рубашке. От ощущения непорочного, крепкого и свободного молодого тела Николай начал сходить с ума. И Леля казалась более не его привычной девочкой, а видением, подернутым парной дымкой. Пытаясь скрыть охватившее его возбуждение, он нагнулся за влажным платьем, подняв его, отошел, чтобы разложить у самого огня на глубоком кресле. И здесь же он остался ждать, когда она вернется.

Огонь снова привлек внимание Николая, он подложил еще одно полено, и пламя скоро охватило его. Могущественное, безжалостное пламя, сжигающее все живое, но пока что замкнутое в тиски камина. Оно было так похоже на пламя, бушевавшее в воображении Николая, пока что сдерживаемое разумом. Но сопротивление это давалось, ох, как непросто. Она не должна знать, что творится с ним сейчас. И тут же он оборвал себя, решив, что до сих пор его решения не имели никакого значения. И даже планы оформить опекунство потерпели крах именно по ее вине. Так пусть решает и в этот раз, у нее, признаться, это выходит лучше. Николай улыбнулся, и улыбка его, должно быть, напоминала улыбку сатира, увидавшего нимфу.

 Отправлено: 20.01.11 19:36. Заголовок: Купаться самой, без ..

Купаться самой, без привычной помощи горничной, было довольно неудобно, поливая себя из большого медного кувшина, Лёля устроила вокруг ванны порядочный потоп, но все же, справилась. А некоторое время до того, она просто сидела в теплой воде и напряженно прислушивалась к тому, что происходит за дверью ванной комнаты, пытаясь представить, чем занимается теперь Николай Викторович. Но в спальне было тихо. Лёля даже начинала думать, что там никого и нет, возможно, ему просто надоело ее ждать, поэтому граф ушел к себе. Непонятно, отчего, данная мысль казалась обидной – как же так: взял и ушел спать?! Хотя, с другой стороны, что странного, уже слишком поздно для того, чтобы вести неторопливые светские беседы. Тем не менее, даже понимая это, Оля несколько интенсифицировала свои водные процедуры, результатом чего, как уже было сказано, и явился потоп на полу. Поэтому, когда она выбралась, наконец, из ванны, девушке пришлось проявить изрядную ловкость, чтобы пройти между всеми этими лужами к табурету в углу комнаты, где она оставила одежду, выданную ей в распоряжение Елагиным. Развернув аккуратно сложенную рубашку Николая Викторовича, Лёля приложила ее к себе и посмотрелась в зеркало. Из-за разницы в росте, длиной сорочка доставала ей чуть не до колен. Но все бы ничего, если бы не рукава, тоже длинные Лёле настолько, что предмет гардероба вызывал явственную ассоциацию со смирительной рубахой для пациентов «желтого дома». В связи с чем, был решительно отвергнут: она и без того, наверное, кажется Николаю Викторовичу не в себе. Так что сорочку она надела все же свою собственную, но от шлафора отказаться уже не могла, ибо неловко же разгуливать перед графом почти голышом. Теплый, мягкий бархат словно бы захватил ее в свои объятия. Завернув, как могла, рукава, потуже подпоясавшись, а перед тем, завязав на затылке в узел влажные от водяного пара и брызг локоны, Леля, снова взглянула на себя в зеркало. Найдя свой вид достаточно пристойным, она, наконец, покинула ванную и вышла в комнату, где и увидела, что граф все еще никуда не ушел, сидит у камина и смотрит на огонь. При ее появлении, правда, он прервал созерцание, повернулся к девушке лицом и встал, глядя на нее внимательно и немного вопросительно, словно бы ждал чего-то. Но – чего?

- Боюсь, что Ваша одежда мне чуточку великовата, - Лёля улыбнулась, развела руками, демонстрируя графу эту самую «чуточку». – Всего-то раза в два, но мне нравится. Правда, немного мешает ходить, - при этих словах, губы Николая Викторовича тоже тронула улыбка.

Он все еще не решался присесть на место. И Оля не сразу поняла, что это из-за нее, а когда сообразила, даже смутилась, но приятно: Елагин просто ведет себя с ней, как с взрослой дамой. Наконец-то. Она сказала, чтобы граф садился, он послушно выполнил ее указание, а сама Лёля подошла к окну, зачем-то выглянула в темноту за ним, потом вновь прошла туда-сюда по комнате, ожидая, что Николай Викторович заговорит с ней первым, и это странное напряжение, что повисло между ними последние минуты, испарится. Но он молчал, наблюдал за ней украдкой, потягивая коньяк, который принес, сюда, видимо, пока она купалась. Когда же напиток в его бокале иссяк, вновь поднялся со своего места и сказал, что пойдет спать, если больше ни зачем ей на сегодня не нужен. Оля, не сумев найти повода удержать его, тихо проговорила в ответ, что нет, не нужен. И тогда Елагин попросил ее зажечь ему еще одну свечу, чтобы не идти к собственной комнате в темноте. Молча, она повиновалась. Затем подошла к Николаю Викторовичу, протянула ему уже зажженную свечу, и в эту минуту, подняв глаза и встретившись с ним взглядами, заметив в их глубине отблески пламени, почему-то вздрогнула. И несколько капель горячего воска тотчас же упали на тыл кисти самого Елагина, который, от неожиданности тоже чуть дернул рукой, вдохнув немного порывисто воздух ртом.

- Боже, я сделала Вам больно? Простите меня, пожалуйста! – Леля решительно забрала у Николая Викторовича, уверяющего, что все в порядке, подсвечник, поставила его обратно на стол, а сама схватила его руку, стряхивая уже успевший застыть воск, поднесла к своим губам, аккуратно подула на обожженное место и вновь посмотрела в лицо мужчине, замершему рядом с нею…

 Отправлено: 26.01.11 01:14. Заголовок: Отвлекшись от созерц..

Отвлекшись от созерцания пламени, Елагин обернулся к вышедшей из умывальной комнаты Леле. Она собрала волосы на затылке, но у лба остались свободными несколько тонких прядок, которые завились от влажности - ничего искусственного, ни капли деланности. Весь ее облик в целом так же был полон той домашней небрежности, которая всегда более всего нравилась Николаю. Его халат был ей слишком велик, рукава закатаны почти в половину их длины, а его полы, когда Леля передвигалась, волочились следом по полу, словно трен придворного платья.

Тем временем, разведя руки в стороны, девушка уже с улыбкой демонстрировала ему, что выданное облачение оказалось ей немного велико. Николай улыбнулся, но промолчал. А как легко было бы теперь ответить ей какой-нибудь шуткой, подозвать к себе. А потом… Много ли надо, чтобы соблазнить доверчивого ребенка? Подумав об этом, он тотчас же мысленно пообещал себе, что не сделает ничего подобного, ни одного шага навстречу, предоставляя абсолютную свободу решать, как поступить самой Леле. Но при этом, наблюдая за ее перемещениями по комнате, все равно втайне ожидал, что она подойдет к нему сама, коснется невзначай. Или, может быть, хотя бы заговорит первой – ведь это так часто происходило у них раньше. Еще в Хелми освоили они эту технику: Леля начинала беседу, а Николай лишь следил за тем, чтобы ее поддержать. Но Леля молчала. И он тоже молчал, так как знал, что прикосновений «невзначай» и простых разговоров им теперь может оказаться слишком мало.

Вскоре ему стало и вовсе казаться, что Леля тяготится его присутствием. И верно, от этого она так скована и смущена. Потому, не желая мучить ее и дальше, Елагин решил уйти к себе, предварительно уточнив, не нуждается ли она в чем-нибудь еще и, получив отрицательный ответ. И все же, уйти просто так было слишком жаль, потому, желая оттянуть миг их расставания хотя бы на пару секунд, Николя попросил Лелю зажечь для него свечу. А она, и прежде весьма послушная, исполнила его просьбу безропотно. Обычной грации и легкости Лелиных движений по-прежнему отчаянно мешал шлафор Елагина, наверное, поэтому, в момент передачи подсвечника, горячий воск с последнего капнул Николаю на руку, заставив того невольно дернуться, слишком неожиданным оказалось это ощущение. Впрочем, именно оно же вернуло и чувство реальности происходящего. Устыдившись своих мыслей, Елагин уже, в самом деле, было собрался уходить, но Леля начала извиняться за свою неловкость, и у него вновь мелькнула мысль, не этого ли «знака» он ждал весь вечер? Тем временем, сама она уже успела завладеть его рукой, стряхивая с нее застывший воск, и явно не собираясь ее выпускать. Более того, поднесла к губам и подула на покрасневшую кожу запястья. Пальцы ее немного дрожали, и Николай не смог удержаться, чтобы не положить другую руку ей на макушку, чтобы приласкать, точно котенка. И как вышло дальше, что она вдруг будто бы вкралась в его объятия, сияя мягкой улыбкой и лаская его взглядом своих нежных, таинственных глаз, Николай так и не понял. Зато понял другое: Леля сделала это сама, а значит...

