Отправлено: 28.01.15 22:47. Заголовок: Последнее лето

Время и место действия: Тамбовская губерния, имение Брусничное близ г. Козлов, лето 1917 года.

Действующие лица: Мария Литвинова, 16 лет, гимназистка.
Павел Сергеевич Ивлин, 42 года, юрист.

 Отправлено: 29.01.15 00:39. Заголовок: - Ну, мое дело можно..

- Ну, мое дело можно уладить крайне быстро, да к тому же – это тут совсем недалеко, - Павел Сергеевич повертел в руках шляпу, посмотрел себе под ноги, а затем встал поспешно, надевая головной убор и одновременно протягивая руку девушке, - Неужели вы думаете, что я вас отпущу одну гулять по незнакомому городу? Вот уж не дождетесь!

Из-под усов мелькнула едва заметная улыбка, вторящая Машиной. Павел Сергеевич помог девушке встать, и первым делом Ивлин предложил ей перенести вещи на станцию в камеру хранения. Затем они отправились в город. По дороге Павел Сергеевич заехал, по настоянию Маши, которая отчего-то непременно хотела, чтобы Ивлин сначала закончил свои дела, к юристу, у которого был накануне, и отдал тому обещанные бумаги. А после этого повез девушку осматривать город. Показывая и рассказывая – в меру своих знаний об истории города – Ивлин настолько увлекся, что совершенно позабыл о том напряжении, что царило в их отношениях последние дни. Да и Маша, казалось, наконец отвлеклась от своих невеселых мыслей, и выглядела живой и заинтересованной. У Ильинской церкви они даже завели маленький спор – мог ли действительно Растрелли, как утверждают местные жители, выстроить эту церковь, или же это не его творение. Сравнивая местное архитектурное творение с родными столичными, они выискивали параллели и отступления и, наконец, пришли к единому мнению, что конечно же, хоть и виден здесь стиль Растрелли, но скорее уж его учеников, чем самого мастера. И уж пусть не обижаются жители Козлова, но столичного мастера им тут приписывать негоже. Чуть погодя Павел Сергеевич остановил машину напротив большого здания, фасад которого был украшен головою лошади. Бывшие конюшни, в которых ныне помещался «Современный электротеатр», как гордо именовали его местные афиши.

- Кажется, вы с Верочкой хотели сюда заглянуть? Смотрите, вон и афиша на сегодня.

На яркой афише, где коварный Фантомас в языках пламени следил за учиненным им же безобразием, помещенной у входа в синематограф, красными буквами значилось: «Сегодня, 27 июня, демонстрируется драма в четырех частях «Жюв против Фантомаса».

- Конечно, это вам не «Пикадилли», Маша, но признаюсь честно – для провинциального синематографа весьма красивое здание, а уж внутри-то еще лучше. Только подумайте, балкон, ложи… А вы смотрели «Фантомаса»?

Ивлин, который не слишком жаловал новое искусство и только, покоряясь воле дочери, иногда с ней ходил на сеансы, вдруг загорелся почти юношеским желанием позвать Машу в кино. Как оказалось, девушка этого фильма не видела, а вот Павел Сергеевич уже как-то с Гавриком и Верой на него ходили.
- Ну тогда обязательно нужно идти. Не упрямьтесь, Маша. У нас еще полдня впереди – уж чем-то нужно его занять. Так почему бы и не повеселиться немного?

Купив билеты и обязательный кулек со сладким печеньем, Павел Сергеевич повел девушку внутрь кинотеатра. Пройдя через большое фойе, они оказались в зале, уже наполовину заполненном зрителями. Отыскав свободные места, они устроились и принялись ждать, почти не разговаривая. Ивлин лишь делал для Маши короткие пояснения по сюжету фильма, который им предстояло смотреть. А вернее, рассказывал ей о первой серии. Вскоре в зале погас свет, а на экране появилось традиционное «Обозрение Козлова» - видовая лента, снятая местными любителями, в которой присутствовали панорамы толкучего рынка у Ильинской церкви, несколько фрагментов с городской пожарной командой, а также фигуры учащихся и торговцев.

 Отправлено: 29.01.15 00:40. Заголовок: Прогулка по городу, ..

