Отправлено: 01.01.22 20:29. Заголовок: Нужна

Время действия: 1926 год

Место действия: Будапешт, Париж, замок Окленд-Рокс, Англия.

Участники: Атенаис Клемансо, Флориан Сапари, Леонард Бересфорд, Эржебет фон Тун, Франц фон Тун.

Скрытый текст

Нужна Глазницы площадей пусты, И город словно спит, Бедой разведены мосты, Водой разбавлен спирт. И только небо видит нас С любимыми навек, Пока ты не достигнешь дна, Не выплывешь наверх. Как тяжко медленно тонуть, Но тяжелей всего Не чувствовать живую ртуть Запястья твоего. Где тонкой нитью бьётся пульс И словно током бьёт, Страшней в меня летящих пуль Молчание твоё. Чем дольше длится тишина, Тем больше я боюсь В ответ на нежное "нужна" Не получить "люблю". Александр Редичкин

 Отправлено: 28.06.22 22:43. Заголовок: * с изменником* - …..

* с изменником*

- …И представь себе, каково же было мое изумление, когда, вновь выбравшись на свет божий через час сидения под кроватью, я отправился хвастаться своим мастерством игры в прятки, и обнаружил, что они не думали даже и беспокоиться о моей пропаже! А вместо этого с удовольствием доедали уже по второй порции мороженого! – вздохнул Флориан, открывая перед Атенаис дверь, ведущую с террасы прямо в жилые комнаты, и глядя, как она от души веселится над его трагическим рассказом о турнире по пряткам, придуманном коварными старшими кузенами, когда он гостил у них в Мишкольце. – Да-да, давай, посмейся еще над моим детским горем! Но в прятки я всё равно играл лучше всех! – добавил он с гордостью, впуская её в гостиную.

- И, кажется, даже теперь еще не утратил до конца этот навык! – внезапно послышался оттуда же медовый голосок, звук которого заставил Флориана тотчас же вновь замереть на месте. Наверное, если бы в ясном небе вдруг прогремел грозовой раскат, его потрясение вряд ли могло бы оказаться большим, нежели от этой короткой язвительной реплики.

Эржебет – а голос, разумеется, принадлежал именно ей, сидела в глубоком кресле возле камина. А за её спиной, опираясь на мраморную полку над нишей очага, вытянувшись во весь рост – словно на парадном фотографическом портрете, стоял Франц, на почти лишенном обыкновенно эмоций лице которого, при виде вошедшей в комнату Атенаис, отразилась целая радуга чувств.

Флориан же, разглядев его перед собой еще и его, лишь крепче сжал челюсти и в очередной раз мысленно обругал себя за вопиющую беспечность и непредусмотрительность.

А ведь он должен был – обязан даже, предположить и такой вариант развития событий! Особенно после того, как утром, дожидаясь в столовой прихода Атенаис, получил от Яноша сообщение, что лишь за сегодня, пока они еще спали, Эржебет успела позвонить на виллу дважды! И это не считая нескольких вчерашних звонков, о которых слуга сообщить постеснялся, не решившись нарушить категорическое указание Флориана не беспокоить его никакими новостями из города – за исключением, разве что, самых неотложных. Собственно, он ведь даже подумал было тогда ей перезвонить, чтобы узнать, в чём дело. Но потом, решив, что причина – лишь её обычная назойливость, оставил эту идею. А после к нему вновь присоединилась Атенаис и опять затмила собой всё. Включая и те немногие, но полные сарказма, думы об Эржебет. Его незадачливой «пока ещё невесте»…

И вот теперь эта проклятая «реальность», о которой Тена просила его не забывать, сама – и весьма беспардонно – снова вторглась в его жизнь.

Вернее, теперь уже в их жизнь с Атенаис. И как решить эту проблему было совершенно непонятно.

Тем не менее, показать свою слабость или растерянность было бы еще большей ошибкой. Потому, стараясь сохранять максимально возможное хладнокровие, Флориан метнул на Франца предупреждающий взгляд и медленно, чуть не по слогам, осведомился у невесты:

- Скажи мне, Эржебет, что ты здесь делаешь?

- Да вот, приехала лично убедиться в том, что ты потерял всякий стыд, - поднявшись с кресла, она подошла чуть ближе и стала напротив Флориана, глядя при этом лишь на него – так, словно бы рядом и не было той, которую он, выдвинувшись немного вперед, сейчас инстинктивно загораживал.

Прятал, пытался от неё укрыть…

Мерзавец.

- Проводишь время с опереточной певичкой! – метнув короткий взгляд-молнию в тотчас вздернувшую на него в ответ свой точеный подбородок соперницу, которую узнала, конечно, в тот же самый миг, как только разглядела, фройляйн фон Тун ненадолго умолкла. Едва удерживаясь от порыва вцепиться ногтями в её странное, невозможно даже точно сказать, красивое, или нет, лицо. – И это тогда, когда был обязан сопровождать меня на благотворительный базар!

- Обязан?! – переспросил Флориан, от удивления пропустив мимо ушей даже оскорбительный эпитет в адрес Атенаис. – Что-то не припомню, чтобы мы с тобой об этом договаривались!

- Но о чём же здесь специально договариваться?! – не выдержав, вскричала Эржебет, терпение которой испытывали сейчас так жестоко, что оно в результате просто не смогло выстоять под напором обрушившейся на него лавины обиды и разочарования. – Ведь ты мой жених! Ты должен появляться в обществе вместе со мной!

 Отправлено: 28.06.22 22:43. Заголовок: с незваными гостями ..

с незваными гостями

От слова «должен» на лицо Флориана снова набежала тень. Да, так и есть! Вот именно здесь, в абсолютно неискоренимой уверенности, что весь мир им должен, и находится самая суть данной породы людей! Что бы ни происходило в мире: войны, революции, крах империй, они попросту не способны понять, что времена, когда можно было что-либо требовать от окружающих, давно и безвозвратно ушли! И что ничего у них более не осталось, кроме невыносимой сословной спеси, и веры в своё превосходство. Вот потому и продолжают пытаться диктовать и навязывать. Или в лучшем случае – снисходить. Делать одолжение тем, что «опускаются до уровня» таких, как сам Флориан и его отец! Затем, чтобы на законных основаниях после запустить свои жадные ручонки уже в их капиталы. Торгуя ради этого даже собственными дочерями...

Однако довольно! Сам он в этом торжище отныне более не участник!

- Что ж, - выговорил он, наконец, глядя прямо в глаза Эржебет. – Не думал, что придется сообщить это именно таким образом – намеревался поговорить вначале с твоим отцом, но раз уж всё так вышло и ты всё равно здесь… То хочу сообщить тебе, то есть – вам, фройляйн графиня, что я решил расторгнуть нашу помолвку и считаю себя отныне полностью свободным от любых обязательств перед вами, так как полюбил другую женщину.

- Когда… полюбил? Какую женщину? Вот эту?! – указав на Атенаис заметно подрагивающим от волнения указательным пальцем, едва слышно выговорила она, совершенно потрясённая его словами. – Ты сошел с ума?! Флориан?! А как же я? Как же мои чувства?

- А разве у вас есть хотя бы какие-нибудь чувства, графиня? Ну, кроме любви к моим деньгам? – чуть приподняв брови, спокойно спросил он в ответ.

Услышав эти слова, Эржебет вдруг громко всхлипнула, но тут же поспешила прижать к губам ладонь.

- Флориан, хватит! Прекрати! Никто не заслуживает унижения! – взяв его за руку, внезапно тихо проговорила Атенаис, которая до этой минуты не произнесла ни слова. Вначале оттого, что просто не знала, что сказать. А затем – понимая, что не имеет морального права вмешиваться. – Простите его, фройляйн! Он не это хотел сказать. И меня тоже простите.

- Да никогда в жизни! Никогда и ни за что! Будьте вы оба прокляты! – прокричала Эржи, из глаз которой ровно в этот самый момент во все стороны брызнули слёзы, а из груди, прежде искривив рот мучительной судорогой, вырвались, наконец, тщательно сдерживаемые рыдания. И прежде в душе не считая себя красавицей, внезапно подумав о том, что сейчас, должно быть, выглядит, и вовсе отвратительно, фройляйн фон Тун резко развернулась на каблуках и бросилась бегом прочь из комнаты. Из этого страшного места, где только что вдребезги разбились её мечты. И катастрофа эта выглядела еще более фатальной оттого, что произошла прямо на глазах у той, которая была всему виной.

- Бедняжка! – с искренним сочувствием шепотом выговорила ей вслед Атенаис. Которая, в отличие от Флориана, слепого в этом от природы, как и большинство мужчин на свете, сразу поняла, что девушка в него влюблена. Безумно и, к сожалению для себя, безнадежно.

Но что же делать? Наверное, в подобных случаях лучше всё-таки узнать обо всём заранее. До того, как прозвенят свадебные колокола. И до того, как будут принесены лживые – и уже от этого богохульные – клятвы.

- Ну, надо же, Флори! Оказывается, твоя «мадам Трофей» умеет не только красиво петь, но еще и говорить! – между тем, вступил в разговор и еще один его доселе безмолвный наблюдатель, Франц фон Тун, неторопливо выходя при этом из-за спинки кресла.

«Будто бы актер на авансцену», - успело промелькнуть в голове у Атенаис прежде, чем до неё дошел смысл только что услышанных слов.

- «Мадам Трофей»? – негромко переспросила она, глянув вначале на молодого человека, во внешности которого настолько легко угадывалось сходство с фройляйн Эржебет, что не возникало ни малейшего сомнения, что он ее брат – скорее всего, младший, хотя и всего чуть-чуть. А затем – вновь на Флориана, лицо которого в этот момент сделалось вдруг белее бумаги, а челюсти так крепко сжались, что на щеках под кожей заиграли желваки. – Что имеет в виду этот юноша?

- Ничего. Не обращай внимания, - глядя не на неё, а на Франца, причем, с угрозой, едва слышно произнес Сапари. Который, и вправду, готов был в эту минуту засунуть юному ублюдку в глотку его же собственную шляпу, лишь бы заставить замолчать. – Тем более что граф фон Тун уже уходит. Он должен позаботиться о своей сестре.

- Ну, разумеется, уходит! И, разумеется, позаботится!

Озарённый радостью внезапного прозрения, что судьба, кажется, наконец-то, предоставила ему столь долгожданный шанс – пусть и при несколько экстравагантных обстоятельствах, Франц широко улыбнулся, ласково глядя в мрачную физиономию своего, судя по всему, теперь так уже и не состоявшегося родственника.

- Вот только прежде поздравит лучшего друга с заслуженной победой в одном маленьком и, надо сказать, довольно глупом пари. Которое он, между прочим, сам же и предложил! Говорил, правда, что управится за неделю, но вижу, всё получилось даже быстрее. Ну что тут скажешь?! Чистая победа!

- Seggfej *! – прорычал Флориан, хмуря брови, сжимая кулаки в бессильной ярости и надвигаясь на него уже с совершенно недвусмысленными намерениями.

