Дворянство пушкинской поры

- Благодарю вас за вашу веру в меня, - прозвучала эта фраза с насмешкой, за которой Комаровский попытался спрятать легкую обиду: надо же, как невысоко оценен его талант! Впрочем, музыкант из него был, и в самом деле, весьма посредственный. Обучаясь музыке вместе с сестрами, особой страсти как исполнитель, он не выказывал, но всегда любил послушать хорошую игру. При необходимости, конечно, мог разобрать и нотную грамоту, и даже вложить в свою игру некоторые чувства, но считал это всего лишь попытками дилетанта дотянуться до невозможного. Однако княжна оказалась права, произведение этого немца было несложным, что позволило исполнить его с легкостью. И если бы Игорь Владиславович смог отвлечься от нот и взглянуть на матушку партнерши по игре, то, несомненно, оказался бы весьма доволен своим искусством врачевателя – пожилая дама бодро кивала в такт музыке, притопывая при этом ногой, будто готова пуститься в пляс, совершенно забыв о своей хворобе.

После того, как доиграли сонату Бетховена, Комаровский сразу же вновь попросился со сцены в зрительный зал, сумев при этом уговорить Ксению сыграть еще что-нибудь. Так что разошлись по своим комнатам еще нескоро, примерно через полчаса. Но в эту ночь, в отличие от первой, проведенной в доме Ларионовых, сон к Жоржу не торопился, зато вместо него сохранялось и никуда не хотело уходить странное ощущение, что он вот-вот должен потерять что-то очень важное. Пытаясь дать название этому феномену, доктор пришел к выводу, что это просто тоска по дому – настоящему дому, семье, о которых ему столько раз твердили родственники.

«Видимо, старею, раз теперь это стало чувствоваться так остро», - решил Комаровский и пообещал себе, вернувшись в столицу, подумать над этим более серьезно.

Утром его провожали все Ларионовы. Князь от души жал руку, просил не забывать их и выражал надежду на новые встречи в Петербурге и продолжение знакомства. Мария Львовна со слезами на глазах, очень трогательно обещала исполнять его предписания. Дочь их при прощании держалась более сдержанной, но тоже крепко пожала в знак признательности руку и улыбнулась, попросив не поминать лихом и иногда вспоминать. Впрочем, и самому Игорю Владиславовичу отчего-то казалось, что он нескоро сможет забыть эти несколько весенних дней, проведенных на удивление хорошо. По-настоящему.