Прогулка по городу, и в самом деле, удивительным образом ослабила томительное ощущение неловкости между ними. К тому же, Павел Сергеевич – и это было для Маши несколько неожиданным, показал себя прекрасным гидом. Не то, чтобы она считала его настолько молчаливым и замкнутым, ведь были же возможности убедиться в противоположном. Только, наблюдая, с какой увлеченностью Ивлин рассказывает обо всех этих местных достопримечательностях, девушка почему-то думала, что теперь ей было бы крайне любопытно хотя бы одним глазком увидеть, как Павел Сергеевич выступает в суде, во время одного из своих процессов. Так же ли горячо и страстно произносит речи в защиту обвиняемого, а может, напротив, сдержан и ироничен, как большую часть времени, что Маша его знает? Просто, если все происходит именно по последнему из воображаемых ею сценариев, можно предположить, что все это именно ради нее, Маши, ради ее интереса и удовольствия, а вовсе не потому, что поезд задержали и теперь необходимо как-то убить время. А это было бы очень приятно, хотя, конечно, Маше и не следует радоваться подобному. Ей вообще не следует радоваться никаким знакам внимания со стороны Павла Сергеевича. Ведь, не далее, чем пару часов назад она мечтала, кажется, лишь о том, чтобы побыстрее с ним расстаться, а теперь вот – вновь радуется его обществу. И даже согласна смотреть вместе с ним фильму про французского злодея по имени Фантомас, на которую в Петрограде так и не собралась духом сходить ни самостоятельно, ни даже с подругами. Потому что девочки говорили, что она очень страшная, а показать себя трусихой при всех было бы слишком стыдно…

- Действительно, не «Пикадилли», - согласилась она с Павлом Сергеевичем в тот момент, когда они шли через фойе. И в этой ее реплике таился отнюдь не скрытый снобизм столичной жительницы, посмеивающейся над пресловутым «провинциальным шиком», а скорее – облегчение. Ведь, будь они теперь в Петрограде, имелось бы немало шансов встретить кого-нибудь из знакомых. И там уж было бы не избежать ненужных вопросов и ехидных намеков. А здесь их никто не знает и, верно, со стороны принимают за отца и дочь.

- Папаша, а купите-ка вы дочке сладостей! Вкусные, свежие, ароматные – душу продашь! – вдруг окликнула Павла Сергеевича торговка из буфета, мимо которого они как раз проходили. Словно бы в подтверждение Машиных тайных мыслей! Покосившись на Павла Сергеевича, девушка едва сдержала улыбку, он владел собою лучше, потому лишь сдержанно кивнул и подвел «дочь» к прилавку, где невозмутимо поинтересовался, за что именно из имеющегося ассортимента Маша желала бы расстаться со своей душой.

- Даже не знаю… Мне кажется, вот это стало бы достаточным основанием, - указывая на большую вазу с аппетитными имбирными печеньями, которые, и в самом деле, с детства обожала, она старалась не смотреть на торговку, боясь, что та догадается, что они с Павлом Сергеевичем над нею издеваются. Конечно, совсем немножечко, но вряд ли подобное поведение одобрила бы та же Елена Гавриловна. И Машина мама тоже – да любой, несомненно, счел бы такое мальчишество со стороны солидного взрослого мужчины не совсем приличным. Но ей-то самой именно такой, «несерьезный» Павел Сергеевич нравился даже сильнее.

Свет в зрительном зале, куда они вскоре переместились, потушили не постепенно, как это обычно делалось в Петрограде, а как-то внезапно. И когда в наступившей вокруг кромешной тьме вдруг ярко вспыхнул луч, проецирующий изображение на экран, а сбоку грянул из-под рук тапера какой-то бравурный мотив, Маша даже вздрогнула от неожиданности, едва не выронив из рук кулек с печеньем. Впрочем, картины из жизни города Козлова, сопровождавшиеся этим адским наигрышем, к счастью, оказались недолгими. Вскоре начался основной сеанс, которому полагалось совсем иное – «драматическое» музыкальное сопровождение. Вкупе с жутковатыми событиями, происходящими на экране, оно произвело на достаточно впечатлительную Машу изрядный эффект. В один из особенно напряженных моментов, не сдержавшись, она невольно схватила Ивлина за руку. И после, забывшись, так и просидела до самого последнего кадра фильмы с ликующим на фоне зарева пылающей виллы леди Белтам Фантомасом.