- А всё-таки верно говорят, что леопард не может изменить своих пятен… Да всё! Всё! Уже ухожу я! – вскинув руки вверх, Франц, довольно поспешно, но стараясь не терять достоинства, направился к двери гостиной, так и оставшейся распахнутой после побега Эржебет. И уже на пороге, вновь ненадолго остановился и произнес, обращаясь к Атенаис: - Мадам! Забыл сказать, третьего дня был весьма очарован вашим искусством! Прощайте!

---

* Непереводимая игра слов. Местное идиоматическое выражение.

 Отправлено: 01.07.22 23:42. Заголовок: * с игроком* Франц ..

* с игроком*

Франц уже давно вышел, а он все ещё напряжённо смотрел ему вслед, в зияющий пустотой дверной проём, стараясь унять бешеную злость, от которой до сих пор темнело в глазах. Но пора было начинать приходить в себя и пытаться мыслить ясно. Потому, когда Флориан вновь обернулся к Атенаис, вид его был уже абсолютно спокойным.

Лица самой Тены разглядеть сразу не удалось: стоя к нему спиной, она одной рукой опиралась на стол, а другой терла висок, словно старалась прогнать начинающуюся головную боль.

Поддавшись первому порыву немедленно её обнять, Флориан сделал несколько шагов, но вскоре вновь замер чуть позади, не решившись даже коснуться ее плеча. А вместо этого просто тихо позвал:

- Тена? – она не обернулась и не шелохнулась, будто ничего не услышала. – Тена, посмотри на меня!

Последняя фраза — то ли призыв, то ли мольба — заставила её вздрогнуть, напомнив миг, который теперь лучше навсегда забыть. Тогда они впервые занимались любовью, и она сходила с ума от страсти в его объятиях.

Так же, как сходит с ума теперь — но только от боли разочарования, которая жжёт кислотой, лишая способности думать, понимать, слышать и заставляя мечтать лишь о том, чтобы всё это поскорее закончилось. Любым из возможных способов.

Но Флориан был настойчив. Когда он повторил свою просьбу ещё раз, Атенаис резко вскинула голову и все-таки посмотрела ему в лицо.

В её расширенных, словно от физической боли, зрачках, делавших глаза непривычно тёмными, читался неприкрытый вызов. Едва заметив это выражение, Флориан почувствовал, как все заранее заготовленные слова сразу застряли у него в горле.

- Прошу, не придавай значения его словам! Он…

«Недоумок», - хотелось сказать и это был ещё самый мягкий эпитет.

- … Он просто хотел причинить тебе боль.

- Пари?! — никак не реагируя на эти слова, а будто бы продолжая какой-то другой разговор, тем временем, спросила его она.

- Тена, всё не так просто!

- Пари, Флориан?! Да или нет?

Сапари сокрушенно мотнул головой. Казалось, он стоит на самом краю пропасти: из-под ног уже летят вниз мелкие камушки, ещё одно неосторожное движение, и падение в бездну неизбежно. Ещё одно неверно подобранное слово, и он навсегда потеряет Атенаис.

- Да, - кивнул он, стараясь придать голосу мягкость.

- О-о! – возмущенно простонала она, изо всех сил сжимая ладонями виски.

- Всё не так просто… – вновь повторил Сапари.

- Да куда уж проще! Ты заключил на меня пари! — воскликнула она с коротким смешком, в котором отчётливо слышались нотки истерики.

- Нет.

- Нет?!

- Да!.. Господи, помолчи немного и не перебивай меня! Я увидел тебя и потерял рассудок с первого же мгновения.

- А, так это, стало быть, я же во всём и виновата?

 Отправлено: 01.07.22 23:45. Заголовок: *с мадам Трофей* - ..

*с мадам Трофей*

- Я! Я виноват! Я глупец и подлец, признаю! А еще трус! Затеял всё это безумие лишь потому, что просто побоялся признаться себе, что полюбил с первого взгляда! Не верил, сам никогда не верил, что так бывает! Но это правда.

- Такая же «правда», как и та, что была в твоих словах, когда ты делал предложение той бедной девушке?! — дернув головой сторону двери, поинтересовалась она вдруг с дьявольским сарказмом в голосе. — Только её ты, должно быть, «полюбил» не сразу, а постепенно?

- Нет! Я никогда не любил Эржебет. Этот брак должен был стать обоюдовыгодной сделкой для наших семей…

- Молчи! Боже мой, молчи! Не уничтожай последние остатки моего к тебе уважения! – вновь нервно рассмеявшись, Атенаис принялась ходить по комнате, пытаясь дышать как можно ровнее и глубже. Этот приём прежде всегда безотказно помогал справиться с волнением. Но, видимо, не теперь. Ибо, несмотря на все усилия, вернуть самообладание никак не получалось. — Даже удивительно! Ну почему в подобных случаях вы, мужчины, всегда говорите одно и то же?

- Послушай, Атенаис, я не знаю, что говорили тебе другие! — не выдержал Флориан. — И, если уж на то пошло, я ни в чем тебя не обманывал! Ты знала, что у меня есть невеста, а я знал, что ты замужем! И в этом мы точно были в равном положении! А об остальном я тоже уже всё сказал. Но, если надо, готов повторить ещё тысячу раз: мне очень и очень жаль! Ну, как же мне тебя в этом убедить?!

Подойдя ближе, он попытался взять её за руку, но Атенаис гневно выдернула своё запястье из его пальцев.

- Не смей меня трогать!.. И, нет, в «равном положении» ты был не со мной – а с тем, с кем спорил. Я же здесь всего лишь «мадам Трофей», - горько усмехнувшись, она тихо опустилась на край сиденья кресла напротив камина. – Интересно узнать, а что было бы, если бы ты ему проиграл, Флориан?

- Я бы не… — тонкие брови Тены насмешливо изогнулись, будто она уже наперёд знала всё, что он собирается сказать. Флориан стиснул зубы. – Я никому не стал бы признаваться, что мы… Господи, да неужели ты, и правда, думаешь обо мне настолько плохо?! — воскликнул он в сердцах, глядя на неё с нескрываемым удивлением.

Хотя в душе и сам готов был вполне согласиться, что подобные доводы звучат слишком жалко и неубедительно, чтобы им поверить.

Проклятый Франц! Чёртова Эржи! Принесла же их сюда нелёгкая именно сегодня! Будто специально для того, чтобы все погубить!

Впрочем, по-настоящему презирал и ненавидел Сапари в эту минуту, пожалуй, только себя. Да и винил во всем — тоже. Ах, если бы заранее знать!...

Тяжело вздохнув, он прошёл к буфету, открыл стеклянные створки и, выбрав из всех напитков коньяк, плеснул изрядные порции в две хрустальные рюмки. Вернулся туда, где сидела Атенаис, и молча протянул ей бокал, который она приняла так же без слов и без возражений. Хотя к самому напитку после не прикоснулась.

- Думаю, сейчас мы просто уже не сможем ни мыслить здраво, ни рассуждать спокойно, — проговорил Флориан, садясь напротив неё. — Так что, может, оставим этот разговор на завтрашнее утро?

- И ты, что же, действительно думаешь, что я останусь в твоём доме до завтрашнего утра? — отставляя в сторону так и оставшийся нетронутым коньяк, Атенаис вновь медленно подняла на него взгляд. — После этого всего? Какая удивительная самоуверенность!.. Закажи мне такси, я немедленно уезжаю в город!

- Да ты что? Атенаис, не глупи! На дворе уже почти ночь! Да ещё и погода… Ни одно такси не поедет сюда в такой туман!

- Значит, я уйду отсюда пешком! — пожав плечами, она решительно встала на ноги, словно, и в самом деле, собиралась тотчас осуществить это намерение. — Пойми же, Флориан! Партия сделана! И ты в ней проиграл… Даже если и выиграл, — тихо усмехнувшись, Тена ещё раз — с сожалением — взглянула на него сверху вниз и покачала головой. — Я пойду собирать свои вещи. А ты все-таки вызови мне такси! И нет, не предлагай: с тобой я точно не поеду!

 Отправлено: 06.07.22 21:26. Заголовок: Уже отбывая из Паса..

Уже отбывая из Пасарета Атенаис твердо знала, что ни в коем случае не останется в Будапеште даже до утра, если будет хотя бы малейшая возможность уехать. Поэтому велела шоферу такси отвезти её сразу же на железнодорожный вокзал.

Действовала, в общем-то, наудачу. Прямой поезд в Париж — тот самый «Ориент Экспресс», с подножки которого третьего дня её буквально похитил Флориан, проезжает через венгерскую столицу лишь раз в неделю. Так что в любом случае добираться во Францию теперь придётся на перекладных.

Ей повезло. Ночной экспресс в Вену отправлялся чуть больше, чем через час после того, как добродушный кассир в форменном фуражке выдал ей билет в вагон первого класса и пожелал счастливого пути. В ответ на такие слова Атенаис хотелось бы горько усмехнуться, но понимая, что подобное будет выглядеть странно, она лишь столь же вежливо поблагодарила его в ответ. Затем отдала распоряжения по поводу багажа и ненадолго отправилась в зал ожидания. Где после, все время до посадки в вагон, ловила себя на том, что то и дело невольно посматривает в сторону входной двери. Будто ждёт, что, открывшись в очередной раз, та впустит в помещение не еще одного припозднившегося путешественника, вроде неё, а Флориана. Хотя, конечно же, понимала: этого не будет – несмотря даже на то, что в момент их прощания, отчаяние, написанное в его взгляде, было ничуть не меньшим, чем переполнявшее её собственную душу.

В Париж Атенаис попала лишь к вечеру следующего дня.

Город встретил ее легким морозцем, закатным солнцем на фоне широких красноватых облаков на западе и пронизывающим ледяным ветром, от которого Атенаис успела продрогнуть до самых костей даже в теплом пальто ещё прежде, чем дошла от перрона до стоянки таксомоторов. Впрочем, об этом, после суток дороги, уже как-то не думалось. Хотелось лишь поскорее добраться до дома.
Её небольшая уютная квартира находилась в самом сердце Монмартра, на улице Соль, занимая одну половину светло-серого двухэтажного особняка с зелёными ставнями, сплошь увитого по стенам зарослями дикого винограда. А немного выше, на пересечении с рю Д’Абревуар, вместе со своей экстравагантной матушкой, когда-то музой великих импрессионистов, а ныне тоже художницей и отъявленной кошатницей, кормившей, как говорили, своих обожаемых зверей в «постные» пятницы вместо рыбы исключительно икрой, жил знаменитый художник месье Утрилло.

В лучах сегодняшнего холодного, ветреного заката, красившего все вокруг мягким, розоватым светом, его дом оправдывал свое известное каждому название даже более, чем обычно.