Взявшись за края пояса халата, в который была завернута девушка, он развязал узел и медленно потянул освободившиеся концы в разные стороны. Бархатные полы распахнулись, и тяжелая ткань начала соскальзывать вниз. По правде сказать, Николай совершенно не знал, как Леля поведет себя дальше. Что сделает? Возможно, сейчас бросит этот халат, убежит прочь, запрется в умывальной, ища там защиты от его посягательств? Потребует, чтобы немедленно оставил ее одну? Или, может, начнет умолять ничего не делать с нею? Он был готов к такому варианту развития событий. И, вероятно, был даже готов отступить, если окажется, что он неправильно истолковал ее поведение в эти минуты. Отступить – и умолять о прощении за то, что напугал ее. Но его Леля была очень смелой девочкой и неожиданно – очень взрослой. Молча, она стояла и смотрела на него. И тогда Николай склонился и коснулся своими губами ее нежных приоткрытых губ, услышав затем, как с них слетел легкий вздох, в котором он уже давно научился распознавать чувство удовлетворения. Вначале он слышал его, когда приносил Леле сладости, книги, безделушки, теперь, вот, выходит, и сам вошел в список ее потребностей...

Всего на мгновение отодвинувшись, чтобы позволить шлафору окончательно упасть на пол между ними, взяв ее за руку, Николай мягко потянул Лелю к кровати. И она пошла, послушная и молчаливая. А когда они легли, расположилась на его груди, рассыпаясь белокурыми влажными прядями волос по его обнаженным в распахнутом вороте рубашки ключицам, достаточно беззастенчиво целуя его шею. И это привело Елагина в изрядное замешательство, но в то же время, сильнее разожгло желание. Если он все еще собирается уйти, то теперь самое время. Потому что тем, что произойдет между ними далее, если остаться, уже невозможно будет пренебречь. И это будет неправильно, потому что вначале ему следует сделать ей официальное предложение, заручиться согласием, выждать положенный срок… что там еще? И лишь тогда, обвенчавшись в церкви, получить право обладать ею. Но ждать так долго было выше его сил. Ну и к черту все эти нелепые церемонии и предрассудки!

Захватив за нижний край Лелиной нижней сорочки, он потянул ее вверх. И его девочка вновь продемонстрировала невероятную догадливость, когда сама и вовремя подняла руки, чтобы Николай мог беспрепятственно ее снять. А потом, точно усердная ученица, вновь положила ладони ему грудь, пытаясь расстегнуть пуговицы на его сорочке, но они были непокорны, и Николаю пришлось помогать ей. Заметив, как в этот краткий миг их разъединения она прячет взгляд, торопливо целуя его в плечо, Николай шепотом спросил:

- Боишься? – но Леля ответила отказом с неожиданной твердостью. Было сложно представить, что она все еще не понимала, что происходит, но, если и страшилась чего-то, то, действительно, не этого. Чутьем Николя понял, что более всего она боится показаться ему некрасивой, нескладной, это было трогательно и немного смешно для него, но он сдержал улыбку.

Вместо этого, развязав тесемки панталон, поцеловал ее живот, там, где совсем недавно был завязан трогательный бантик, а после вновь поднял лицо и взглянул на нее. Леля тоже следила за его действиями с широко распахнутыми глазами, влажные губы были разомкнуты, а щеки пламенели румянцем. Когда же, не встретив сопротивления и здесь, Николай отпустил край ее штанишек, давая им упасть и целуя затем освобожденное от последней одежды тело, то почувствовал, как она задрожала, но вряд ли от холода, комната успела наполниться теплом жарко пылающего камина. И дрожь эта в тоже мгновение передалась самому Николаю, который и без того из последних сил заставлял себя не торопиться, боясь испугать Лелю, или того хуже, причинить ей своей поспешностью боль или неудобство. Ему суждено было стать ее первым мужчиной, но в некотором смысле, первой была для него и сама Леля, ведь вышло так, что Николя никогда не имел подобного опыта, поэтому он тоже немного волновался. Да и сомневался все еще, что поступает правильно. Впрочем, когда Леля сама потянулась к застежке его брюк, наконец, оставил сомнения в стороне, принимаясь за окончательное разоблачение самостоятельно. Разделавшись со своей одеждой, Николай снова лег рядом с ней и прижал к себе. Почему-то ему казалось, что лишь находясь его объятиях Леля забывала о волнении и целиком отдавалась происходящему. Но скоро его умелые ласки и поцелуи оказали нужное действие и, убедившись, что она готова, Николай прижался к ее губам с поцелуем и в тот же момент овладел ею. Леля распахнула глаза, порывисто вздохнула. Остановившись, он обнял ее и стал целовать лицо и гладить волосы, давая привыкнуть к этому новому для нее ощущению.

- Больно? – Леля отрицательно мотнула головой, не проронив ни слова. Они вообще не слишком много говорили сейчас между собой словами, понимая друг друга с помощью другого языка.

 Отправлено: 26.01.11 02:52. Заголовок: Одно мягкое прикосно..

Одно мягкое прикосновение Николая Викторовича к ее затылку, и Лёля, все еще сжимающая в руках его свободную руку, вдруг оказалась в его объятиях – некрепких, он, словно бы, по-прежнему давал ей шанс уйти. Но уходить не хотелось. Подняв на него глаза, Лёля тотчас встретилась с задумчивым взглядом серо-зеленых глаз мужчины. Так они стояли несколько долгих секунд, а потом он легко скользнул пальцами по ее щеке, одаривая затем мимолетной лаской тонкую мочку уха, изгиб шеи девушки, спускаясь к талии, чтобы распустить узел пояса несуразно-большого одеяния, которое после этого немедленно на ней распахнулось. Все это время Елагин не сводил глаз с лица Лёли, а она смотрела широко раскрытыми глазами на него. Поведя плечами, она сама позволила тяжелому бархату обрушиться лавиной к своим босым ступням, утопавшим сейчас в высоком ворсе ковра, а затем – приподнялась на цыпочки и легко коснулась губами губ мужчины. Ей не нужно было повторять «приглашения», Николай Викторович в ту же минуту притянул ее к себе, склоняясь к ее лицу, покрывая поцелуями виски, губы, шею. И была в тех поцелуях теперь какая-то спокойная уверенность, будто бы он, наконец, решил для себя что-то важное. Словно бы проникаясь этим ощущением, Лёля тоже стала вести себя смелее. Прикосновения и ласки ее были, может, не слишком умелыми, но она оказалась понятливой и прилежной ученицей. И вскоре заметила, что не только Николай Викторович обладает способностью заставлять ее трепетать всем телом от сладкого предвкушения, но подобная власть, оказывается, дана над ним и ей самой. Ведь всякий раз, когда губы девушки касались обнаженной кожи его шеи и груди в распахнутом вороте рубашки, дыхание Николая Викторовича делалось прерывистым, а мышцы под ее белой тканью заметно напрягались. Наслаждаясь своей новой властью, Оля продолжала играть с этим огнем, пока сила воли мужчины, сжимающего ее в объятиях, не иссякла окончательно. И тогда Елагин вновь сел на край постели, а Лёлю, точно большую куклу, поставил перед собой. И вот уже его пальцы плавно заскользили верх по бедрам девушки, очерчивая их контур и одновременно увлекая за собой вверх ткань ее сорочки. Когда подол ее поднялся выше талии, Лёля спокойно подняла руки, помогая Николаю Викторовичу избавить себя от одной из последних преград для его взора. Никогда прежде она не чувствовала в себе такой слабости – и одновременно торжества, как под этим восхищенным и алчущим взглядом.

Стоять перед ним вот так, словно статуя, Лёля не желала, поэтому потянулась к тем пуговицам на его сорочке, которые еще не были расстегнуты. Но, то ли петельки были слишком тугими, то ли она нервничала, поэтому получалось у нее не очень. Понаблюдав за этими сосредоточенными попытками в течение нескольких секунд, Елагин чуть улыбнулся, накрыл ее похолодевшие от волнения пальчики своими теплыми ладонями, и они разделались с этой «трудной» задачей вместе. С тем, чтобы стянуть с его плеч рубашку, она справилась сама. Склоняясь к нему в этот момент, Лёля чуть отвернула лицо в сторону. И Николай Викторович, решив, верно, что она стесняется или боится, шепотом спросил, так ли это. Взглянув на него с некоторым удивлением, девушка совершенно честно ответила, что вовсе нет. Чего же бояться, если это он теперь рядом с ней?! Тот, кого она так любит и кому доверяет безмерно? Единственный же страх, ведомый каждой женщине, сколько бы лет ей ни было, и как бы в действительности она не выглядела, – показаться любимому не столь совершенной в своей красоте, Елагин, может, и сам не ведая, уже успел развеять, не дав ему даже толком зародиться. Ибо столь откровенно любовался ею, что Лёля не сомневалась в том, что для него она – самая красивая.