- Какой ужас! – прошептала она с тревогой в голосе, вглядываясь в полутьме в лицо сидящего рядом мужчины. – Неужели Фандор и Жюв, и правда, там погибли, Павел Сергеевич?

 Отправлено: 29.01.15 00:43. Заголовок: - Думаю – нет. Скоре..

- Думаю – нет. Скорее всего – нет, но об этом вам лучше спросить у Верочки. Ведь она-то знает, что там будет дальше. Я же, признаюсь честно, видел лишь этот фильм.

Не чувствуя большого интереса к происходящему на экране, Павел Сергеевич большую часть сеанса посвятил разглядыванию Машиного профиля. Она же, напротив, увлеченно следила за сюжетом фильма. Когда же ладонь девушки опустилась на его руку, Ивлин и вовсе забыл обо всем вокруг. Мысли были обращены к ней. Правда они были совершенно иного характера, чем в прежние дни. Инцидент, или уж – недоразумение, что приключилось с ними в холле, окончательно привели Павла Сергеевича в чувство. Единственным, что волновало его в данную минуту, было то, что по его вине в голове, а может, и в душе этой девушки, поселилась ложная идея и надежда, будто бы он, они могли бы испытывать друг к другу нежные чувства. Свои собственные переживания он теперь рассматривал как род старческого безумия, в то время как Маша лишь отчаянно искала в нем, взрослом, опору и понимание ее собственной взрослости. Вновь и вновь он выискивал в ней причину ее собственных заблуждений. Впрочем, это ничуть не умаляло его собственной вины в произошедшем.

Свет в зале вспыхнул так же внезапно, как и погас. Маша с неподдельной тревогой интересовалась у него судьбой вымышленных героев, вновь удивив его способностью так сильно сопереживать их вымышленным страстям. Желая подбодрить, Ивлин сжал ее руку. Ничего, выходящего за грань дозволенного, но Маша вдруг вспыхнула и, чуть помедлив, отняла руку, быстро потупившись и бормоча извинения.

- Скорее это мне нужно просить у вас прощения, Маша, - изумленный взгляд, которым его наградили, вызвал у мужчины невольную улыбку, - Да-да, не смотрите на меня так. Но пойдемте-ка отсюда.

На улицу они вышли молча. Маша несла в руках кулек с недоеденным печеньем, Ивлин крутил в руках шляпу. Оба явно желали что-то сказать друг другу, но не могли найти нужные слова. Павел Сергеевич извлек из кармана часы и, убедившись, что времени еще предостаточно, предложил Маше вновь вернуться в сквер у вокзала. Скамейку, где она ожидала его возвращения из кассы, так никто и не занял. Даже стайка воробьев по-прежнему дожидалась своих благотворителей на ветвях акации.

- Мне не хотелось бы, Маша, чтобы вы вспоминали свой визит к нам с горечью. Крайне этого не хотелось бы, но как мне кажется, мы… вернее – я вас чем-то огорчил. Не думайте, что я не понял вас, но вы сами себя неверно поняли. Когда вернетесь домой, вам все это покажется глупостью и пустяками.

 Отправлено: 29.01.15 00:48. Заголовок: - Что «это», Павел С..

- Что «это», Павел Сергеевич? – Маша и сама не ожидала, что в ее голосе прозвучит столько горького сарказма. Однако когда Ивлин вновь принялся за свои иносказательные полунамеки - оправдания, которые именно теперь, на пороге расставания, казались ей отчего-то особенно фальшивыми, не выдержала. – Никогда ни о чем не говорить просто и напрямую. Это, что, издержки профессии?.. Заморочить головы присяжным настолько, чтобы именно вашу точку зрения они восприняли, как свою собственную. Как единственно верную. Но ведь мы же с вами не в суде!

Ивлин молчал. Исподлобья взглянув на него, Маша усмехнулась и покачала головой. Вытряхнув в ладони остатки печенья, она раскрошила его перед скамейкой – для птиц, а бумажный кулек нервно скомкала в руке.