Почему-то невольно отметив про себя этот факт, пока таксист доставал из багажника чемоданы, а сама она искала в сумочке ключ и открывала замок ограды, Атенаис поднялась на порог, нажала медную кнопку звонка. И уже через минуту слушала привычную оживленную и радостную болтовню Валентин, своей единственной постоянной помощницы, служившей ей с тех пор, как она здесь поселилась, и остававшейся «на хозяйстве» в одиночку всякий раз, когда Тена уезжала на очередные гастроли.

- Мадам, ну как же так? Да что же вы даже не сообщили, что сегодня возвращаетесь?! Я-то вас ещё и раньше, правда, ждала, только вы ведь не приехали! И не позвонили даже! Вот я и решила, что гастроли, стало быть, затянулись… Даже не приготовила ничего!

- Неважно. Не переживайте! — проследовав под этот многословный «аккомпанемент» через переднюю, гостиную и столовую, Атенаис вошла в репетиционную комнату. Так в её доме называлось помещение с небольшим домашним роялем, которое при необходимости выполняло еще и функцию кабинета хозяйки. Поэтому, кроме всего необходимого для занятий музыкой, здесь также имелось изящное кресло из светлой карельской березы и такой же письменный стол, всю поверхность которого за время отсутствия Атенаис успела заполнить разнообразная корреспонденция: послания от поклонников, новые творческие ангажементы и иные предложения о сотрудничестве, личная переписка со знакомыми и друзьями… Всего, наверное, штук не менее тридцати различных конвертов. И это — лишь за неполную неделю отсутствия дома!

Поймав себя на этой мысли в момент, когда, едва сбросив пальто и опустившись в кресло, потянулась к ближайшему, самому пухлому, продолжая выслушивать доклад Валентин о том, кто звонил за последние дни и что просил обязательно передать, Атенаис чуть нахмурила брови, разглядев на нём надпись, сделанную рукой Лео Бересфорда.

Мгновенно догадавшись о возможном содержании – и немного удивившись, насколько быстро он со всем этим управился, Тена немедленно остановила Валентин, поблагодарила за подробный рассказ и услала на кухню — варить кофе. Сама же разрезала конверт ножом для бумаг и принялась читать короткое сопроводительное личное письмо, где муж сообщал, что высылает ей для ознакомления копии необходимых документов по их будущей процедуре развода и урегулированию всех связанных с нею финансовых и имущественных вопросов, и просит как можно скорее их изучить. А затем, если никаких возражений и претензий не последует, при первой же возможности приехать в Лондон, чтобы лично подписать уже их оригиналы.

«Только, пожалуйста, сообщи заранее, когда намереваешься это сделать. Ибо сам я теперь пока тоже не в столице, а в Окленд-Рокс …»

Прочитав ещё раз это название, Атенаис на минуту отложила письмо, припоминая, как прежде Лео часто и с восторгом рассказывал ей о тех днях, которые, будучи ребёнком, проводил вместе с родителями в приморском имении на юге Англии. И обещал, что однажды обязательно отвезёт туда саму Атенаис, которой точно придутся по вкусу великолепные местные морские пейзажи и, конечно, знаменитые Белые скалы Дувра, на самых вершинах которых и лежит эта благословенная местность. А она смеялась и спорила с ним, доказывая, что никогда не будет счастлива нигде, кроме своего родного, шумного и весёлого, Парижа. И что не нужны ей ни моря, ни скалы — общество людей и, прежде всего, самого Лео, куда приятнее.

Со временем многое переменилось. Вдоволь наевшись чужим вниманием к собственной персоне, Атенаис научилась любить уединение и покой. А после поняла, что счастье её возможно не только в Париже. И что для того, чтобы его испытать, ей порой достаточно только зрительного зала с хорошей акустикой и подходящей сценой…

Одно оставалось незыблемым. Даже теперь, когда давно ушло связывавшее их чувство, ей по-прежнему всегда становилось уютнее и теплее, если где-то поблизости есть Лео Бересфорд. И это почему-то совсем не зависит от того, в каких отношениях они находятся между собой в данный момент времени.

Так же, как там, в Будапеште, несколько дней назад, где она пришла к нему в гримерку после их совместного выступления — на самом деле, вовсе не для того, чтобы подразнить. А просто потому, что соскучилась. И кто знает, что было бы дальше, если бы им тогда не помешали…

- Валентин! — вновь окликнув свою помощницу, Атенаис быстро перебрала и проглядела остальные конверты, затем отбросила их в сторону и поднялась из-за стола.

- Я тут, мадам! — откликнулась та, входя в комнату с подносом, уставленным кофейными принадлежностями и различными закусками. — Вот, вместо обеда. Пока я не приготовлю нормальный ужин. И вы обязательно должны всё это съесть! Я же знаю, что за сутки, небось, ни разу и не зашли в вагон-ресторан!

- Ну почему, я ела… — взглянув на неё так, как обычно смотрят взрослые на ребенка, пытающегося их обмануть, Валентин лишь недоверчиво хмыкнула. — Хорошо! — слегка улыбнувшись, Тена послушно вернулась за стол. — Я не очень голодна. Но если вы так настаиваете… Но взамен попрошу одну услугу. Повремените с ужином, а лучше позвоните прямо сейчас на железнодорожный вокзал и разузнайте, когда и во сколько обычно отправляется поезд в Кале.

- А что это вам вдруг понадобилось в Пикардии?

- Паром в Дувр. Я собираюсь в Англию. Завтра. Мне необходимо встретиться с месье Бересфордом.

- Да ведь вы же только вернулись домой! — всплеснула руками Валентин. — И что, снова в дорогу?!

- Вы же знаете: такова жизнь артиста! — быстро на неё взглянув, Атенаис снова улыбнулась. С благодарностью. Прежде она всегда и везде открыто декларировала, что не нуждается ни в чьей заботе. Но что-то в ней, видимо, действительно, переменились за последние дни. Или же — как ни трудно признать — это слишком глубокой, чтобы справиться с ней в одиночку, оказалась сердечная рана?

- Вот уж не знаю, и знать не хочу! А драгоценный месье, между прочим, мог бы и сам вас навестить, вместо того, чтобы заставлять тащиться на свой остров.

- Нет. Это моё решение. Сэр Леонард здесь не при чем… Так вы узнаете для меня расписание поезда на завтра? Или мне заняться этим самой?

- Ну конечно узнаю! Но что мне говорить вашему импресарио, месье Гастону? Ведь он звонил уже четыре раза!

- Это очень просто. Если позвонит и в пятый, скажите, что я ещё не приехала из Будапешта. Вот и всё! А я свяжусь с ним, как только вернусь из Англии. Не думаю, что у него что-то важное. Вторая половина января — это всегда «мертвый сезон».

 Отправлено: 06.07.22 22:09. Заголовок: Во всей этой истории..

Во всей этой истории с внезапно свалившимся наследством, титулами и прочими регалиями, к которым в целом Лео Бересфорд относился весьма спокойно, если не сказать равнодушно, по-настоящему ценным ему казался лишь только один момент. А именно возможность на правах нового виконта Ашфорда в любой день, когда заблагорассудится, посещать имение Окленд-Рокс в графстве Кент. Давший ему название старинный замок, стоящий неподалеку от деревушки Капель-ле-Ферн, что примерно в пяти милях от Дувра, на самой вершине его Белых скал, построили ещё во времена доброй королевы Бесс, пожаловавшей одному из пращуров Лео вместе с баронским титулом и окрестные земли. Впрочем, «замком» это причудливое строение, что вполне могло бы сойти за творение Виктора Франкенштейна, если бы тот подвизался не только в анатомии, но и в архитектуре, называлось более всего из почтения к предкам и некоторой фамильной гордости. Ибо на самом деле это был скорее просто огромный особняк. Центральная часть его появилась на стыке двух эпох – времени умирания поздней готики и едва только зарождающегося Ренессанса. Поэтому трёхчастный фасад с высокими, узкими окнами с мелкой расстекловкой всё еще украшали характерные башенки и готические водосливы с химерами, в то время как главный вход уже был декорирован кованой решёткой с изящными итальянскими цветочными узорами. Восточное крыло, по которому можно было, как по атласу, изучать вычурное английское барокко, пристроил третий барон Бересфорд. Западное же появилось стараниями Гранта Вуда, известного поклонника палладианского классицизма, что, естественно, также не могло соответствующим образом не отразиться на облике этой части здания.

Уже в XIX веке здесь всё же предприняли попытку привести весь фасад хотя бы к какому-то единообразию. Увы, тщетно. И потому в настоящее время определить подлинный стиль всего этого многоликого комплекса было практически невозможно.

Но, может быть, именно за это Лео и любил его больше всех прочих домов принадлежавших его роду. За некое подобие подробной семейной летописи, страницы которой скрывали множество тайн, разгадывать – или лучше сказать придумывать разгадки которых в своей фантазии, было одним из его главных детских увлечений.

В те времена он часто приезжал сюда с родителями, так же, как и другие кузены. И тогда в замке, бывало, собиралась целая ватага мальчишек, любимой игрой которых было воображать себя участниками исторических событий, главными героями которых являлись их общие предки. Коих каждому отпрыску полагалось знать в лицо – вернее, по портрету, парадный строй которых украшал стены нижней галереи центрального корпуса, и, разумеется, по имени. Да так, чтобы в любой момент назвать без труда и запинки.

Что касается самого Лео, то ему в те времена больше всего нравилось воображать себя сэром Мортимером, бывшим сподвижником Кромвеля, поплатившимся за это не только временным упразднением титула для всей своей семьи, но и свободой.

Или же, на худой конец, капитаном Диком, отправленным королем вместе с флотилией лорда Бэкингема на помощь осажденным в Ла-Рошели местным протестантам.

Сцены, которые они тогда разыгрывали вместе с кузенами и кузинами, бывали порой куда более интересными и увлекательными, чем романы Дюма и Вальтера Скотта. Однако подрастая и становясь старше, всем этим буйным массовым игрищам Лео постепенно начал предпочитать уединение. Уходя в самый дальний конец возвышавшегося над морем плато, он мог часами наблюдать, как солнечный свет меняет оттенок воды, заставляя её переливаться то зеленью, то бирюзой, то золотом.

Или разглядывать очертания французского портового городка на противоположной стороне пролива, что становились видны в хорошую погоду даже без бинокля. В пасмурную же, когда небо клубилось и опускалось, кажется, к самой воде, выглядевшей густой и чёрной, точно смола, можно было просто с ужасом и восторгом любоваться, как волны, разбиваясь с грохотом о скалы внизу, рассыпают вокруг тысячи брызг и шапки белой пены.

Должно быть, именно тогда у него в голове и начали зарождаться те мотивы, которые впервые захотелось записать на нотной бумаге, чтобы после попробовать их сыграть – и услышать, как они прозвучат наяву, а не в воображении.

Со временем Окленд-Рокс окончательно превратился в его личное место вдохновения. Куда Бересфорд, уже будучи взрослым человеком, обыкновенно приезжал не только для того, чтобы спокойно поработать, не отвлекаясь на мелкую будничную суету, но и за тем, чтобы разобраться, когда это становилось вдруг необходимо, со своими мыслями.