А Елагин словно бы ждал от нее именно этих слов, потому что, едва они были сказаны, развязал тесемку, удерживающую пояс панталон, и после, когда они тоже упали на пол у щиколоток Лёли, совершенно ненужные, вдруг потерся щекой и поцеловал едва заметный розовый след на нежной коже девичьей талии. И от этой незамысловатой ласки она вдруг вспыхнула, задрожала всем телом, прерывисто дыша, втягивая живот, чуть запрокидывая назад голову и закусывая нижнюю губу. Он же, тем временем, вновь лег на кровать, одновременно увлекая к себе на грудь и Лёлю, заставляя ее при этом, словно Афродиту из морской пены, выступить из вороха белоснежного кружевного батиста. Теперь она была полностью обнажена, и у Елагина более не было препятствий, чтобы целовать и ласкать ее так, как хочет и там, где хочет. И в какой-то момент это показалось Лёле несправедливым, ибо ей и самой хотелось для себя таких же привилегий. Поэтому она потянулась к поясу брюк мужчины, пытаясь избавить от предметов туалета, казавшихся ей излишними и его тоже. Но, непривычная к подобного рода манипуляциям, она и тут несколько замешкалась бы, если бы Николай Викторович вновь не пришел ей на помощь. А потом, вновь вернувшись к ней, устроился рядом, и вновь взглянул в глаза. Ладонь его при этом ласково легла на ногу девушки чуть выше колена, а потом, скользнув к внутренней поверхности бедер, мягко, но довольно настойчиво отодвинула одно от другого, и Лёля ничуть этому не противилась. Так же, как и тогда, когда он осторожно перекатился, оказываясь поверх нее, упираясь локтями по сторонам от ее плеч, стараясь перенести основную массу своего тела на руки – словно боялся раздавить, все это время не прекращая целовать ее лица, губ, груди. Только все ощущения девушки теперь были сосредоточены не там, а внизу живота и еще ниже. Никакой особенной боли она не почувствовала, ее мужчина был искусным любовником и сумел сделать так, чтобы к моменту их близости Лёля была полностью готова принять его. Но волнение, непривычное положение, отсутствие опыта сыграли свою роль, поэтому Лёля не смогла сдержать судорожного вздоха, сжимая пальцами плечи мужчины, когда тот овладел ею. И от этого Елагин тут же замер, кажется, и дышать перестал, словно бы боясь причинить ей большее страдание, чем то, которое, с его точки зрения, уже успел доставить. Только, как уже было сказано, Лёле вовсе не было больно, скорее – странно. Странно ощущать себя единым целым с другим человеком, хотя еще несколько минут назад она не предполагала, что это возможно. Странно – и восхитительно одновременно. Поэтому, вместо ответа на его вопрос, Лёля мотнула головой, а потом, слегка прогнулась в пояснице, делая чуть заметное встречное движение бедрами, словно предлагая ему таким образом стать еще ближе.

 Отправлено: 11.02.11 00:46. Заголовок: Близость с Лелей выз..

Близость с Лелей вызвала в Елагине целую бурю ощущений. Кровь гулко стучала в висках, а неукротимое, распирающее изнутри желание обладать ею со всей возможной полнотой и жадностью, буквально затмевало разум. Николай уже и сам не помнил, когда соитие с женщиной последний раз будоражило его настолько, однако намеренно заставлял себя двигаться осторожно и медленно. Потом, позже он постепенно научит Лелю всем премудростям любовной прелюдии, сегодня же не будет смущать и запутывать ее сильнее.

Она же, тем временем, точно решив окончательно свести его с ума, приподнялась, опершись на локти, выгнулась под ним, легко касаясь его груди кончиками своих напряженных сосков. И это мимолетное прикосновение стало последней каплей. Абсолютно утратив контроль над собой, забыв обо всех своих недавних мыслях, вообще обо всем на свете забыв, Николай любил ее до тех пор, пока оба не начали задыхаться и не покрылись каплями пота, пока Леля не стала отзываться стоном на каждое его движение, крепко прижимаясь к нему своим телом. И лишь тогда, когда оба они, наконец, достигли развязки, без сил, с глухим стоном уткнулся лицом в Лелино плечо. Лишь немного отдышавшись, Николя отстранился, боясь, что вес его тела будет слишком тяжел для его маленькой девочки. А еще вдруг почувствовал, что ему стало холодно. Поэтому потянулся за одеялом, накрывая затем их двоих и, обнимая, прижал Лелю к себе. Утомленная, она скоро уснула, в отличие от Николая, который еще долго смотрел, как свет от камина подсвечивает одну половину ее лица, оставляя другую в тени, и ощущал, как светлые волосы, шевелясь от его дыхания, щекочут ему подбородок. И, странно, но именно в эти минуты Николя вдруг отчетливо ощутил, мучительный страх лишь при одной мысли, что однажды может потерять Лелю. Все же, у них слишком большая разница в возрасте, она такая юная… Возможно, в будущем, когда он будет уже слишком стар, она встретит кого-нибудь более близкого себе по летам, оставит его – и что тогда? Разве не бывало такого прежде, чтобы самая большая любовь разбивалась о неумолимые скалы времени? Николя чуть отстранился и взглянул Леле в лицо, она улыбалась во сне, словно смеясь над его ревнивыми сомнениями. Улыбнувшись этой мысли, Елагин поцеловал ее висок и вновь осторожно уложил головку девушки себе на грудь. О каких глупостях он теперь думает! Леля любит его по-настоящему. Ничуть не меньше, чем он сам. И завтра утром он непременно сделает ей предложение. Вероятно, их брак вызовет пересуды, но Елагиных скандалами не испугать. Странно, что такая, в общем, благочестивая семья постоянно попадает в скандальные истории. Подобного еще можно было ожидать от Мишеля, но вот и он доказывает, что оба брата достойны друг друга... Но даже не эти размышления больше всего занимали сейчас ум Николая. Он уже предвкушал то, как утром к нему обратится Леля. Интересно, скажет ли она ему, как раньше: «Доброе утро, дядя Николя»? Или наберется храбрости, и обойдется чем-нибудь менее формальным? Уж в этом-то недостатка Лелька точно никогда не испытывала, подумал он не без иронии. И с этой мыслью в голове, а еще с беспечной и счастливой улыбкой на губах Николя и уснул той ночью, все так же прижимая к себе свою ненаглядную девочку.

 Отправлено: 11.02.11 01:36. Заголовок: Как и тогда, в засне..

Как и тогда, в заснеженном Хелми, Лёля проснулась раньше Елагина, обнаружив себя распластавшейся грудью у него на груди, при этом сам Николай Викторович крепко прижимал ее к себе. Чуть приподнявшись, но очень осторожно, не желая пока разбудить, она вновь разглядывала его лицо, испытывая при этом ни с чем несравнимое внутреннее ликование. Он выглядел сейчас, во сне, таким безмятежным и умиротворенным и невозможно было поверить, что еще несколько часов тому назад… При воспоминании о том, каков Елагин был тогда, но еще больше – из-за того, что вспомнила собственные ощущения и поведение, краска бросилась Лёле в лицо, но на губах одновременно возникла улыбка, не оставляющая сомнений в том, что произошедшее ей весьма понравилось. И, мало того, она была бы не прочь повторить этот восхитительный опыт. Елагин, тем временем, чуть приоткрыл рот и тихо всхрапнул во сне, и Лёля, не удержавшись, хмыкнула. Ей нравилось в нем все, даже это. Нравилось лежать, вот так, прижавшись к его теплой широкой груди, чувствуя обнаженной кожей его кожу, нравилось ощущать едва заметную от пробивающейся щетины шероховатость мужской щеки и подбородка, которых девушка осторожно касалась сначала кончиком пальца, потом губами. Нравилось слушать его дыхание, считать мерные толчки сердца, отдающиеся в ее собственной груди, нравилось целовать уголок его губ… Нравилось, что теперь она может себе это позволить, ни о чем не думая и не сомневаясь, потому что отныне он принадлежал ей. А она… в том, что принадлежит ему, Лёля не сомневалась уже так давно, что и забыла думать, когда впервые это поняла. Единственное, что не нравилось ей сейчас, это то, что обнажившуюся спину довольно неприятно холодил остывший воздух спальни, ибо камин, жарко натопленный ночью, уже догорел. И тлеющие головешки поленьев, которые так щедро набросал туда Елагин, чтобы согреть Лёлю, опасаясь, что она простудится после своего ночного приключения с побегом из дому, уже покрылись сизым пеплом. Как и сами воспоминания Лёли об этом моменте. Теперь ей казалось, что все это случилось в другой, прежней жизни. Было не с нею вовсе. Единственная реальность – это то, что случилось после. Но холод терпеть, все же, было неприятно, и девушка невольно поежилась. И тем разбудила Елагина, который вздохнул и медленно открыл глаза, глядя на нее первое мгновение немного отсутствующим взглядом, но вот губы его тронула улыбка. И в глазах появилось словно бы выжидательное выражение.

- Доброе утро… - проговорила она тихо и вдруг замялась, не зная, как его назвать. Но Лёля не была бы собой, если бы не нашла выход. Поэтому улыбнулась, чуть закусив губу, хитро посмотрела куда-то вбок, вновь тихо хмыкнула, высвободила руки, упираясь ими по обе стороны плеч Елагина, подтягиваясь повыше к лицу мужчины, и склонившись к нему, щекоча мгновенно рассыпавшимися легкими светлыми прядями, подарила ему страстный поцелуй в губы. И лишь после этого договорила, - … любимый!