- Я не думала, что вы настолько… слабый. Это единственное, что меня теперь огорчает и лишь одно, о чем я жалею, - поднявшись на ноги, она метким броском закинула комочек обертки в изящную, украшенную коваными виньетками урну. – Красивая какая. А я прежде и не замечала… Снаружи красота, а по сути – простое мусорное ведро, – указав взглядом на заинтересовавший ее предмет, Маша добавила. – Изнутри все иногда совсем не так, как снаружи кажется. Вы об этом мне пытались поведать, господин Ивлин? Я пойду на перрон, пожалуй. Не провожайте меня!

Ускоряя шаг и, не оглядываясь, она тотчас двинулась в сторону здания вокзала. Глаза застилали слезы обиды. И, в какой-то момент, поняв, что просто ничего не видит перед собой, Маша остановилась посреди буйных зарослей какого-то кустарника и, закрыв лицо ладонями, заплакала навзрыд, как маленькая.

 Отправлено: 29.01.15 00:49. Заголовок: Даже привыкнув за вр..

Даже привыкнув за время их короткого знакомства к метаморфозам Машиного настроения, Ивлин почувствовал себя крайне уязвленным ее словами. И дело даже было не в их беспощадной резкости, коей он в другой ситуации не потерпел бы ни от кого, а в том, что они были правдой, которая, как и следует, больно колола глаза. Маша была права, сто раз права во всем. Но, черт возьми, даже это не давало ей права говорить с ним, взрослым мужчиной, в подобном тоне! И все же, закипая от возмущения, Павел Сергеевич, тем не менее, молчал и слушал обличительную речь в свой адрес, кажется, впервые в жизни оказавшись на месте подсудимого...

- «Мусорное ведро»… Старое и ржавое, надо думать. Однако, это уж слишком!– тихо пробурчал Ивлин, обращаясь к воробьям, словно к присяжным, после того, как, выговорившись, Маша пошла прочь, приказав ему не провожать ее на перрон. Да он и сам не горел желанием – после всего-то.

Посидев еще немного, он поднялся на ноги намереваясь пойти туда, где оставил автомобиль, сесть в него и уехать домой. Но на горе себе для чего-то все-таки оглянулся туда, куда пару минут назад ушла Маша. «На горе» - это потому, что немедленно заметил, что на самом деле, никуда она и не ушла. Стоит в конце аллеи и, закрыв лицо ладонями, горько плачет. Мгновенно забывая про свою недавнюю обиду при виде поникшей девичьей фигурки, Ивлин понял, что просто так, без объяснений, ему сегодня все-таки не уехать. Но досады при этом, как ни странно, не ощутил. Верно, это действительно было нужно. Причем, даже не столько Маше, сколько ему самому.

На ходу извлекая из пиджачного кармана платок, он медленно двинулся по дорожке, одновременно обдумывая, что именно должен ей сказать. Ступал почти бесшумно, поэтому девушка далеко не сразу заметила его приближение, но когда заметила – стала протестовать. Впрочем, теперь это волновало Ивлина вряд ли больше, чем недовольство собственной дочери, которая, бывало, довольно долго дулась после того, как Павел Сергеевич, отругав ее за какой-то проступок, первым же шел мириться.

- Это вы не мою ли слабость оплакиваете? Полноте, зачем жалеть старое ведро? – подойдя ближе, он попытался вручить девушке свой платок, но она не приняла его, взглянула по-женски обиженно и Ивлин, едва не подавившись, своим сарказмом, опустил руку. Впрочем, выждав еще несколько секунд, он таки решился неуверенно коснуться Машиного плеча, чтобы, на этот раз, не встретив сопротивления, развернуть ее к себе лицом, а после притянуть в объятия и поцеловать – в висок.

 Отправлено: 29.01.15 00:49. Заголовок: Ивлин поцеловал ее. ..

Ивлин поцеловал ее. Однако этот краткий, осторожный поцелуй в висок, должно быть, призванный успокоить, расстроил Машу еще больше – тем, что показался ей неким подобием точки в конце так и не произнесенной вслух фразы. Вернее, даже в конце всей этой случившейся между ними истории. Впрочем, можно ли было действительно считать, что между ними что-то по-настоящему происходило на протяжении этих нескольких летних дней? Или, может, Маша сама все это придумала, а теперь, когда поняла, что все было лишь ее фантазиями, страдает и злится там, где нужно как можно скорее попросить прощения и уйти, не оглядываясь? Но уходить совершенно не хотелось.