Так вышло и ныне.

Тщетно попытавшись найти Каплю в Будапеште после того идиотского недоразумения в гримерке, Лео был вынужден на следующее утро уехать в Вену, где планировалось новое выступление его оркестра. Отменить его было невозможно. Да, в общем, и не имело смысла. Ибо Бересфорд действительно не представлял, куда ей могло заблагорассудиться убежать. Однако надеялся, что всё-таки к себе домой. И потому рассчитывал тем же вечером туда позвонить. Не дозвонился. Хотя, быть может, даже и к лучшему, потому что разговор этот был явно не телефонный. Да и подготовиться к нему следовало бы получше. Разобравшись, в частности, с главной проблемой, которая всё это время стояла между ними своим незримым присутствием. Поэтому уже третьего января, едва вернувшись в Лондон, Леонард первым делом отправился к своему адвокату, улаживать вопросы по будущему бракоразводному процессу с Атенаис.

Собрав все эти бумаги воедино, и сопроводив их коротким письмом своей пока еще жене, уже вечером этого дня он отправил конверт во Францию, на адрес её парижской квартиры. Сам же решил на время, пока Тена соберется приехать в Лондон, скрыться ото всех в любимом Окленд-Роксе. Побыть наедине с собой, обдумать будущие шаги. И конечно, продолжить работу над концертом, который задумал и начал писать еще прошлой весной после серии гастролей по городам Германии.

Как всегда в зимнюю пору на побережье, Капель-ле-Ферн встретил его промозглым ненастьем и штормовым морем. Но даже в такую погоду находиться непосредственно в замке было весьма комфортно и уютно – и всё это благодаря его покойному дяде, последнему графу Окленду, который успел не только провести по всем помещениям электрическое освещение, но и также полностью модернизировал систему отопления и водоснабжения. Отчего в самом последнем по времени постройки, западном крыле, которое Бересфорд, как обычно, выбрал местом своего постоянного проживания, порой нетрудно было представить, что находишься вовсе не в старинном замке, а на современной комфортабельной вилле.

Сегодняшняя же погода была отвратительной даже по местным, довольно широким в этом смысле, представлениям. Шторм бушевал уже третий день и рев морских волн – вместе с мельчайшими солёными брызгами, сплошь усеявшими все стекла – долетал в помещение даже сквозь плотно закрытые рамы. А небо, что виднелось сквозь окна, было таким серым и угрожающим, что предвещало, кажется не банальный дождь или снег, а настоящий Армагеддон, причем, в самое ближайшее время.

Так что гулять Лео совсем не хотелось. И потому, закончив редактировать очередную часть своего нового опуса, он сразу же направился в столовую пообедать. А после удалился в библиотеку, где уютно устроился с книгой в руках у ярко пылающего камина. Так промелькнули, должно быть, не меньше двух следующих часов. А потом в библиотеке неожиданно появился Бренсон – местный дворецкий, который, неспешно пройдя по комнате и поправив и без того идеально стоявшую на столике вазу, торжественно объявил, что в холле Лео дожидается только что прибывшая из Дувра виконтесса Ашфорд.

 Отправлено: 18.07.22 23:50. Заголовок: * с мужем* То, что ..

* с мужем*

То, что её скоропалительное решение отправиться в новое путешествие было несколько непродуманным, Атенаис поняла еще в Кале. Где ей пришлось проторчать двое следующих после приезда из Парижа суток по причине не на шутку разбушевавшегося в очередном январском шторме моря и временно приостановленного из-за этого движения паромов через Ла-Манш.

Гостиница, где она поселилась, даже на первый взгляд казалась жуткой дырой. И после Атенаис лишь только тем и занималась, что всё больше и больше укреплялась в этом мнении. Хотя, хорошо намётанным глазом, хозяева, конечно, сразу же угадали в ней не самую простую персону, потому старались угодить по максимуму, явно рассчитывая на щедрые чаевые.

Что ж, заплатить их было бы совсем не жалко, если бы в комнате, где её поселили, хотя бы не гулял сутками напролет холодный северо-восточный ветер. Который явно прилетел сюда следом за Атенаис из самого Парижа, чтобы довершить начатое еще на Восточном, и продолженное затем на Лионском вокзале. И в итоге своего добился. К вечеру второго дня пребывания в Кале у неё открылась лихорадка, а физическое состояние стало стремительно приближаться к душевному – тому, в котором Тена и без всяких телесных хворей находилась с момента, когда покинула Будапешт. Пожалуй, именно здесь ей бы, наверное, и следовало уступить здравому смыслу, настоятельно рекомендовавшему купить в ближайшей аптеке пузырек аспирина, принять пару таблеток, а затем сразу же отправиться на железнодорожную станцию, чтобы взять обратный билет в Париж. Но слишком уж громко ему противоречили врожденное упрямство и почти полное неумение отступать на пути к достижению поставленной цели. Что, помимо несомненного положительного эффекта, порой создавало ей в жизни также и определенные трудности. Тем более, к утру третьего дня, на фоне волшебного действия аспирина и целебного травяного отвара, полный кувшин которого еще накануне принесла ей хозяйка гостиницы, встревоженная надсадным кашлем, то и дело доносившимся из комнаты столичной постоялицы, Атенаис почувствовала себя физически немного лучше. А потому, узнав от хозяина, что за прошедшую ночь шторм заметно успокоился, и паромы возобновили свои челночные путешествия между сопредельными точками европейского континента и самого большого из британских островов, тоже решила всё-таки продолжить поездку.

В Дувре погода оказалась под стать той, от которой Атенаис уезжала из Кале. Все тот же пронизывающий ветер и мокрый снег. И если прибавить к этому только что пережитую довольно сильную качку по отнюдь немаленьким морским волнам, то стоит ли удивляться, что к моменту, когда с трудом найденное в городке такси доставило её к парадному подъезду замка Окленд-Рокс, Атенаис хотела лишь только одного: как можно скорее умереть в каком-нибудь тихом, сухом и желательно не слишком раскачивающемся под ногами месте.

Впрочем, остатка сил все же еще хватило на то, чтобы с достоинством представиться явно ошеломленному тем, как она ему назвалась, дворецкому и дождаться появления Лео, который, вышел в холл спустя еще несколько минут.

За тот короткий промежуток времени, пока длился его путь из библиотеки, Бересфорд успел передумать о многом. В том числе, и о том, самом плохом для него на данный момент, варианте развития событий, в котором Атенаис решительным образом отказывается дать ему развод. Последнее, к слову, представлялось вполне вероятным, учитывая её переменчивый, а местами даже вздорный нрав. Да и в целом сам этот нынешний внезапный визит выглядел слишком уж странным: прежде Атенаис никогда особенно не интересовала жизнь за пределами крупных городов. Так что, входя в холл, Лео успел в общих чертах продумать даже несколько сценариев их встречи и будущего разговора, включая тот, при котором придётся использовать не только уговоры, но и угрозы.
Вот только Атенаис вновь — как всегда, умудрилась спутать все его карты.

Она стояла посреди холла, в окружении украшавших его скульптур, и в неярком свете единственной лампы в стеклянном плафоне, сама казалась похожей на изваяние из мрамора. Не столько своим несомненным изяществом, сколько бледностью. Последнее настолько бросалось в глаза, что Лео заметил это, ещё даже особенно не присмотревшись. Да и улыбка, которую Тена попробовала изобразить, тоже выглядела скорее страдальческой. Когда же она ещё и заметно пошатнулась, сделав лишь пару шагов ему навстречу, Бересфорд встревожился окончательно:

- Тена…

- Мне очень плохо, Лео, — с трудом выговорила она, буквально сразу же после этого падая в его, к счастью, своевременно раскрытые — пускай даже и не от радости, объятия.

 Отправлено: 18.07.22 23:54. Заголовок: *с судьбой* - Да чт..

*с судьбой*

- Да что за черт?! — воскликнул он, зачем-то растерянно оглядевшись по сторонам и обращаясь со своим вопросом уже скорее к Провидению, нежели к Атенаис, которая, едва оказавшись у него, тотчас безвольно уронила голову и со вздохом сомкнула ресницы. — Эй, Бренсон! Да где вы там?! Звоните доктору Вальтеру! И затем немедленно отправляйте за ним машину! — крикнул Лео уже громче и на ходу, направляясь с женой на руках обратно к лестнице. А на втором этаже, после секундного раздумья, сразу понёс её в свою спальню, где, бережно уложив на постель, принялся разувать и избавлять от верхней одежды.

- Тихо-тихо, Тенс, малышка, успокойся! — пробормотал он, совершенно непроизвольно вдруг называя Атенаис так, как много лет тому назад, ещё в самом начале их романа, когда, вновь приоткрыв глаза, та начала вяло против всего этого протестовать. — Не мешай мне, пожалуйста! Скажи лучше, где тебя угораздило так простыть?! Ты вся горишь!.. Ну вот! — удовлетворённо прибавил он уже чуть позже, когда, завернув её в тугой кокон из одеяла и пледа, сам на миг уселся рядом на краю постели. — Это же другое дело, правда?! А теперь ещё немного попьём, и будет совсем хорошо!

Лео ошибся. Хорошо — ну, насколько это вообще можно было представить в её нынешнем состоянии, Атенаис стало ещё в тот момент, когда она облегчением пристроила гудящую от лихорадки голову к нему на плечо и сразу же вновь ощутила то, чего ей так сильно недоставало все последние дни: точку опоры. Возможно, самую надёжную во всей её предыдущей жизни. Потом сознание на какое-то время спуталось, и вернулось вновь в тот момент, когда она увидела лицо Лео прямо над собой. Упираясь коленом в край кровати, и склонившись, он как раз расстегивал многочисленные мелкие жемчужные пуговки её блузки.

Все происходящее выглядело таким сюром, что Атенаис даже испугалась, не галлюцинация ли оно?! И лишь невозмутимая, чуть ироничная интонация голоса Лео, заметившего это внезапное беспокойство, смогла развеять её странное наваждение.

- Спасибо, — проговорила Тена, когда, вернувшись с водой, муж помог ей приподняться, и поднёс к губам край стакана. — За все остальное — тоже, — чуть мотнув головой в знак, что уже напилась, она вновь опустила голову на подушки.

- Не за что, судьба моя, — оставив емкость с остатками воды на тумбочке у изголовья кровати, Бересфорд вновь сел подле жены, внимательно вглядываясь в её лицо. — Признаться, ты меня удивила! Подумал даже, что решила этак вот экстравагантно отомстить: умереть в моем доме и после, остаток дней, являться тут призраком Белой Дамы! Но уж нет! Не было здесь сроду никаких призраков, вот и дальше не будет! — не сдержавшись, он усмехнулся. По лицу Атенаис промелькнула тень улыбки.

- А мне тоже только что показалось кое-что странное, — сказала она. — Нет, ничего, неважно! Не спрашивай!