 Отправлено: 11.02.11 16:08. Заголовок: Лелины нежные поцелу..

Лелины нежные поцелуи стелились по лицу Николая, словно пух, прикосновения выдавали все ее желания, а еще от нее пахло чем-то необычным. Запах был теплым, пряным и пьянящим, как мускатный орех. Это сравнение было, пожалуй, идеальным. Вкус поцелуев девушки тоже был сначала едва ощутим, но скоро стал ярким, со множеством разных оттенков, способных затуманить самый расчетливый разум. И даже если бы Леля сейчас вслух стала уговаривать: «Попробуй меня снова, испытай, вкуси…», - ее призыв не был бы и вполовину так силен, откровенен и действенен. Против таких чар не смог бы устоять даже святой, он же был всего лишь человеком, а человек слаб. Тем более такой, как Николай, который очень любил поощрять свои слабости. И вообще, наступающий день обещал быть чудесным, следовательно, и начать его важно было с чего-то приятного, например, с занятия любовью…

Потом, вновь держа Лелю в своих объятиях, Николай с внутренней иронией опять обратил внимание, что девушка по-прежнему усердно избегает обращения к нему по имени. И пусть в первый раз она выкрутилась, но не сможет же она вечно называть своего мужчину только «любимым», когда-то же должна будет произнести его имя? Но Леля, кажется, и вовсе не собиралась начинать разговор, она уютно устроилась у него на груди, и тогда Николай решил заговорить первым.

- Наверное, следовало подождать до свадьбы… - Намеренно задумчивым тоном произнес он, всем своим видом изображая чуть не сожаление. Впрочем, все это не слишком вязалось с довольным блеском в его глазах, да и с той лаской, которой он сопроводил свою реплику. Леля мгновенно уловила это настроение, вновь начала озорно соблазнять его. И Николай впервые подумал всерьез о том, а кто, собственно, тут является соблазнителем? Может, он отвел для себя куда более значимую роль, нежели довелось сыграть? Да она же крутит им, как хочет, с той самой первой встречи, когда лишила его цилиндра! Что ж, теперь она отобрала его сердце. Но, надо признать, и он получил весьма достойную компенсацию. Чего стоила хотя бы эта ночь, продолжившаяся таким чудесным утром. Впрочем, утро, как раз, уже давно прошло. Часы пробили полдень, и это означало, что ему все же придется выбираться из постели, чтобы ехать за документами к Свиблову. Вчера вечером, пока Леля была в ванной комнате, Николай их отыскать так и не сумел, из чего сделал вывод, что нотариус захватил все бумаги с собой, дабы его клиент не потерял их в общем переполохе, что было вполне возможно.

 Отправлено: 12.02.11 01:54. Заголовок: Во всяких отношениях..

Во всяких отношениях мужчины и женщины есть что-то, от истории Пигмалиона. А в отношениях, подобных тем, что связали Елагина и Лёлю – подавно. Он и был ее творцом, создавая из ребенка, девочки, не осознающей той власти, что над ним имеет, женщину, которая назначена только лишь для него одного. Разница была лишь в средствах, которые притом использовались. Скульптор творил свою Галатею при помощи резца, в то время как Николя добивался совершенства своего творения при помощи любви. Хотя… любое творчество без любви невозможно. Лёля же очень быстро постигала все ее премудрости, на глазах превращаясь в женщину страстную, желающую его любви и щедро ее дарящую. Очень быстро она усвоила и основной женский урок – что подчиниться, проиграть иногда и означает получить настоящее господство. Ибо тот, кому ты отдаешься в полную власть, одновременно при этом и есть – твой самый покорный раб.

Проведя вместе еще несколько восхитительных часов, они все еще не могли разорвать объятий, словно бы желали прорасти, слиться друг с другом. По-прежнему, больше молчали, чем говорили. Их тела, ласки, поцелуи объясняли друг другу сейчас больше, чем могли выразить слова. Да и слова, произносимые вслух, скорее были намеками, понятными лишь двоим. Поэтому, когда Елагин отвлеченно заговорил о свадьбе, это и было его предложением руки, а другое для них теперь было и неуместно. И сама Лёля не хотела другого, официального, потому как знала, что и без всего этого теперь ему жена – перед богом. А мнение людей, если любимый с нею рядом, ей неважно. Потому и отреагировала на его слова совсем не так, как подобает смущенной невесте.

- А для чего было ждать? Мы и без того потеряли столько времени, что мне становится жалко всякий раз, когда я об этом думаю. Каким же глупым ты был, что не сделал всего этого со мной раньше, еще там, в Хелми, - проворковала она, вычерчивая кончиком указательного пальца замысловатые узоры на его груди. – Только не смей обманывать, что ты не хотел, мерзкий соблазнитель девиц!

Он не ответил, лишь ухмыльнулся, а Лёля вновь стала предпринимать попытки лишить Елагина самообладания, медленно скользя своей обнаженной ступней по его ноге, отчего взор мужчины мгновенно начал темнеть. Но вместо того, чтобы очередной раз позволить ей сделать с ним это, Елагин вдруг резко выдохнул, улыбнулся, мягко отстранил от себя Лёлю и сел на краю кровати:

- Нет, не отпущу! – она прильнула к его спине, обнимая за плечи. И тогда он принялся объяснять, что должен пойти теперь в контору к господину Свиблову, чтобы сообщить, что передумал оформлять над нею опеку. Это было разумным доводом, действительно, подобное им было теперь абсолютно не нужно. Поэтому Лёля, хоть и нехотя, но выпустила его из объятий, позволяя начать сборы. А потом, лежа на животе поверх одеяла, беззаботно болтая ногами, наблюдала, как Елагин бродит по комнате, собирая разбросанные ночью в беспорядке вещи, как разжигает по-новой камин, чтобы стало тепло. Потом он ушел умываться, вернулся, вновь отдаваясь обычным утренним сборам. Брился, протирал щеки и подбородок кельнской водой, аромат которой давно сводил Лёлю с ума, натягивал рубашку, повязывал галстук… Все это время она почти не выпускала его из поля зрения, в то время, как сам Елагин старался на Лёлю не смотреть, потому как была она в этот момент, вероятно, до безобразия соблазнительна. И, увы, уже об этом знала…

Когда же уже полностью оделся, вновь подошел, резко поднял ее за подмышки, поставил перед собой прямо на кровать, отчего они стали почти одного роста, и вновь поцеловал, вкладывая в поцелуй всю страсть, которую сейчас уже некогда было утолить иначе. Затем вновь, словно куклу, нарядил в свой шлафор, наглухо запахнув его полы, словно надеялся хотя бы таким образом уберечься от соблазна, после чего велел вести себя хорошо и направился к выходу из комнаты. И уже взялся за ручку двери, когда Лёля окликнула его:

- Погодите, Нико… - она хотела назвать его по привычке Николаем Викторовичем, но тут же с улыбкой на мгновение прикрыла глаза и качнула головой. – Ник! Прошу, подожди минутку! Ты не сказал, как скоро вернешься домой. Я должна знать, ведь, правда?

 Отправлено: 12.02.11 02:30. Заголовок: Проказница не выпуск..

Проказница не выпускала Николя из своих объятий. Он был одержим Лелей, только теперь поняв, что она – властный маленький демон. Чего только стоил один ее взгляд. Николай мельком посмотрел в глаза девушки и увидел собственное отражение, словно в ведьмином хрустальном шаре, крохотную соринку в ее зрачках, и скоро отвернулся, боясь, что не сумеет противиться ее чарам. А она, словно чуя его состояние, лежала, светясь своей обнаженной красотой, притягивая взгляд, насылая безумие на его рассудок. И лишь заставив себя проделывать ежедневный утренний ритуал, он сумел отвлечься, убедить себя хотя бы одеться. Но она все равно представляла сейчас для него опасность, каким искушением было забыть обо всех обязанностях, остаться, провести рядом с ней целый день. И лишь понимание, что одного дня будет мало, что он может не отпускать ее неделями, месяцами, заставило Елагина быть решительным. И тогда он поставил ее перед собой и буквально спеленал в свой халат. Но даже укутанной с ног до головы, она была желанной.

- Веди себя хорошо! – Ирония сквозила в каждом их слове. Что такое «хорошо» после того, что они делали вдвоем? Согласно всем нормам, правилам, морали, они оба вели себя плохо, да и сами были очень плохими. Узнай кто-нибудь об этой ночи, их репутации будут разрушены, а его, быть может, вовсе отправят в ссылку… Скандал, катастрофа, рассадник порока! А они нимало не тревожатся по этому поводу, более того, упиваются своим пороком и готовы продолжать идти по этому ложному пути.

Леля посмотрела на него намеренно наивным взглядом и покачала головой в знак согласия, но долго удержать эту мину не смогла. Николя же едва удержался от смеха, сравнивая стоящую перед ним скромницу с той, которая сегодня утром, оседлав его, словно наездница, забыв обо всякой скромности и благопристойности, кусала губы, откидывая голову и закрывая глаза от наслаждения.