- То, что я говорила – ужасные и несправедливые вещи, - произнесла она, наконец, отстраняясь и поднимая подбородок, чтобы иметь возможность заглянуть Ивлину в лицо. От заложенного носа и все еще стоящих в горле слез голос звучал глуховато и хрипло. – Не сердитесь на меня, прошу вас! Понятия не имею, что в меня вселилось, ведь, на самом деле, я совсем так про вас не думаю.

Он молча кивнул и едва заметно улыбнулся в усы. И это, верно, означало, что неприятный инцидент между ними исчерпан и вскоре будет предан вечному забвению. Однако из рук своих Машу не выпустил, а она ничуть и не стремилась на свободу. Напротив, единственным ее желанием в этот момент было продлить этот миг как можно дольше. Чтобы вот так же стоять в объятиях Павла Сергеевича, вдыхая исходящую от его одежды легкую смесь ароматов дорогого табака и одеколона «Сиу», и неважно, что кто-то случайно может стать невольным свидетелем их объяснения.

- Наверное, нужно идти к поезду? – спустя пару минут, будто очнувшись, проговорила Маша. – Проводите меня – все-таки… Но простимся лучше здесь.

Он посмотрел на нее странным, растерянным взглядом, будто бы то, что Маша только что сказала, стало для него неожиданностью. А еще так, словно желает чего-то, но не решается. И тогда, совершенно не будучи уверенной разумом в том, что поступает верно, но догадываясь, что это так, каким-то глубинным чутьем, она решила помочь. Приподнявшись на цыпочки и обхватив враз похолодевшими от волнения ладонями его щеки, она коснулась губами губ невольно склонившегося к ней Ивлина.

 Отправлено: 29.01.15 00:50. Заголовок: - Пожалуй, что пора,..

- Пожалуй, что пора, - тихо отозвался Ивлин, не выпуская Маши из объятий. Впрочем, и не удерживал – пожелай она высвободиться и препятствовать этому Павел Сергеевич бы не стал. Но она не шевелилась, даже предложив прощаться. В серьезных и блестящих от недавних слез глазах, мужчина увидел решение, которое она приняла и если и не разгадал его сразу, то почувствовал едва ли не за секунду до его свершения. Несколько раз, под чарами своего наваждения, Ивлин гадал, какими на вкус могут быть губы Маши – сладкие, как спелая малина или же пряные? Но на самом деле они были солеными, пусть лишь от недавних, еще не до конца просохших слез, нежными и трепещущими. Первой мыслью Павла Сергеевича было немедленно прекратить этот Машин порыв, оставив ей воспоминание о мимолетном поцелуе и не более. Мыслью, но не желанием – ибо желал в эту секунду он обратного. И краткое колебание между разумом и чувствами завершилось победой последних. Руки мужчины, все еще покоившиеся на спине Маши, скользнув по ней чуть выше, крепче обхватили девичий стан. Притянув ее ближе к себе, Ивлин склонился еще ниже над ней, заставляя Машу невольно запрокинуть голову назад. На краткий миг губы их оторвались друг от друга и Павел Сергеевич взглянул на Машу, словно вопрошая – действительно ли она этого хочет. Во взгляде ее не было ни страха, ни сомнения, но почти мольба продолжать и Ивлин не мог уклониться от подобного призыва.

Когда потом, годы спустя, он вспоминал тот поцелуй, ему всегда казалось, что Маша была в ту минуту гораздо мудрее и опытнее его самого. Он вел себя и ощущал мальчишкой, которого охватил пыл первой влюбленности со всем присущим ему безумием и метаниями. Или же это передалось Ивлину от Маши, для которой это и впрямь был первый опыт любви. Он не раз спрашивал себя, должен ли он был поступить иначе и не разумней ли было бы оттолкнуть ее, отчитать ее за вольность поведения?! Но нет, и сейчас, и тогда ему казалось верным дать Маше желаемое, подарить ей на память воспоминание, которое не будет вызывать у нее сожаления.