- Как прикажешь! Но как ты всё-таки здесь оказалась? И главное, зачем, если мы могли бы встретиться в Лондоне!

- Да вот, приехала обратно в Париж, нашла там письмо и подумала вдруг, что иной возможности увидеть твоё «самое красивое место в мире» может уже и не представиться…

- Но я и не думал тебе запрещать…

- Да, последнее у тебя всегда плохо получалось! – тихо рассмеявшись, она зашлась в приступе кашля, заставившего Бересфорда вновь нахмуриться и сокрушенно качать головой:

- Нет, не понимаю, чем же ты всё-таки думала, Атенаис?! Ну как же можно настолько халатно относиться к своему здоровью?! К голосу, в конце концов?! Ведь это же твой рабочий инструмент, да еще и такой ценный!..

Его раздосадованная нотация, которую Тена слушала со всем возможным смирением, ибо понимала, что все сказанное, в общем-то, чистая правда, прервалась лишь тогда, когда в комнату вошел дворецкий, доложивший, что в Окленд-Рокс приехал доктор.

И следующие полчаса Атенаис провела уже в его обществе – Лео оставил их наедине, сказав, что будет ожидать врачебного вердикта у себя в кабинете.

- Все, что могу сказать на данную минуту, милорд, – это то вашей супруге чрезвычайно повезло добраться до дома так быстро, - едва лишь ступая на его порог, сообщил мистер Вальтер. – При чуть большем промедлении пневмонии было бы не избежать. Я и сейчас не исключаю вероятности ее развития в ближайшие два-три дня. Но, повторюсь, пока – это лишь выраженный катар верхних дыхательных путей, а еще физическое и, по всей видимости, глубокое нервное истощение… Я успел выяснить, что леди Бересфорд – оперная вокалистка и много гастролирует. Так вот заявляю со всей прямотой, сэр Леонард: если не хотите ее потерять, то, как муж, просто обязаны настоять на прекращении любой концертной деятельности! Как минимум, в ближайшие месяцы, а лучше еще даже и на более продолжительный срок. Ну а пока – и вовсе полный покой, размеренный быт и насыщенное питание. А также те препараты, на которые я незамедлительно выпишу рецепты для аптекаря.

- Даю слово, что мы аккуратно выполним все ваши назначения, — кивнул Лео, протягивая доктору руку.

Этому маленькому человечку с огромным саквояжем, в котором, кажется, было всё, включая даже хирургический набор в деревянном лакированном футляре с латунной табличкой – подарок от учителя и предмет особой гордости, Бересфорд верил безоговорочно. В свое время перед его знаниями отступали все его детские хвори. Особое же уважение доктор Вальтер заслужил, когда буквально заново собрал сломанную ногу упавшего с ветки дуба кузена Стью, ставшего впоследствии одним из лучших игроков в крикет во всем Оксфорде. Так что здоровье Атенаис было в самых надёжных руках.

Поговорив ещё некоторое время насчет рекомендаций по лечению и питанию Атенаис, а после уже и просто о местных новостях, Лео проводил доктора обратно до машины.

Прощаясь, Вальтер пообещал, что назавтра обязательно позвонит, а послезавтра — вновь навестит пациентку лично.

Дождавшись, пока увозящий его автомобиль выберется с подъездной аллеи на проселочную дорогу, Лео вернулся в дом и вновь отправился к жене.

Тена не спала, хотя лежала с закрытыми глазами. Ещё на подходах к комнате Бересфорд несколько раз слышал её надсадный кашель. Но теперь, перед ним, она явно старалась сдержаться, желая показать, что все не так уж плохо. Словно ребёнок, боящийся, что строгий родитель вот-вот начнет ругать его за очередную провинность, внезапно подумалось Бересфорду со странной смесью нежности, раздражения и тревоги, от которой было все равно никак не отделаться, несмотря на обнадеживающие слова доктора Вальтера. Однако слишком поддаваться – тоже не стоило. Потому, изобразив на лице бодрую улыбку, Лео спокойно прошёл к кровати, вновь сел на её краю и взял Атенаис за руку. А другую свою ладонь приложил к её горячему, влажному лбу.

- Ничего, девочка моя, не волнуйся, пройдет! Только для этого тебе придётся выполнять все назначения доктора, а ещё — слушаться меня. В кои-то веки, — прибавил он с мягкой улыбкой. — И миссис Патмор, которая скоро принесет тебе целебный травяной отвар, которым нас здесь лечили от простуд все детство. Ты его честно выпьешь, и попытаешься уснуть. А я побуду тут, рядом с тобой.

- Не самый увлекательный план на ближайшее будущее, — хриплым голосом пошутила в ответ Атенаис. — Но, наверное, и правда, придётся тебя послушаться… В кои-то веки.

Следующие четыре дня пошли для Лео практически целиком в заботах о жене. И была в этом всем изрядная, хотя понятная лишь ему одному, доля иронии судьбы. Ибо вестей от Капли по-прежнему не было никаких. Что в глубине души уже порой рождало некоторые вопросы к судьбе и мирозданию — за что же конкретно они раз за разом посылают ему именно таких разных, но при этом удивительно похожих в своей непредсказуемости женщин? Впрочем, думать об этом долго и подробно было некогда. Тена ни о чем не просила, но Бересфорд сам быстро заметил, что ей, и вправду, становится будто бы чуточку легче, когда он поблизости, хотя при этом они даже не всегда о чем-то разговаривали.

Перетащив сюда постепенно свои нотные тетради, Лео мог часами молча править партитуры. Или что-то читать. Или даже просто дремать в кресле, пока Тена тоже забывалась сном, когда её не слишком донимали лихорадка и кашель.

Впрочем, иногда на этом посту его все же заменяла экономка миссис Патмор, до глубины души впечатленная подобной супружеской привязанностью и заботой. И тогда он ненадолго отходил, чтобы привести себя в порядок, переодеться или нормально поесть. Однако после неизменно возвращался обратно.

На третий день болезни Атенаис, наконец-то, почувствовала себя немного лучше: лихорадка пошла на убыль, а кашель стал мягче и уже не мучил её так, как прежде. Тогда же стало абсолютно ясно, что пневмонии удалось избежать. Об этом доктор Вальтер сообщил после очередного осмотра пациентки, уточнив, однако, что необходимо продолжать и далее соблюдать строжайшим образом все прежние назначения.

Сразу же после его отъезда, обрадованный Лео вновь пошёл к жене, собираясь поделиться этой вестью. Но, застав её крепко и спокойно спящей, кажется, впервые со времени начала болезни, не решился тревожить, а просто тихо прошёл на свое обычное место. Откуда затем долго и пристально разглядывал её умиротворенное лицо, размышляя теперь над теми словами доктора Вальтера, которые касались не нынешней болезни, но того, что могло ей предшествовать, а затем так её осложнить.

Он по-прежнему решительно не понимал, что произошло с Атенаис после того, как они последний раз виделись в Будапеште, где та была полна сил и ничуть не выглядела ни измотанной, ни несчастной?

Увы, ответ могла дать только сама Тена. А она — определённо не из тех, кто страдает избытком откровенности.

Утро четвертого дня началось с яркого рассвета. Впервые за неделю выглянуло солнце, хотя воздух был по-прежнему пронзительно-холодным. Позавтракав, Лео вернулся в спальню, сел в кресло напротив кровати, в котором уже практически привык проводить бесконечные часы, и вновь раскрыл папку с партитурой, собираясь довести до логического завершения третью часть квартета. Впереди оставалась последняя, по поводу которой уже имелись задумки, но в целом картина пока ещё не вырисовывалась настолько ясно, чтобы в неё поверили.

Поверила…

- Что ты пишешь? — все ещё сипловатый голос Тены прозвучавший внезапно, так как, погружаясь в творчество, Лео часто полностью отключался от реальности, заставил его вскинуться и с иронией взглянуть на жену, которая копошилась в постели, пытаясь сесть.

- А что делаешь ты?

 Отправлено: 18.07.22 23:55. Заголовок: - Господи, да я не м..

- Господи, да я не могу больше лежать! У меня всё, абсолютно всё болит. Даже такие мышцы, о которых я и не подозревала!

Качнув головой, он хмыкнул, но все же отложил нотную тетрадь и карандаш, встал и подошел к ней, чтобы помочь приподняться на подушки.

- Как ты, Тенс? Выглядишь значительно лучше.

- Думаю, это совсем не трудно — в сравнении с тем днем, когда я приехала… Кстати, сколько всего их прошло?

- Если не считать тот первый вечер, то сегодня – как раз четвертый.

- И меня… никто не искал?

- А разве кто-то был должен? – не скрывая удивления, спросил в ответ Леонард.

- Нет, - сообразив, что прямо сейчас сама же и создает почву для ненужного любопытства, Атенаис отвела взгляд. – Разумеется, нет. Хотя Валентин говорила, что за те три дня, что я провела в Будапеште, мне несколько раз пытался дозвониться Гастон. Возможно, в те, которые миновали после отъезда в Англию, он звонил еще, и она сказала, что я у тебя…

- Если хочешь, я позвоню Гастону и сам объясню, что с тобой. Тем более все твои ближайшие выступления минимум на полгода или даже больше все равно придётся теперь отменить.

- Что?!

- Доктор Вальтер — а я ему безоговорочно верю, сказал, что тебе совершенно необходимо сделать паузу и отдохнуть. Иначе в следующий раз все может закончиться гораздо хуже, чем теперь.

- Но это невозможно! — в отчаянии воскликнула Атенаис. — А как же турне?! Я шла к этому столько лет! Его нельзя отменить!

- Ну разумеется можно! — взяв её ладонь в свои руки, Лео нахмурился, пресекая дальнейшие возражения. — Ты ведь не забыла, что я все ещё твой муж? Соответственно, в ответе за тебя и твоё благополучие. Потому не допущу ничего из того, что может ему угрожать и уж тем более вредить.

- Каким же образом?! Запрешь меня в башне замка?! Словно мистер Рочестер свою обезумевшую жену? — с губ Атенаис невольно сорвался нервный смешок: может, с ней, и в самом деле, что-то не так, если все мужчины вокруг только и думают о том, как бы лишить ее свободы?

- Вот именно, и еще приставлю к тебе в соглядатаи миссис Патмор, — подумав вдруг о том, что аллюзий на этот литературный сюжет здесь даже больше, чем можно предположить на первый взгляд, Бересфорд кривовато усмехнулся. А затем вновь умоляюще посмотрел на сверлившую его недовольным взглядом Тену. — Малышка! Ну ты же разумный человек! И, конечно, не хуже меня понимаешь, что доктор прав. Просто сердишься на обстоятельства. Что вполне понятно. Но ведь это же не конец света! Не желаешь считаться со мной как с мужем, послушай хотя бы как друга: тебе действительно необходима эта пауза! Гастроли вполне можно перенести на будущий год. Так даже лучше: публика станет ждать тебя с ещё большим нетерпением, а мне не придётся срочно менять планы, дабы исполнить данное в Будапеште обещание… Кстати, а что ты делала там целых три дня? Признаться, был уверен, что ты уехала уже наутро после нашего выступления.