Тем временем, Лёля обратилась к нему на «ты» и впервые назвала по имени. Старая версия: «Николай Викторович», и ей показалась странной и нелепой. При этом задала свой вопрос с такой безыскусной требовательностью, что Николя лишний раз убедился, она считает его своей собственностью, и ему даже нечего возразить.

- Всего на пару часов. Хочу забрать документы, нотариус забрал их с собой, когда вчера вечером сюда вломились Мишка с Мариной прямо в карнавальных костюмах. – Сейчас события вчерашнего вечера казались безумно далекими…

До конторы Николя добрался на удивление быстро, Виссарион Поликарпович был на месте и даже был готов принять его сейчас же. Николаю сегодня во всем сопутствовала удача, вот что значит начать день правильным утром.

Свиблов ничем не выказал неудовольствия вчерашним, напротив, пребывал в отличном настроении и был очень доволен собой. На его столе Николай заметил пропавшую из дома стопку бумаг. Впрочем, если рядом с бумагами оказывался Виссарион Поликарпович, то можно было ни о чем не волноваться. Он был надежен и профессионален, настоящий знаток своего дела.

- Прошу прощения за вчерашнее, Виссарион Поликарпович… я вижу, документы у Вас. Должен признаться, я несколько поспешил с решением об оформлении опекунства. Понимаю, что это стоило многих хлопот, и Вам, наверное, жаль будет своих усилий, но дело приняло новый оборот. Опекунство мы пока оформлять не будем. – Нотариус сначала покраснел, потом побледнел. Николя мог это понять, ведь тому пришлось немало побегать с этим делом, и вот теперь он объявляет, что все было зря! Любой бы побледнел. И даже если сейчас Свиблов скажет какую-нибудь резкость, Николай пообещал себе не обращать на это никакого внимания, а даже взять всю вину на себя, чуть не откровенно признаться, что он – осел, заставил бедного человека накануне праздника бегать по всему Петербургу. Впрочем, гонорар поможет Свиблову успокоиться…

 Отправлено: 12.02.11 12:44. Заголовок: - Да Аграфена Пантел..

- Да, Аграфена Пантелеевна, я не задержусь, душенька. Сегодня только закончу с графом Елагиным и сразу же домой, к обеду буду непременно.

Так господин Свиблов прощался с утра с супроугой, когда ехал к господину Трошкину, который обещал ему посодействовать в деле с елагинской опекой. После Трошкина, Виссарион Поликарпович отправился в контору и велел никого не принимать, кроме Николая Викторовича Елагина, который и не замедлил явиться после полудня, а точнее почти в час дня. Виссарион Поликарпович поднялся ему навстречу, уже предвкушая, как будет рад его клиент и… и дальше у Свиблова начало темнеть в глазах, в ушах появился неприятный шум, а сам мужчина уже решил, что сейчас вот его хватит удар и не будет у него праздничного обеда, и жена, бедная Аграфена, останется вдовой, а она так чувствительна, так мила! Правда, опасность миновала быстро. Лишь бледность осталась, да губы дрожали:

- Помилуйте, Николай Викторович, да что же это вы такое говорите?! Как отменить, как отдать?! Да я же… да все же уже… Никак-с не могу отменить вашего желания… уже все оформлено, - промямлил Свиблов и вдруг старика прорвало. - Да в конце концов, граф, это уже переходит все допустимые рамки! Не сочтите меня непочтительным, но я должен высказать вам все, что думаю по поводу ваших дел!

Тут господин Свиблов припомнил и бракосочетание Елагина-старшего с Мариной Антоновной, еще не разведенной женщиной, и поспешный развод младшего из братьев, и аннуляцию его развода, а теперь вот еще и опекунство!

- Ну, ваш брат, я еще понимаю! Михаил Викторович смолоду славился своим легкомыслием, и то, должен признать, что сейчас он импонирует мне больше! Опека! Аннулировать опеку невозможно, граф. Это вам не игрушки. Это…

Свиблов замолчал, промокнул выступившие на лбу капли и посмотрел на ошарашенного гостя.

- Извините, граф, я позволил наговорить вам лишнего, но поймите мое возмущение.

 Отправлено: 14.02.11 22:07. Заголовок: Вопреки ожиданиям, о..

Вопреки ожиданиям, обвинения в неразумности стали отнюдь не первыми словами раздраженного Свиблова, но и тех первых фраз было достаточно, чтобы Николай почувствовал себя способным на убийство. При этом на самое некрасивое, неизящное убийство. Ему хотелось сомкнуть свои пальцы на шее у чертового нотариуса, который то не торопится, то торопится излишне. Его ошибки вот уже второй раз ломают Николаю жизнь. Но тогда, в первый раз, он единственный оказался пострадавшим, теперь же была принесена слишком большая жертва. Вот так нотариус превратился в палача…

- Какого черта вы не дождались моего прихода?! Документы должны были быть подписаны в моем присутствии! – не сдерживая себя, Николай откровенно орал, вмиг растеряв весь свой аристократический лоск. Вероятно, сейчас он был похож на сумасшедшего, а Свиблов, видимо, был человек начитанным и знал, что с сумасшедшими в момент обострения спорить нельзя. Он лишь шумно сглотнул и вжался в спинку кресла. Николай, видя, что никакой особенной реакции на его вспышку не последует, чуть успокоился.

- Документы сюда! – рявкнул он, и Свиблов протянул ему заранее приготовленную стопку бумаг. Да и чего бы ему противиться, документы теперь целиком и полностью принадлежали Елагину и его воспитаннице.

Взяв в руки изрядно толстую стопку, Николаем ощутил, как им овладевает искушение разорвать, уничтожить эти бумаги, которые ставили жирный крест на жизни его маленькой девочки. Свиблов с сомнением и подозрительностью во взгляде следил за Елагиным, но и сам уже ощутил, что опасность миновала. Николай положил необходимую сумму на стол.

- Ваш гонорар в полном размере, – сказал он лишь для того, чтобы сказать что-то на прощание, резко встал с кресла, которое чуть не упало, опрокинутое движением, и вышел из кабинета. В руках он все еще держал пакет с документами, они были почти невесомы, и все же были слишком значимы.

В экипаже Елагин отложил пакет подальше от себя, он жег ему руки, но даже на расстоянии он привлекал к себе его взгляд, будто бы внутри лежала не тонкая бумага, а ворох ядовитых змей. Николай отвернулся и начал вглядываться в виды Петербургских улиц в окне экипажа. Очень хотелось обернуться и вновь посмотреть на пакет, чтобы удостовериться, что он существует, что катастрофа уже свершилась, и нет никакой возможности ее исправить, но Николай удерживался. Ему казалось, что если он позволит себе взглянуть на бумаги еще хоть секунду, то сойдет с ума.

- Останови, – попросил Николя кучера и постучал в перегородку. Они как раз проезжали мимо церкви. Елагин никогда не был особенно верующим, но религия являлась неотъемлемой частью его жизни, и теперь ему захотелось перенестись в детство, когда он верил по-настоящему и искренне. Тогда вообще все казались куда проще, а в церкви его охватывало особое спокойствие. Сейчас это спокойствие было нужно ему, как никогда.

Елагин вошел внутрь, вдохнув привычный и успокоительный запах ладана и в тот же миг услышал слова: «плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы». Слова эти так неожиданно ворвались в разум Николая, что он только и сумел, что осознать их суть, еще ничего особенного не чувствуя, но говорящий продолжал: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда». Слова плыли черной вереницей, жестокие и несправедливые. Вместо покоя Николаем овладела еще большая злость. Лишь привычка с уважением относиться к служителям церкви и прихожанам не позволила проявить свои чувства, в немой ярости он вышел наружу, с жадностью вдохнув морозный воздух.

Блуд, нечистота, непотребство… Что может знать пожилой священник, с горящими, как у фанатика, глазами, о физической любви – еще одной из сторон любви духовной?! Чувство несправедливости еще сильнее охватывало Николая, что бы кто ни говорил, сам он знал, что вряд ли сумеют они найти любовь столь же чистую, как его любовь к Леле. Разве иначе мучился бы теперь он из-за того, что не сумеет исправить положение, в котором она оказалась по его вине?! И что теперь он скажет ей? А время говорить как раз наступило. Карета остановилась перед подъездом, и Николай вошел в дом. Леля вышла, видимо, услышав, как хлопнула входная дверь, и он встретился с ней взглядом…

 Отправлено: 16.02.11 20:40. Заголовок: Елагин отсутствовал ..