Прошло достаточно времени, прежде чем Павел Сергеевич отпустил Машу и тогда еще она не сразу высвободилась из его рук, еще некоторое время отчаянно пытаясь не разлучаться со своей грезой. Но постепенно реальный мир вступал в свои права. Где-то невдалеке послышались голоса, со стороны дороги раздался пронзительный гудок клаксона. Ивлин смотрел на нее не отрываясь, с едва заметной улыбкой и качал головой. Затем, когда девушка пришла в себя настолько, чтобы можно было отправиться дальше, предложил ей руку и молча повел к выходу из сквера. На перроне они просидели почти не разговаривая минут десять: пара незначительных фраз о том, чтобы Маша непременно телеграфировала по прибытии, чтобы в дороге была осторожней. Но зато, все то время, пока вдалеке не показалась черная махина паровоза, Павел Сергеевич сидел держа в своих ладонях Машину руку, почти как давеча в кино, но бережно сжимая и поглаживая ее. она грустно улыбалась, опустив голову. Суматоха, которая сопровождала прибытие поезда, вывела их из транса, в котором оба они находились и не сговариваясь, они поднялись со скамьи. Маша быстро пошла к вагону, Ивлин взял ее вещи и понес следом. Последние минуты были наполнены спешкой – короткая стоянка, мельтешащие вокруг них люди, толчея и суматоха. На прощание Ивлин лишь успел пожать ею руку и поезд, издав три протяжных гудка, тронулся.

 Отправлено: 29.01.15 00:51. Заголовок: Странное дело, как б..

Странное дело, как быстро и, вроде бы, ниоткуда наполняется всякий раз перед прибытием поезда людьми перрон. Казалось бы, еще минуту назад они сидели на скамье посреди полного запустения и тишины, и вот – вокруг уже целая туча галдящей, разномастной публики.

Безропотно повторяя вслух за Ивлиным его распоряжения – телеграфировать, едва доберется до дома, быть осторожной, Маша, впрочем, была более сконцентрирована не столько на словах Павла Сергеевича, сколько на том, что с тех пор, как они пришли сюда, он почти ни на минуту не выпустил из своей руки ее ладонь. Даже теперь, когда с приближением паровоза, все вокруг также пришли в движение и зашумели с удвоенной силой.

- Что вы сказали? – не расслышав из-за этого его последних слов, переспросила девушка, но Ивлин лишь улыбнулся и жестом показал, что им нужно идти на посадку. У входа в вагон они вновь ненадолго остановились, встретившись взглядами. И на мгновение Маше показалось, что они вновь наедине…

- Извольте ваш билетик, барышня! – чуть вздрогнув, она отвела взгляд, закопавшись затем в сумочке в поисках квитка, который тотчас, как нашла, протянула молодому фатоватому проводнику в форменных фуражке и кителе с блестящими пуговицами. – Место номер двадцать четыре, проходите, будьте любезны! А вы, сударь, тоже едете или провожаете? – последнее, как было ясно, относилось к Ивлину, который отрицательно качнул головой и отступил в сторону на пару шагов, до того лишь успев на прощание еще раз пожать Машину руку.

Уже поднимаясь, Маша сказала, чтобы Павел Сергеевич не ждал отправления, однако, конечно же, было приятно видеть, что он так и не сдвинулся со своего места до тех пор, пока вагон, медленно набирая скорость, не отъехал от перрона на приличное расстояние. Да и сама девушка стояла у окна до тех пор, пока высокая, прямая фигура в светлом летнем костюме окончательно не исчезла из виду в сизо-черном шлейфе паровозного дыма. И лишь тогда, когда отошла и села на свое место, Маша заметила, что все еще держит сжатой правую руку, словно бы пряча в ней остатки тепла его прикосновения…

- Ну вот, хотя бы отбыли вовремя, может, и в Петербург приедем на этот раз точно по расписанию, - заметила, обращаясь как бы ко всем сразу и ни к кому конкретно, одна из ее попутчиц, маленькая сухонькая старушка в сером муаровом платье неожиданно модного фасона, по виду – столичная жительница.

- «Петроград», вы, верно, хотели сказать, маменька? Германское с некоторых пор у нас не в моде, - усмехнулась вторая, существенно моложе, сидевшая с Машиной стороны. – Впрочем, полагаю, что вся эта чехарда с переименованиями вскоре закончится. Андрэ прошлый раз писал, что у них в штабе ходят упорные слухи, будто нынешнее лето – последнее военное. У кайзера уже просто нет сил воевать против всего мира, а значит, к зиме он непременно запросит пощады. Так что можно вновь будет думать о поездке в наш милый Бад-Нойенар.