- Глупости. О которых теперь весьма сожалею, — ответила Атенаис, почти не раздумывая.

 Отправлено: 18.07.22 23:57. Заголовок: с милой Тенс - Кто ..

с милой Тенс

- Кто он? — тихо спросил Лео. — Я его знаю?

- Недостойный человек. И нет, не думаю, что вы знакомы … Прости, но мне пока сложно спокойно говорить об этом в подробностях… А насчёт гастролей, может, ты даже и прав? Последние три или четыре года я почти постоянно куда-то еду. И, наверное, уже просто стала забывать — как это: задерживаться в одном месте больше, чем на несколько дней… А ты сам-то всё ещё помнишь это ощущение, Лео?

- Не уверен. Но, как видишь, прилагаю все возможные усилия, чтобы вспомнить! – обведя рукой комнату, Бересфорд слегка пожал плечами. – Нет, если серьезно, Атенаис, то мне вполне понятно, о чём ты. Скажу больше: совсем недавно я и сам думал практически о том же… Может, старею, как думаешь?

- Если ты, то, выходит, и я тоже?! – воскликнула Тена, возмущенно хмуря брови, но глядя на него при этом с огромной нежностью. – Вот еще!

- Нет? Ладно! Поверю на слово! – улыбнувшись, Лео поднес к губам её тонкие пальцы. – Ну и хватит нам на этом, наверное, нынче философских бесед! А то уже только лишь от них можно вмиг поседеть и состариться! Пойду-ка лучше, попрошу для тебя у кухарки чашку горячего бульона да свежую бриошь с такой тонкой хрустящей корочкой! Что скажешь, а?

- Две бриоши и две чашки бульона! Что-то я как-то слишком давно не делила с тобой трапезу и теперь совсем не против обновить эти воспоминания! Что скажешь, а? – прибавила она вдруг, довольно точно копируя его интонацию.

- Лишь то, что буду весьма этому рад, миледи!

Спускаясь по лестнице, Лео почему-то вновь вспомнил слова Атенаис, что странным образом вступили в перекличку с его собственными размышлениями, в ходе которых он впервые пришел к ошеломляющему выводу, что многие его прежние мечты и желания были, пожалуй, лишь родом миража, достигнуть которого никогда, на самом деле, и не получится. Как к нему не стремись и с какой скоростью за ним ни беги. Не понимая этого слишком долго, такие люди, как они с Атенаис, многие годы гоняются за чем-то иллюзорным – славой, успехом, признанием. Но, добившись, однажды внезапно осознают, что самое главное в жизни, возможно, вовсе и не это. А те «простые вещи», над которыми в юности они лишь смеялись, презрительно обзывая их обывательскими радостями. Например, дом. Не место обитания, коих в течение жизни накопилось уже предостаточно, но то, особое, где хочется быть и куда хочется возвращаться. Прежде Лео был твердо уверен, что таковым для него был и навсегда останется именно Окленд-Рокс. Но, приехав сюда в этот раз, почему-то не ощутил ни грана прежнего умиротворения. Зато отчетливо помнил у себя это ощущение несколькими днями ранее, в те рождественские каникулы, которые провел рядом с Каплей до того, как отправился в эту злополучную поездку в Будапешт.

Кто знает, возможно, нечто подобное довелось испытать и Тене – с тем, о ком она теперь столь упорно не желает говорить? Что, может быть, даже и правильно. Всякий ведь справляется с душевными ранами по-своему: одному нужно выплеснуться, поведать свои чувства миру, другому же, напротив, легче, если спрятаться от всех и на время затаиться. И Атенаис как раз из последних. А еще из тех, кто умеет довольно быстро переживать беды и неудачи. И это её удивительное душевное свойство всегда Лео безмерно восхищало.

 Отправлено: 19.07.22 00:00. Заголовок: С тех пор, как Тена ..

С тех пор, как Тена перешагнула порог замка Окленд-Рокс, прошло около двух недель. После того, как болезнь отступила, самочувствие её постоянно улучшалось, хотя доктор Вальтер по-прежнему настаивал на постельном режиме и решительно отказывался слушать всё более походящие на отчаянные мольбы просьбы пациентки разрешить хотя бы небольшую прогулку. А Лео, предатель, постоянно выступал с ним в этом заодно. Хотя и сам прекрасно видел, что дело явно идет на поправку. Иначе вряд ли, наверное, покинул бы свой неизменный пост у её постели и вновь перебрался в собственный кабинет. С этого момента жизнь Тены, и без того не богатая на события, стала еще более скучна. Однако требовать к себе большего внимания – после всего, что уже и так было сделано, ей было неловко. Как и мешать Леонарду работать.

Чем конкретно занимается он ей толком, впрочем, так и не рассказал. В первый раз они просто невольно ушли от этой темы, а позже, на повторный вопрос ответом стало лишь краткое, без подробностей, пояснение. Расспрашивать дальше, видя в подобной лаконичности формулировок закономерную реакцию на собственное нежелание чрезмерно открывать душу, Атенаис не стала, хотя была изрядно заинтригована. Полностью посвятив себя карьере дирижёра, Лео, насколько ей было известно, давно уже оставил сочинительство. И потому казалось крайне любопытно узнать, что же так его вдохновило. Но… если в их прошлом по-прежнему оставалось немало того, что до сих пор объединяет и побуждает без раздумий бросаться в случае необходимости друг другу на помощь, то настоящее, а уж тем более – будущее принадлежит каждому по отдельности. И теперь, вновь потихоньку отдаляясь, Лео будто бы безмолвно ей на это намекал.

Вот и нынешним утром, вскоре после того, как они вместе позавтракали, он поинтересовался не нужно ли Атенаис что-либо ещё. И когда она вежливо ответила, что всё необходимое у неё есть, да и миссис Патмор всегда готова услужить, сообщил, что в таком случае хотел бы поработать над партитурой. И, посоветовав ещё немного поспать, удалился, оставив её в одиночестве.

Между тем, спать Тене совсем не хотелось, читать и слушать радио — тоже. Потому, покрутившись еще с боку на бок, она вдруг села на кровати, с внезапным, но четким пониманием, что с неё хватит. И затянувшегося сверх меры постельного режима, и связанного с ним вынужденного безделья, которое казалось уже более мучительным, нежели даже сама болезнь.

Именно об этом она и решила сообщить мужу прямо сейчас, намереваясь после заодно обсудить и еще одну тему, которой Лео все эти дни ни разу благородно не коснулся. Их будущего развода. Конечно, можно было бы поговорить о нем и позже. Но, с другой стороны – ради чего затягивать?
Поднявшись с кровати, Атенаис надела поверх сорочки теплый халат, обулась в домашние туфли и направилась к выходу из спальни. Потихоньку. Потому что от долгой неподвижности голова заметно кружилась.

Насколько ей было известно, кабинет Лео располагался на втором этаже. Но где конкретно – Тена не знала. Потому пришлось еще основательно поскитаться по длинным сумеречным коридорам, прежде чем до ее слуха донеслись приглушенные расстоянием звуки виолончели. На которые она, собственно, и пошла.

 Отправлено: 19.07.22 00:00. Заголовок: с той, кто подслушив..

с той, кто подслушивает

Время, проведенное у постели Атенаис, не прошло даром для Лео. Он почти дописал заключительную часть своего нового концерта, хотя пока и не имел возможности исполнить её вживую, на инструменте. Всё это время не получалось оставить Тену надолго одну, а репетиций наспех Бересфорд откровенно не терпел, полагая, что творчеством, как и всяким другим серьезным делом следует заниматься без суеты. Либо же отложить это занятие до более удобного момента. И вот он, кажется, вновь у него появился. Атенаис заметно окрепла в последние дни и теперь уже вполне могла сама развлечь себя чтением или же просто послушать радио, которое он специально для неё велел перенести из гостиной в спальню. А значит, не было более и необходимости сидеть возле неё постоянно. И потому, нынешним утром, сразу после завтрака, Лео со спокойным сердцем и чувством исполненного долга уединился в кабинете, что своим эркерным окном был обращен к расположенному отсюда напрямую совсем недалеко морскому побережью.

Желая видеть перед собой этот пейзаж, Бересфорд сразу отдернул шторы и поставил стул и пюпитр прямо напротив подоконника. Затем разложил ноты, расчехлил виолончель, сел и провел по смычком по струнам. После чего опять на какое-то время замер, прислушиваясь к внутреннему голосу, который обязательно должен был войти в унисон звуку его инструмента. И лишь ощутив полную гармонию, вновь опустил смычок на струны, извлекая первые написанные на бумаге ноты.

Последняя часть концерта начиналась с рождественской истории. По задумке Лео, скрипки в её вступлении должны были сразу нарисовать в воображении слушателя идиллию заснеженного мира – уединенное шале в Альпийских горах, морозные узоры на стекле его окон, через которые проникают и затем мягко ложатся радужными переливами на обнаженные плечи, спину и волосы молодой женщины утренние лучи солнца. И сама она тоже, словно радуга, или же капля росы, что трепещет и меняется, пропуская сквозь себя солнечный свет.

Их тихие беседы у камина — это диалог скрипки и виолончели, рассказ о том, как двое удалились от всего суетного, чтобы стать целым миром друг для друга.

А потом — момент их прощания на железнодорожном вокзале. Где он уезжает, а она остаётся, но оба уже полны предчувствием новой встречи… Ещё не ведая, что она же разрушит и разобьёт их хрупкий, тихий мир на тысячу острых осколков. Её Лео изобразил как резкий диссонирующий аккорд, что внезапно прерывает основную тему. А далее сразу начинается новая: его собственное соло, в музыке которого он попытался выразить все отчаяние, страх и чувство вины, неотлучно сопровождавшее его с того дня, как все случилось. А ещё робкую надежду, что все можно исправить. И в этой части его смычком водила по струнам, кажется, не рука, но сама душа.

Доиграв до конца, Лео осторожно отставил инструмент в сторону и потянулся за карандашом, чтобы поправить ещё кое-что в партитуре, когда вдруг почувствовал, что находится в комнате не один.

- Тенс?! — воскликнул он, тут же резко обернувшись и увидев тихонько стоявшую возле двери жену. — Ты здесь давно? Прости, я увлёкся, совершенно не слышал, как ты вошла…

 Отправлено: 19.07.22 00:05. Заголовок: * с моим английским ..

* с моим английским рыцарем*

- Ничего. Так даже лучше, — мотнув головой, Атенаис быстро смахнула с ресниц невольно набежавшие слезинки и двинулись к мужу, на чьём лице, вместе со вполне понятным удивлением по поводу её внезапного появления, было написано сейчас ещё и нечто, вроде тщательно скрываемого замешательства. Но она знала его слишком хорошо, чтобы этого не увидеть. — Ведь иначе ты вряд ли был бы со мною столь откровенен.