Елагин отсутствовал несколько дольше, чем обещал, поэтому у Лели было достаточно времени, чтобы в своих мечтах расписать уже всю их грядущую совместную жизнь. А что ей оставалось делать еще, кроме как не мечтать, сидя в собственной спальне? Ведь здешнего уклада девушка еще не знала, а потому не хотела косых взглядов от прислуги в свою сторону на тот случай, если у Ника не принято разгуливать по всему дому в бархатных шлафорах неимоверного размера. А другой одежды, если не считать наряда Офелии, да и то, порядком потрепанного после вчерашних приключений, у нее здесь не было. А если бы и был, то опять же, кто поможет одеться? Но это ничего, она подождет его здесь. А вот, когда обвенчаются…

Лёля мало что успела рассмотреть в этом большом особняке вечером, кроме того, что в части комнат, через которые ее нес Ник, явно происходит ремонт. Вот и прекрасно. Значит, она все устроит здесь по своему вкусу и у них будет самый красивый дом в Петербурге. А когда вернется папа, он часто будет у них гостить. Жалко, конечно, что сама Лёля теперь не сможет путешествовать с ним, как раньше, но жизнь замужней дамы требует жертв… Замужней… Почему-то только сейчас Лёля подумала о том, как изменится ее положение. Все изменится, даже имя! Ольга Елагина – звучит так необычно!

- Графиня Ольга Алексеевна Елагина, - Лёля стояла перед зеркалом трюмо и воображала себя на каком-нибудь приеме, где кто-то представляется ей, а она в ответ называет свое имя.

Ей не раз уже доводилось слышать за время пребывания в Петербурге, как Марину Антоновну и Михаила Викторовича именовали Елагиными-младшими, отмечая таким образом отличие от старшей ветви графской семьи, представленной Николаем Викторовичем. Стало быть, теперь и она станет Елагиной-старшей? Разве не забавно это, если учитывать, что «младшие» ей самой чуть не в родители годятся?! Надо непременно рассказать об этом Нику, он, наверняка, будет смеяться…

Тем временем, в доме послышалось некоторое оживление, означавшее, что его хозяин, кажется, наконец, вернулся восвояси. Происходи все в милом Хелми, Лёля бы непременно выбежала навстречу Елагину прямо в холл. Но здесь пока не решилась, лишь открыла дверь своей комнаты и замерла на пороге. Ник не заставил себя долго ждать. Скоро его решительные шаги стали слышны на лестнице, ведущей на второй этаж дома, где и располагались частные покои. Когда же он появился перед глазами Лёли, сдерживаться она уже не смогла и побежала к нему навстречу, быстро преодолевая разделяющее их небольшое расстояние, повисая на шее и целуя, куда ни попадя. Он подхватил ее в объятия, отрывая от пола, так и донес обратно в спальню, однако там сразу же вновь вернул на землю, мягко отстраняясь. И только тут Лёля заметила, что у него какое-то странное, напряженное выражение лица.

- Что случилось, Ник? – с тревогой в голосе спросила она, пытаясь поймать его взгляд. – У нас какие-то неприятности?

Это «у нас» вышло у нее настолько естественно, словно они были уже триста лет женаты, может быть, поэтому во взгляде Елагина в это мгновение мелькнуло почти страдание.

- Что произошло? Да не молчи же! – и тогда он рассказал ей обо всем, что случилось в конторе у нотариуса Свиблова, добавив при этом, что не знает, что делать и чувствует себя последним мерзавцем. – Ник, это же абсурд, глупости! – Лёля даже рассмеялась, и Елагин недоуменно взглянул на нее. – Ничего не нужно исправлять, мне не нужен теперь опекун! – «Он же просто ничего не знает, я забыла ему рассказать, идиотка!» Но тут же сама замолчала в растерянности, осознавая, что просто не имеет права этого рассказать. Никому, даже Нику. Вдруг, это повредит папе? Он пошел на риск, явившись накануне на маскарад. Нет, еще не время! Лёля вновь взглянула на Елагина. – Понимаешь… это же глупо. Я же замуж выхожу, мне не нужен опекун! Мы должны все объяснить Виссариону Поликарповичу, наверное, он удивится, но не может же быть так, чтобы ничего нельзя было поделать?

 Отправлено: 18.02.11 18:12. Заголовок: - Ты с ума сошла, Л..

- Ты с ума сошла, Леля! Меня сошлют, и это в лучшем случае. Твоя репутация будет погублена, а я даже не смогу для тебя ничего сделать, тебя отдадут в сиротский приют. Нельзя нам больше, нельзя… - Николай все продолжал твердить это ненавистное им с детства слово «нельзя». Но так же, как и в детстве, он сейчас находился в его власти. Эти слова нужно было исключить, вычеркнуть из всех словарей: «никогда», «нельзя»… Он пытался убедить в этом Лелю, но ее доводы, безумные и разумные одновременно, взгляд, прикосновения разрушали его так и не сформировавшуюся решимость. Как он мог убеждать ее в том, во что и сам не верил?

Николай посадил Лелю на кровать, вырвался из удушающих его волю объятий и начал мерить комнату шагами. Он все пытался придумать, как выпутаться из этой ситуации. Объясняться со Свибловым было равноценно подписанию смертного приговора. То, что с ними будет в случае, если об их отношениях станет известно, Николай понимал слишком хорошо. А его должность, которая в определенных обстоятельствах помогала избегать многих сложностей, сейчас придаст всему иное значение. Суд над ним будет показательным.

Леля некоторое время следила за ним, потом встала и обняла его. Казалось, для нее не имеет никакого значения, что он завлек ее в ловушку. Николаю показалось, будто она даже довольна.

- Ты просто не понимаешь, моя маленькая… Мы действительно ничего не можем поделать, - он обхватил ее лицо руками и стал целовать. Леля была ему слишком дорога, чтобы отпускать ее от себя, отталкивать, когда она так явно стремилась к нему. – Мы никому ничего не скажем, будем скрывать, это плохо, но так надо… Только не бойся, я всегда буду рядом, - Многие годы им предстояло скрывать их любовь, но он женится на ней в тот день, когда Леля по закону освободится из-под его опеки, если к тому времени она все еще будет желать стать его женой. А что еще остается делать, если он готов следовать за ней, как крыса за дудочкой крысолова?

И было еще кое-что, что заставляло Николая волноваться, будучи уверенным, что скоро он станет законным мужем Лели, он боялся, что Леля могла зачать в эту ночь. Что они будут делать, если это произошло, Николай не знал. Но не в его правилах было переживать до того, как для переживаний появятся причины. Просто теперь они будут аккуратны, постараются избежать осложнений, их ситуация и без того представляется катастрофической. Николай посмотрел Леле в глаза, желая удостовериться в том, что она все так же смела и не жалеет ни о чем, но вдруг понял одну вещь: он очень хочет, чтобы она родила ему детей.

 Отправлено: 18.02.11 21:52. Заголовок: Смотреть на то, как ..

Смотреть на то, как Ник терзается муками совести, было невыносимо, поэтому Лёля отвела взор а потом поднялась с кровати и встала прямо перед ним, обнимая за плечи, а он прижался щекой, все еще прохладной с мороза, к коже ее груди в распахнувшемся вырезе халата. Она не понимает… Да нет же, из них двоих ничего не понимает именно он. Впрочем, нет, Лёля действительно не в состоянии была понять, как ей сделать выбор между любимым мужчиной и обожаемым отцом. Обманывать Ника, утаивая, что папа не умер, поэтому вовсе нет в их чувствах ничего стыдного, либо же предать папу, рассказав, пусть и ближайшему его другу правду, которая может его погубить – теперь уж на самом деле. Конечно же, Ник ничего никому не скажет, и все же, все же… Нет, она просто не имеет права рассказать! В конце концов, не говорить всей известной правды – это не всегда именно обманывать. Кроме того, бывает же еще ложь во спасение. А разве не спасает она папу своим молчанием?

Ник, тем временем, продолжал объяснять совершенно очевидные вещи, перемежая слова исступленными поцелуями, утешая ее, словно бы Лёля нуждалась сейчас в утешении. Хотя, возможно, он все это и не ей вовсе говорил, а себе самому. Наконец, видно почувствовав, что она сейчас не совсем с ним, замолчал и немного отстранился, по-прежнему удерживая лицо девушки в ладонях и внимательно глядя ей в глаза, как будто силился понять таким образом, что именно занимает ее помыслы.

- Я не боюсь. Ты же знаешь, что с тобой рядом я не боюсь ничего, - сказала Лёля, глядя на Елагина с той мягкой улыбкой, с какой может смотреть на мужчину женщина, лишь испытывая к нему по-настоящему взрослое чувство, вне зависимости от того, сколько при этом лет ей самой. – Мы никому ничего не скажем, любимый, я буду ждать, сколько потребуется. Мы будем ждать этого вместе. Ник, венчание – лишь обряд. И хотя мне нет дела до условностей, если это нам поможет, то на людях я готова изображать, кого угодно: твою дочь, сестру, племянницу, хоть матушку, если мадам Сесиль мне это позволит. Но когда рядом никого нет… - голос ее стал чуть ниже, а в глазах вновь блеснули те самые искры ведьминых огоньков, против которых Елагину было так трудно устоять еще утром, отступив на шаг, не сводя при этом взора с его лица, Лёля медленно развязала пояс шлафора, а потом мимолетным движением позволила полам его распахнуться достаточно, чтобы не скрывать ничего. Затем встряхнула головой, отчего белокурые волосы, схваченные на затылке в узел, тотчас же рассыпались по плечам, вновь улыбнулась и протянула Елагину обе руки. – Когда мы наедине, ты мой муж. И я ни на минуту не позволю тебе об этом забыть!