- Дай-то бог, дай-то бог!

 Отправлено: 29.01.15 00:52. Заголовок: Инсбрук 1934 год - ..

Инсбрук 1934 год

- Откуда тебе было узнать, Вера! - Ивлин погладил дочь по руке, но так и не решился поднять на нее глаза. Помнил ли он то «последнее» лето? Наверное, помнил. Впрочем, с годами все воспоминания становятся почти неразличимыми. Одно за другим выстраиваются в единую ленту, которая кружится, переплетается, путается - некоторые узелки уже и не развязать, так что сложно сказать, к чему они относятся и что означают.

В то лето, едва поправились дети, слегла Елена. Доктора поставили страшный диагноз – рак желудка. И все недомогания, все перепады её настроения вдруг стали понятны и объяснимы. Сложно передать, что испытал тогда Павел Сергеевич. Но, чувствуя перед женой вину за невнимание, за пренебрежение ею, он вдруг одновременно по-новому осознал, как дорога ему эта женщина и сколь многое он готов сделать, лишь бы удержать ее рядом с собою. Помимо лечения, ей порекомендовали ехать на воды. И это в момент, когда по всей Европе бушевала война, а Российская империя шаталась, как пьяный матрос! Но Ивлину было все равно. Через влиятельных друзей он смог устроить для жены и детей отъезд в Бад-Ишль, где и сам присоединился к ним спустя месяц. Там же их застали известия о фатальных переменах в России. Там же, в конце 1918 года умерла Лена. Через некоторое время после этого Павел Сергеевич с детьми перебрался в Вену, а уже оттуда - в Инсбрук, где ему предложили практику в адвокатской конторе, а чуть позже – место на кафедре.

В ту же самую пору у него впервые появилось странное чувство, отныне часто возвращавшееся в виде неясного волнения всякий раз, когда оказывался на железнодорожном перроне – неважно, какого вокзала, в каком городе и в какой стране. Заключалось оно в ожидании того, что среди всего этого движения, звуков шипения пара под колесами, пёстрой толпы вдруг мелькнет в вагоне окна знакомая рыжеволосая головка. Или же вдруг яркая улыбка прорвется через облако паровозного дыма. И каждый раз при этом Ивлин ощущал почти физически чье-то присутствие рядом с собой, чье-то почти невесомое прикосновение к руке. Он оборачивался, выискивал взглядом кого-то - и не находил. Через пару секунд наваждение развеивалось и Павел Сергеевич продолжал свой путь, но в душе у него после этого неизменно поселялась меланхолия. Потом проходила неделя, другая, и тревога из сердца, конечно, улетучивалась. Круговорот повседневных событий, дела, домашние хлопоты, преподавание... Что это было? Зачем оно его тревожило постоянно, словно сожаление о чем-то упущенном? Ивлин не стремился искать ответа на эти вопросы. Просто жил, или существовал...

- Иди спать, милая, уже довольно поздно, - сказал он дочери, но сам остался сидеть в кабинете, где до самого утра так и не сомкнул глаз.

А утром, после завтрака, как обычно отправился гулять по городу и вдруг совершенно неожиданно для себя вновь оказался у здания вокзала. Оно высилось над ним, огромные двери то открывались, то закрывались. Постояв немного перед входом, Ивлин вошел в одну из них, миновал гулкое сводчатое помещение насквозь и оказался на перроне. В дальнем его конце имелась свободная скамья, на которую Павел Сергеевич и опустился в ожидании своего извечного наваждения. Привычная атмосфера окутывала его – люди, звуки, движение. Но главного - ее присутствия рядом - он так и не ощутил. Он просидел на скамейке не менее часа, и все это время ждал, но напрасно. Прибыл скорый поезд из Вены, мимо, переговариваясь, проходили люди, а ее все не было. Лишь почувствовав, что его заметно начинает лихорадить от сырости, Павел Сергеевич нехотя поднялся и медленно побрел к выходу.

- Значит, все-таки умерла, - по-русски обратился он к швейцару, любезно открывшему перед ним дверь. - Теперь уже определенно…