- Ну что ты, судьба моя, разве имею я право хоть что-то от тебя скрывать?! — смущенно усмехнувшись, Леонард поднялся со своего места и тоже шагнул ей навстречу. — Или лучше спрошу иначе: есть ли у меня вообще хоть один шанс это сделать?

- Разумеется, нет! — мягко положив свои ладони ему на плечи в тот момент, когда они, наконец, поравнялись, Атенаис с улыбкой заглянула Лео в глаза. — Ты очень её любишь, верно?

- Больше, чем мог себе представить.

- Вы помирились?

- Нет. Я не нашёл её тогда в Будапеште.

Брови Атенаис удивлённо изогнулись, а во взгляде отразилось любопытство.

- Но разве ты не знаешь её домашнего адреса?!

- Знаю… Но, во-первых, её там сейчас нет. И я понятия не имею, куда она могла отправиться. А во-вторых… — не выдержав её пристального взгляда, Бересфорд со вздохом опустил глаза и отошёл к окну. — Видишь ли, на самом деле, все это слишком сложно объяснять…

- А разве мы куда-нибудь торопимся?

- Ну хорошо. Если сказать коротко, то я не оправдал её доверия, — ответил он, вновь оборачиваясь.

- Ты?! Но как это может быть? — с искренним удивлением воскликнула Атенаис и коротко рассмеялась. — Прости, но это же глупость какая-то! Я не знаю никого, кому могла бы доверять больше, чем тебе! Ты наверняка драматизируешь и…

- Нет, Тенс, — покачав головой, Леонард грустно улыбнулся. — Мне лестно знать, что ты до сих пор столь высоко оцениваешь мои душевные качества. Но в этой истории я действительно оказался не на высоте.

- Но что же ты всё-таки сделал?

- Скорее, наоборот. Не сделал. Понимаешь, в её жизни был весьма неприятный опыт, который она совершенно не горела желанием повторять. И откровенно сказала мне об этом ещё в самом начале нашего знакомства…

- Так-так! — усмехнулась Атенаис, тихо опускаясь на стул рядом с оставленной Лео виолончелью. — Звучит весьма интригующе!

- Да ничего особенного. Она просто не хотела встречаться с женатым мужчиной.

- И потому ты не сказал ей, что женат!

- Я собирался! Но, конечно, не сразу, а чуть позже… Черт, Тенс, да не смотри ты на меня такими глазами! Говорю же: это действительно трудно объяснить. Когда мы познакомились — больше полугода назад, не думал, что всё окажется настолько серьёзно. А потом решил, что будет проще вначале уладить этот вопрос с тобой — и тогда вовсе не придётся ни в чём признаваться…

- Какие же вы все одинаковые… лжецы и трусы!

Атенаис опустила голову и отвернулась, но прежде Бересфорд успел заметить промелькнувшую в её взгляде тоску.

- А тебе никогда не приходило в голову, что в редких случаях действительно лучше уж солгать или промолчать о чём-то, нежели пускаться в долгие объяснения — чтобы в итоге понять, что в них не было ни малейшего смысла? Я ведь сказал чистую правду, Тена! Однако даже ты в неё не поверила, хотя знаешь меня тысячу лет! И ещё пять минут назад утверждала, что доверяешь, как никому другому.

- Но ведь в её случае ты и не пытался объяснять! Просто заранее решил за другого человека, что он тебя не поймёт! Какая глупость!

- Ты права, права абсолютно! Но я твердо намерен все исправить! Вот это станет моим объяснением и признанием, — он указал в сторону пюпитра с нотами. И затем вздохнул. — Если только она, конечно, захочет услышать…

- Не сомневайся! И не только она. А ещё и множество других людей, которые будут впечатлены так же, как и я, даже если не будут знать того, что ты рассказал мне. Но это им и не нужно.

- Правда думаешь, что у меня… неплохо получается?

- Дурачок! — воскликнула Атенаис, вновь поднимаясь на ноги и подходя к нему ближе. — Да это сочинение прославит тебя как композитора! Или же я вообще ничего не понимаю в музыке!

- Спасибо, Тенс. Знаешь, мне действительно всегда было важно твоё мнение. Было, есть, и, наверное, будет до скончания дней моих! — негромко усмехнувшись Леонард поднёс ладонь к её щеке. Но, отчего-то не решившись прикоснуться, тут же замер — буквально в нескольких миллиметрах. И тогда Атенаис прижалась к ней сама, а потом, так же тихо рассмеявшись, крепко его обняла.

- Лаки, милый!

- Я и забыл, что ты меня так когда-то называла!

- А меня никто, кроме тебя, не зовёт Тенс. И, поверь, я больше никому на свете не позволю так коверкать моё прекрасное имя, противный ты англичашка! — отстранившись и слегка ткнув его в грудь кулачком, она нахмурилась. — Ладно. Хватит лирики! Давай поговорим о серьёзных вещах. Я не успела в Париже прочесть всех тех бумаг, которые ты мне прислал. Но не вижу в этом большой беды. Давай прямо завтра же поедем в Лондон к твоему юристу и подпишем все, что необходимо?.. И, ради бога, не начинай опять кричать, что ты за меня в ответе! Как ты знаешь, я и сама прекрасно могу ответить за себя и ещё за кого угодно! И вообще уже давно хочу домой!

 Отправлено: 19.07.22 00:05. Заголовок: с Елизаветой фон Тун..

с Елизаветой фон Тун и Гогенштейн

Наблюдая за тем, как Атенаис садится в такси, Флориан почти физически ощущал, как от него что-то отрывают. И это странное, мучительное чувство было таким сильным, что от порыва вновь броситься за ней следом — попытаться, быть может, ещё раз уговорить, да, в конце концов, попросту не отпустить — его удержали только остатки здравого смысла.

Но вот Тена все же уехала. А он так и остался стоять посреди опустевшего холла, прислушиваясь к шуму удаляющегося автомобиля. Словно надеялся, что это еще не окончательно. И что сейчас она непременно одумается и вернётся. Но нет, такси умчалось вниз, в город, а вокруг Флориана вновь воцарилась полная тишина.

Молча пройдясь по комнатам первого этажа, он медленно побрел вверх по лестнице, зачем-то размышляя, куда именно могла отправиться Атенаис: все-таки в какой-нибудь отель, или же прямо на вокзал, чтобы как можно быстрее покинуть Будапешт? Ответа на этот вопрос, впрочем, получить было уже не у кого.

На втором этаже Флориан, конечно же, сразу заглянул в «Синюю спальню», где до сих пор царил абсолютный кавардак. Из комода торчали выдвинутые ящики, дверцы шкафа были раскрыты настежь, а на кровати валялась целая россыпь пустых вешалок для платьев.

Так сильно спешила от него сбежать!..

Флориан горько усмехнулся, поднял глаза и тут же упёрся взглядом в свое отражение в зеркальной дверце гардероба. Вид собственной донельзя расстроенной физиономии внезапно показался ему таким глупым, что стало даже смешно. Вновь взглянув на себя, он коротко и зло расхохотался, а потом вдруг впечатал кулак в зеркальное стекло, разбив его вдребезги и поранив руку. Физическая боль подействовала отрезвляюще.

- Ты проиграл, Флориан, проиграл, хотя и выиграл! — повторил он слова Атенаис, безучастно наблюдая за тем, как из порезов вытекает и падает яркими каплями на дубовый паркет кровь: рана в его сердце кровоточила куда сильнее.

***
Прошло чуть меньше недели. Жизнь текла своим чередом. Вернувшись в город, Флориан все дни напролёт проводил в конторе, избегая общества приятелей и даже тех мест, где мог бы с ними случайно встретиться. Вечера же проходили преимущественно в обществе очередной бутылки с коньяком. После чего, мучаясь с утра похмельем, он вновь отправлялся работать. Фрау Эрлих, которой прежде доводилось лицезреть патрона в разных обстоятельствах, но ещё ни разу в жизни — в столь плачевном виде, наблюдала его мучения с молчаливым сочувствием во взоре. Как опытный секретарь, она сразу же мудро решила не вмешиваться не в своё дело. Но как женщина, конечно, догадывалась, что причиной всему дела сердечные – а именно, внезапно разорванная помолвка с невестой. И потому искренне надеялась, что молодые люди вскоре помирятся и будут вновь вместе.

Отец Флориана, в отличие от его секретарши, был осведомлен в ситуации существенно лучше: разгневанный Эрхард фон Тун успел ему позвонить и рассказать о произошедшем даже раньше, чем это сделал сам Сапари-младший. Чем вызвал страшный гнев в адрес решившего выкинуть столь неожиданный кунштюк наследника. Отчитывая после Флориана в собственном кабинете, как мальчишку, Агоштон Сапари, словно грозный Зевс, метал в него громы и молнии, укоряя на разные лады за «глупый и недальновидный поступок», пока не заметил вдруг, что сын слушает его абсолютно безучастно. И даже не пытается произнести ни единого слова в свою защиту. Хотя, обладая нравом, не менее горячим, чем у него самого, прежде никогда не упускал подобной возможности ни в одном из их прежних споров. Когда же, верно почувствовав, что запал его отцовского негодования иссякает, Флориан, наконец, молча поднял на него полный неподдельной тоски взгляд, почтенный Сапари-старший и вовсе забеспокоился. Хотя, внешне это проявилось лишь в том, что была немедленно прекращена текущая нотация, а сын-ослушник – отправлен восвояси, думать дальше над поведением в одиночестве. Сам же Агоштон остался в кабинете размышлять над тем, как можно исправить создавшуюся ситуацию. Ибо по-прежнему считал блажью разрывать из-за какой-то заезжей певички совсем уж сладившуюся помолвку.

Прекрасно понимая, что для семейства фон Тун этот брачный союз важен не меньше, а может, даже и поболее, чем для них с Флорианом, как порядочный человек, он, тем не менее, признавал, свою долю вины в том, что недосмотрел за сыном и распустил его сверх меры. Потому, в итоге, решил, что сделать первый шаг к примирению – именно его обязанность. И, как только улеглись первые эмоции, сразу же позвонил Эрхарду фон Туну. Который, как быстро показалось, только того и ждал, приняв без малейших колебаний принесённые Агоштоном от имени сына извинения. И уверив в ответ, что Эржебет уже тоже готова простить жениху его маленькую слабость. Ибо, кто из нас не человек и кто из нас не ошибается?

Так что, однажды, спустя еще несколько дней, вернувшись вечером из конторы домой, Флориан, весьма для себя неожиданно, получил от принимавшего у него пальто и шляпу слуги известие, что отец его нынче принимает гостей. Выяснив имена которых, он поначалу захотел тотчас же вновь одеться и уйти, но потом решил, что подобное будет проявлением неуважения, прежде всего, к его собственному отцу. Потому, поборов этот малодушный порыв, Флориан пошел все же не туда, куда глаза глядят – лишь бы подальше отсюда, а в гостиную, откуда доносились сейчас приглушенные реплики любезной светской беседы. Столь же благостная картина открылась, спустя пару минут и его взору: на диване, между своими родителями, сложив на коленях руки, как юная дебютантка, не поднимая глаз и демонстрируя всем своим видом в целом абсолютное дочернее послушание, сидела Эржебет. Когда Флориан вошёл, она, впрочем, на мгновение вскинула взгляд. Но тут же вновь уставилась на собственные крепко сцепленные пальцы, услышав, как холодно и равнодушно он со всеми поздоровался.