Вероятно, именно с этого момента и началась их сумасшедшая жизнь, где днем, а так же в те нечастые моменты, когда случалось куда-то выезжать вместе, Елагин и Лёля изо всех сил тщательно изображали отцовско-дочерние чувства, в то время как каждое прикосновение, каждый взгляд, что между ними случался, рождал буквально электрические искры. Это было мучительно, но в то же время настолько будоражило их двоих, что с большим трудом, порой, дожидались они благословенной ночи, а иногда и не дожидались, рискуя в своем безумстве быть разоблаченными. Но разве слышен голос разума там, где бушует страсть? А их любовь, пройдя период взаимного благоговения, теперь была на пике столь же взаимной жажды обладания и жадно требовала ее удовлетворения. На правах приемной дочери графа Елагина, девушка теперь официально обитала в его доме. Но иногда задумывалась, а не догадывается ли кто о том, что на самом деле между ними с Ником происходит? Например, Марина и Мишель, которые видели их гораздо чаще остальных? И опять же, отчего-то подобные предположения больше забавляли, чем пугали юную бесстыдницу. Поэтому, как-то после очередной страстной сцены, она тихонько и рассмеялась вновь пришедшим в голову в столь неподходящий момент мыслям о разоблачении. Ник, на груди которого сейчас покоилась ее голова, опустил подбородок, чтобы посмотреть на нее и спросил, в чем дело.

- Да ничего, просто представила выражение лица твоего брата, если бы он нас сейчас вдруг увидел. Как думаешь, они с Мариной… понимают?

 Отправлено: 20.02.11 23:57. Заголовок: Ни один пункт из объ..

Ни один пункт из объяснений Николая, не заставил Лелю хоть на миг усомниться в своем решении, в этом была и огромная смелость и огромная безысходность. Их тайные отношения не могли навсегда оставаться тайной, это было также понятно Елагину как то, что дважды два - четыре. Он прекрасно знал эту схему. Сначала они будут очень аккуратны, даже излишне, но со временем их внимательность притупится, они перестанут быть такими предусмотрительными, вот тогда-то и произойдет крах. За это время он постарается найти способы обезопасить Лелю. Наследство, завещанное отцом, она сможет получить только достигнув двадцати пяти лет, но он может и должен сам сделать ее своей наследницей, тогда, в сучае чего, ей не придется ждать. Холодность подобных размышлений соседствовала с горячностью других. Выходя в свет, бывая на раутах, суаре, музыкальных вечерах, Николай мечтал только о том, чтобы уехать оттуда. На случавшихся балах Лелю часто приглашали танцевать, а он должен был изображать радость от того, что его девочка пользуется бешеным успехом. Елагин улыбался и выслушивал комплименты в ее адрес, в то время, как изнутри его разъедала ревность. Еще большее раздражение вызывало то, что он и сам вдруг сделался желанным кавалером. Николя с благодарностью относился к оказываемому ему вниманию, но иногда встречались женщины, поражающие своей навязчивостью. Они утомляли его, испытывая его терпение, но самое удивительное, что и в этом была своя доля прелести. Ревность сжигала не его одного. Стоило сесть в поджидавшую их карету, и Леля набрасывалась на него с поцелуями, ими одними заставляя его исступленно шептать ее имя. И тогда они едва могли утерпеть, чтобы добраться до спальни. И всякий подобный раз Николя раздумывал о том, не могло ли оказаться случайных зрителей их ласк и признаний? Не был ли чрезмерно красноречив его взгляд? Не выдал ли его случайный вздох, вырвавшийся при ее неожиданном прикосновении? Как оказалось, Леля и сама думала об этом, но в отличие от него, без страха, она смеялась над происходящим.

- Я бы очень не хотел, чтобы он нас сейчас увидел. Я бы предпочел, чтобы он видел тебя только в те моменты, когда ты одета, – своим шутливым ответом Николай избежал прямого ответа на вопрос. Он и сам не знал, что думают обо всем этом Марина и Мишка. Понимают ли они? Ведь они всегда понимали все гораздо раньше других. Знают ли о том, как далеко зашли Николай с Лелей в своих чувствах? Вопрос спорный, по крайней мере, никто из них не дал ему понять, что тайна разгадана. И пока разговора не случилось, можно было тешить себя надеждой, что ничего страшного не произошло.

- Кстати, тебе не нужно новых лент, кружев, может, новое платье? Мы приглашены на бал к Киреевым.

 Отправлено: 21.02.11 15:55. Заголовок: - О, непременно! – р..

- О, непременно! – рассмеялась Лёля. – И я даже знаю, в чем именно одетой «ты бы предпочел» меня увидеть – в парандже! Которую ты мне скоро подаришь, чтобы никто не смел смотреть на меня. Вместе с новыми лентами и кружевами, которыми я, вероятно, должна буду ее украсить.

Елагин ошарашено взглянул на девушку, не понимая, куда она клонит, а сама Лёля, тем временем, закуталась в одеяло, без особых церемоний стянув его с мужчины, и, устроившись по-турецки, глядя на него насмешливо, продолжала:

- Ник, ты же ведешь себя, как пещерный человек. Вспомни, как третьего дня, на суаре у Ламоновых смотрел на несчастного кавалера, который имел неосторожность ангажировать меня на вальс, будто он твой кровный враг. Правда-правда! Даже папа никогда бы не позволил себе такой откровенной ревности. «Учитесь властвовать собою», граф Елагин!.. - она показала ему язык и рассмеялась, но спустя секунду, взвизгнула. - Ой, с ума ты сошел?! – когда «пещерный человек», которому, видимо, надоело слушать ее издевательства, ухмыльнулся и молниеносным жестом схватил свободный край одеяла, притягивая хохочущую и брыкающуюся Лёлю к себе, чтобы тотчас же вновь явить себя ей во всей своей собственнической природе…

Шутки шутками, но потешаясь над Ником вслух, Лёля старалась таким образом заглушить и собственные душевные тревоги. А суть их была в том, что только теперь девушка начала понимать, в каком капкане они оказались. Это лишь на первый взгляд все казалось просто – изображать из себя на людях «отца и его дочь на выданье», пока не вернется настоящий родитель и не исчезнет необходимость ломать эту дурацкую комедию. Но сколько времени это может продлиться? Иногда, размышляя об этом, Лёля даже немного сердилась на папу. Раз уж он решил сообщить ей, что жив, мог бы как-то обозначить и сроки возвращения! Ведь Лёле, действительно, было стыдно смотреть в глаза Нику, когда тот в очередной раз с тоской гадал, как долго сможет оставаться тайной их связь, пока о ней кто-либо не проведает. Или рассуждал о том, что может последовать за подобным разоблачением. В такие минуты Лёля почти ненавидела себя и молилась о том, чтобы папа вернулся как можно скорее. А в остальное время, как уже было сказано, жили они довольно весело, временами посещали вечера и балы, где неизменно имели успех, каждый по-своему. Лёлю атаковали кавалеры, а Ник… в свете только и было разговоров, что о благородстве графа Елагина-старшего, взявшего на воcпитание сироту, дочь погибшего лучшего друга. Подобные разговоры даже, наконец, вытеснили из списка наиболее обсуждаемых в свете сплетен предыдущую новость о семействе Елагиных, а именно повторный брак Марины Антоновны и Михаила Викторовича. Поэтому старший из братьев теперь пожинал свою долю славы, выражающуюся, в том числе, в повышенном женском внимании. Дамы буквально осаждали его, на словах стремясь поделиться секретами воспитания детей, а на деле… Вокруг папы тоже всегда была подобная суета, но теперь Лёля уже не могла смотреть на это с прежней иронией. Она ревновала Ника. И внутренне бесилась всякий раз, когда очередная женщина смотрела на него с восхищением, злясь еще сильнее оттого, что не имеет права хотя бы как-то проявить эту досаду, заявить права на своего любимого мужчину, дать понять всем этим глупым курицам, надеющимся, что удастся обратить на себя его внимание, что у них нет шансов, что он принадлежит лишь ей одной, лишь с нею счастлив…

- Mademoiselle, voule-vous dancer?

Лёля, сделав над собой некоторое усилие, отвела взор от не первой свежести брюнетки, уже довольно долго что-то оживленно вещающей Елагину в нескольких шагах от нее, и взглянула на того, кто к ней обращался.

- Avec plaisir, monsieur, - она присела в реверансе и подала молодому человеку в мундире поручика гвардии руку, чтобы он мог отвести ее туда, где уже выстроилась для грядущей мазурки стройная вереница пар.

- Я не представился, мое имя – Сергей Красноруцкий. Хозяйка приема – моя родственница, кузина матушки, - с улыбкой проговорил ее кавалер, спустя пару минут, когда они уже начали танцевать. Затем кивнул и щелкнул каблуками. Лёля заметила, что вышло у него это очень удачно, как раз в очередную фигуру мазурки.

- Ольга Черкасова, - ответила она и, не зная, что еще к этому еще добавить, сказала. – Очень приятно познакомиться.

- Простите, мадемуазель Ольга, но разве граф Елагин – не Ваш отец? – Красноруцкий выглядел удивленным.

- Что?! Нет, почему Вы так решили? Николай Викторович – мой опекун. А я ношу фамилию своего родного отца, Алексея Кирилловича Черкасова, он недавно… погиб.

- О, простите, я так неловок! Сочувствую искренне, - молодой человек сокрушенно вздохнул и посмотрел на нее виновато.

- Нет… ничего. Вы не могли этого знать.

- Да нет же, маменька, наверняка говорила об этом, но я, как всегда, все прослушал.

- Ваша маменька говорила обо мне? Почему?! – теперь пришла очередь Лёли удивляться.

- Дело в том, что она хорошо знает графа Николая Елагина, еще с юности. Узнав о том, что он среди гостей этого вечера, очень обрадовалась, сказала, что сто лет не встречалась с ним и была бы рада увидеться. И в самом деле, взгляните, как оживленно они теперь беседуют! – Сергей кивнул туда, где все еще стояли и, действительно, очень мило – на посторонний взгляд, беседовали Ник и та самая брюнетка.

- Так это Ваша матушка? – воскликнула Лёля и едва не сбилась с прихотливого ритма мазурки.

- Именно, и я хотел бы Вас с нею познакомить, когда закончим танцевать. Если не возражаете, конечно…

… - О, какая она милая девушка! – пропела мадам Красноруцкая, обращаясь к Елагину, когда ее сын подвел Лёлю к своей матери, и они познакомились. – Боже, как летит время, давно ли и мы точно так же кружились на паркете залов, а вот теперь уже наблюдаем за тем, как веселятся наши повзрослевшие дети! Они так мило танцевали с Сережей! Дивная пара, не правда ли, comte Nicolas? Лучше всех в этом зале!

 Отправлено: 22.02.11 03:51. Заголовок: То, что его Леля в э..

То, что его Леля в этом зале лучшая, и любой мужчина рядом с ней озаряется ее светом, было естественно и привычно для Николая. Его внимание более занимало другое: то, как Леля мила и приветлива со своим кавалером. Выражение ее лица менялось, как всегда, с калейдоскопической скоростью. Поворот в танце – она серьезна и сосредоточена, новое па – весело смеется и что-то отвечает своему партнеру, следующий поворот – и Николай заметил уже доверительность, будто бы возникшую между молодыми людьми. Это ему и не понравилось. Он, конечно, не думал, что Леля начнет немедленно откровенничать с новым знакомым, поверяя ему свою тайну, но как бы у нее не завелось еще одной...

- Ольга мне не дочь! – ответ прозвучал излишне резко, но Николай понял это с запозданием, когда все трое: Леля, мадам Красноруцкая и ее сын с удивлением воззрились на него. Но кто бы знал, как бесили эти разговоры о том, каким прекрасным отцом он стал осиротевшей девочке! А намеки Катерины Красноруцкой были и вовсе нестерпимы. Что значит: "чудесная пара"? Пара тут одна, и другой быть не может!

- Я не удочерял ее, отец может быть только один, и я ни в коей мере не претендую на это звание, – казалось бы, это объяснение должно было всех успокоить, и, действительно, его слова немного разрядили атмосферу, но все же в их маленькой компании повисла некоторая неловкость, рассеять которую так и не удалось. Николай напряженно всматривался в лица матери и сына, пытаясь прочитать их мысли. Неужели наступил тот момент, когда он и проявил ту самую неаккуратность, о которой столько размышлял с самого начала отношений с Лелей? Впрочем, и Лелино поведение теперь мало отличалось от его собственного. Возможно, еще и это стало причиной тому, что разговор утратил первоначальную легкость. Как бы то ни было, но бал они покидали в не самом лучшем настроении. В экипаже оба сначала молчали, ревность, охватившая Николя в бальной зале, усилившаяся подозрительностью к Красноруцким, переросла в раздражение против Лели. Ему хотелось отчитать девушку за ее поведение на балу, но, собственно, что предосудительного в нем было? Выходит, все ее шутки, что он скоро подарит ей паранджу хоть и были утрированными, но отнюдь не беспочвенными? Он и в самом деле ведет себя, как собственник, глупый ревнивец. И нет Лелиной вины в том, что она, сама того не желая, привлекает к себе мужское внимание. Но чем более Николя убеждался в собственной глупости, тем быстрее росло в нем раздражение.

- Тебе не следовало так себя вести на балу: любезничала с этим Красноруцким… - Леля отвернулась и начала смотреть в окно, по тембру голоса Николая понимая, что это раздражение теперь говорит в нем. Нервозность вечера обострила и без того не идеальный характер Елагина. – Неужели тебе обязательно собирать их вокруг себя? И потом... как это всего за один танец, у вас вышел такой милый разговор, чтобы после него вы выглядели, будто ты поведала ему историю всей своей жизни?.. Неужели ты не понимаешь, как это может быть опасно?

 Отправлено: 22.02.11 23:02. Заголовок: Леле было понятно, ч..

Леле было понятно, что в нем говорит сейчас исключительно ревность. Но все равно ей было отчего-то настолько неприятны его слова, что даже пришлось отвернуться к окну, чтобы Ник ненароком не заметил, как от обиды на него вдруг задрожали губы, а к горлу подступил противный комок. Ей не хотелось, чтобы он заметил это, иначе, разумеется, тотчас станет извиняться. Но в происходящем равно были виноваты они оба. Нет, Лёля ругала себя вовсе не за то, что кокетничала с Сержем Красноруцким, да она и не кокетничала вовсе. Но за то, что не знает, как объяснить Нику, что тоже тяжело переживает эту необходимость постоянно прятать свои истинные чувства к нему. Ник – старше и мудрее ее, но даже он сегодня едва удержал себя в рамках заявленных ими амплуа. Наверное, они оба плохие актеры…

Она ничего не ответила на его упрек и оставшуюся часть пути до дома вновь ехали, молча. Но и на порог его ступили вовсе не так, как почти все предыдущие возвращения – нетерпеливыми любовниками, жаждущими уединения вдвоем, а как утомленные супруги, ищущие возможности побыть наедине с собой. Елагин, бросив верхнюю одежду на руки дворецкому, пошел прямиком в свой кабинет, а Лёля понуро побрела в свои комнаты на втором этаже, где и отдала себя в руки недавно нанятой, наконец, горничной, чтобы избавиться от одежды, прически и воспоминаний о неудачно сложившемся бале.

Спустя приблизительно час, она, приняв ванну, уже полностью переодетая ко сну, забралась в постель, но уснуть не смогла и лежала, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к звукам в доме, надеясь услышать шаги Ника, который, как чаще всего и бывало, приходил ночевать в ее комнату. Но сегодня он никак не шел. А без него к Лёле, уже привыкшей к присутствию подле себя в постели любимого мужчины – не шел и сон. Поэтому, извертевшись и измаявшись, она, наконец, встала, накинула пеньюар и надела уютные домашние туфли, после чего открыла дверь спальни и выглянула в коридор, затем дошла до комнаты Ника, заглянула туда, но постель была не тронута. Поэтому дальнейший путь девушки лежал вниз, в его кабинет.
Когда она просочилась туда, почти беззвучно открыв дверь, то почувствовала запах табачного дыма. Это удивило ее, кажется, Ник, в отличие от папы, и не курил вовсе. Оказывается, она ошибалась, когда так думала. Сам он сидел в кресле у камина и вроде бы читал, но, когда увидел Лёлю, отложил книгу в сторону и взглянул на нее вопросительно.

- Я не могу заснуть без тебя, - сказала она тихо, затем подошла к нему вплотную и, обнимая голову сидящего мужчины, прижала ее к своей груди. Он ничуть не сопротивлялся, глубоко вздохнул, обвивая талию девушки руками, притягивая ее к себе еще ближе, и попросил прощения за сцену, которую устроил в экипаже по пути домой.

- Да я уже и забыла обо всем, не переживай, - улыбнулась она, целуя его в затылок, а потом, устроившись на коленях у мужчины, внимательно посмотрела ему в глаза. – Послушай, Ник, так не может больше продолжаться. Я не хочу, чтобы мы изводили друг друга дурацкой ревностью и ссорились по пустякам. Я вообще не хочу больше здесь оставаться. Ты ведь уже закончил свои дела в министерстве, из-за которых мы приехали в Петербург? – он кивнул. – В таком случае, что нас здесь держит? Давай уедем в Финляндию, в Хелми. Там не будет этой постоянной необходимости лгать и изворачиваться и прятаться, а только ты, я и наша любовь. Не думай, что я хоть на минуту заскучаю по этой «светской жизни», мне она совершенно не нужна! Пробудем там, пока… весна не наступит, а потом уедем во Францию, помнишь, как нам там было здорово? Останемся до осени в Ницце. Будем купаться в море, радоваться жизни – вдвоем с тобой. А потом, если ничего не изменится, поедем еще куда-нибудь… Давай уедем из России, Ник!