Что ж, по всему выходило, что навязчивое желание Эржи непременно выйти замуж именно за него, в итоге превозмогло все испытанные ею страдания и унижения. Равно как стремление её семьи получить свой кусок от их с отцом капитала оказалось больше фамильной дворянской гордости, что в очередной раз оказалась сметена под пыльный ковёр жаждой наживы.

Чувствуя своеобразное удовлетворение от осознания этого факта, Флориан не смог отказать себе в удовольствии еще немного позлить старого графа и испытать на прочность его терпение. Потому сел в кресло напротив отца, достал портсигар и закурил под его осуждающим взором, невзирая на присутствие дам.

- А что здесь, собственно, происходит? – спросил он, наконец, обводя взором всех присутствующих и вновь останавливая его именно на отце. – Простите, но я так и не понял…

- Флориан, - перебил его Агоштон Сапари, сделав на имени значительное ударение, как всегда, когда хотел добиться от него беспрекословного подчинения. – Все мы прекрасно знаем, что дело в вашей недавней размолвке с Эржебет. Потому я попросил бы тебя не разыгрывать никому не нужных здесь спектаклей. Точно так же, как согласилась не устраивать никому не нужной драмы из повлекшей её ситуации наша милая Эржебет. Которая в настоящий момент готова выслушать и принять за неё твои глубочайшие извинения. После чего мы навсегда забудем этот инцидент. А еще через неделю официально объявим о вашей помолвке и скорой свадьбе. Ибо незачем с этим больше тянуть, ведь весна – самое подходящее время для подобных торжеств.

Молча выслушав до конца его длинную тираду, Флориан сделал еще одну глубокую затяжку, затушил сигарету в пепельнице и с самым невозмутимым видом поочередно взглянул вначале на родителей Эржебет, а затем и на нее саму.

Следует сказать, что сегодня, в этом бледно-голубом платье с синими шелковыми лентами на рукавах, со строгой прической, в которую, наверное, было весьма непросто уложить её темные вьющиеся волосы, и ярким румянцем на бледных щеках, она впервые в жизни показалась ему почти симпатичной. Все, как обычно, портил взгляд. Всегда надменный и холодный, в эту минуту он, напротив, казался таким умоляющим и даже жалким, что Флориан невольно вскинул от удивления брови. Верно, это заметив, Эржебет тяжело вздохнула и еще ниже опустила голову.

- Что ж, думаю, нам с фройляйн фон Тун, и в самом деле, пришла пора поговорить. Но только наедине.

Не дожидаясь чьего-либо ответа, Флориан встал и направился к дверям, что вели соседнюю комнату, открыл их и остановился, оглядываясь назад. Эржи по-прежнему сидела, растерянно поглядывая то на мать, то на отца. Наконец, старый граф едва заметно кивнул, и тогда, вскочив с дивана, она быстро догнала Флориана. А еще через минуту, пропустив её вперед себя, тот уже вновь плотно закрыл за ними двери, словно опасался, что их подслушают.

- Хочешь чего-нибудь? Может воды или чего-то покрепче? – дождавшись пока она сядет, Флориан подошел к столику с напитками.

 Отправлено: 19.07.22 00:19. Заголовок: *с неженихом* - Не..

*с неженихом*


- Нет, благодарю, - мотнув головой, тихо ответила Эржебет. То были её первые слова за весь текущий вечер. И прозвучали они непривычно неуверенно.

–Ну что же, тогда и я не буду, - Флориан улыбнулся, и это было вполне искренне. Вернувшись к ней, он сел рядом и долго молчал, не сводя с неё глаз. В конце концов, смущённая столь пристальным вниманием, она нервно улыбнулась и спросила:

- Почему ты так на меня смотришь?

- Да вот, пытаюсь тебя понять… Скажи, а как думаешь, что произойдет, если мы всё-таки с тобой поженимся?

- В каком смысле «что произойдет»? – ещё более смешавшись, пролепетала Эржебет.

- Да в самом что ни на есть прямом! Ты ведь не можешь не понимать, что я тебя не люблю. Так неужели же ты действительно веришь, что подобный брак может принести тебе счастье?

- Но может однажды… Мама сказала, что…

- Брось! Забудь, что сказала тебе твоя мама! Я спрашиваю, что думаешь ты сама?! Что ты чувствуешь?

- Я тебя люблю, – ответила она с грустью, без всякого вызова, а будто бы просто в очередной раз признавая очевидное.

- Не уверен, но допустим, что даже так. Однако это, к сожалению, ничего не сможет изменить по отношению к тебе в моём собственном сердце. Мало того, если ты все же согласишься выйти за меня теперь, после всех этих событий, то я не смогу даже тебя уважать. Вскоре ты начнешь от этого – вполне объяснимо – страдать, станешь устраивать мне сцены. А я буду делать всё возможное, чтобы из-за этого с тобой как можно реже встречаться. И с каждым днем пропасть между нами будет только увеличиваться.

- Но если появятся дети?

Флориан усмехнулся и покачал головой.

- Тогда будут страдать еще и они. Ибо со временем если даже и не поймут до конца, то всё равно почувствуют, что их родители несчастные и бесконечно чуждые друг другу люди.

Закрыв ладонями лицо, Эржебет тихонько всхлипнула.

- Я не понимаю!.. Если всё так, то зачем же ты меня сюда позвал? Почему не сказал, что не станешь на мне жениться, еще там, при родителях, быстро и коротко? Для чего говорить мне все эти ужасные вещи здесь, наедине?

- Поверь, что вовсе не для того, чтобы тебя обидеть, милая! – Флориан произнес это с такой теплой интонацией, что, отняв от лица руки, Эржебет вновь посмотрела на него с надеждой. На что он лишь улыбнулся и качнул головой, а затем продолжил. – Послушай, Эржи, ты ведь взрослая, здравомыслящая девушка. Умная, с твёрдым характером…

- Да, именно так всегда и говорят, когда не хотят прямо назвать тебя уродкой и жалкой неудачницей!

- Но у меня и в мыслях не было подобного! – возразил он в ответ. – Напротив, ты просто меня перебила. Потому что дальше я как раз и хотел сказать, что в придачу к этим прекрасным качествам, ты еще и очень привлекательна. То, что я люблю другую женщину, вовсе не значит, что я ослеп, чтобы этого не видеть! Так сложилась жизнь. Но ведь ты тоже имеешь право на счастье. На свое собственное счастье, Эржебет! Ты со мной согласна?

Она молча кивнула.

- Вот! Так почему же тогда позволяешь своей семье выставлять себя на торги?

- А что еще мне остаётся?

- Как это что?! Твоя жизнь! Которую ты должна прожить так, как хочется именно тебе. А не так, как это решили за тебя другие, даже самые близкие люди! Помнишь, ты как-то рассказывала, что в детстве мечтала отправиться в кругосветное путешествие? Увидеть Стамбул, Каир, Гонконг… Признаться, я даже подумал тогда, что и за меня ты хочешь выйти только ради возможности побыстрее вырваться из-под опеки родных. Так, может быть, теперь и пришло время, чтобы, наконец-то, это сделать?

- Но как?! Даже если допустить, что я бы вдруг собралась на это пойти, где мне взять столько денег?!

- Ну, уж вот тут я бы точно смог тебе помочь!

- Хочешь от меня откупиться?!

- Нет, хочу сделать тебе подарок. От всего сердца. И с самыми искренними извинениями за то, что невольно причинил тебе боль.

- Ты ведь не серьезно, да? – недоверчиво усмехнулась она.

- Еще как серьезно! Но только при одном условии – что ни одного форинта из этих денег, ты не потратишь на долги отца или своего непутевого братца.

- Но как я могу? Они ведь мои родные! Других-то у меня всё равно нет, и не будет. И я вряд ли буду счастлива, наслаждаясь путешествием, зная, что им приходится влачить здесь жалкое существование. Нет, Флориан. Я не приму твой подарок. Но, конечно, не стану больше настаивать и на свадьбе. Ты прав. Нет ничего хорошего в том, что мы будем несчастливы оба. Пусть это буду лишь я одна.

После этих слов, Флориан чуть усмехнулся, но посмотрел на Эржебет с уважением, хотя и не мог понять такой жертвы. Разве это она виновата, что отец и брат так и не научились жить по средствам? А уж если это оказалось им не по силам, то самое время поступить, как подобает мужчинам, взяв на себя восстановление финансового благополучия посредством честного труда, а не при помощи торговли имуществом или членами семьи…

- Не стоит так драматизировать. Жалкое существование твоим родственникам уж точно не грозит. Хотя с роскошным и праздным образом жизни, скорее всего, действительно придется распрощаться, - болезненно поморщившись, фройляйн фон Тун еще раз тяжело вздохнула, попытавшись опустить голову, но Флориан не позволил: осторожно взял её за подбородок и заставил вновь посмотреть себе в глаза. – Да, боже мой! Эржебет! Очнись, наконец! Те, о ком ты так заботишься, настолько мало думают о тебе, что готовы отдать любому, у кого есть деньги! Сейчас им подвернулся я. Но что будет, если в следующий раз на моем месте окажется кто-нибудь, чьи карты будут не столь открыты? Будь же ты хоть немного эгоисткой, в хорошем смысле этого слова! Закрой глаза и представь себе высокие минареты на фоне ярко-голубого неба, крики чаек над Босфором, или слепящий блеск солнца в песках пустыни! А теперь сравни это с унылым существованием в пожизненном несчастливом браке – неважно, со мной, или с другим мужчиной! Неужели выбор неочевиден?!

- А знаешь, может, ты и прав! – внезапно проговорила она, задумчиво глядя перед собой.

- Что?! То есть ты всё-таки согласна?! – просияв улыбкой, Флориан вскочил на ноги и, взяв Эржи за руку, тотчас потянул её за собой.

- Да. Во всём, кроме одного. Если судьбе всё-таки окажется угодно, чтобы я… вышла однажды замуж, то, клянусь, это будет самый счастливый брак на свете! И все мне будут в этом завидовать! Все, Флориан! Включая даже и тебя самого!

 Отправлено: 20.07.22 21:47. Заголовок: Флориан и Эржебет вы..

Флориан и Эржебет вышли в гостиную и остановились в дверях. Выглядели они столь спокойно и торжественно, что старшие представители обоих семейств облегченно выдохнули и не сговариваясь поднялись на ноги.

- Мы с фройляйн фон Тун всё обсудили и пришли к полному согласию относительно нашего общего нежелания вступать в брак, по крайней мере, друг с другом, – произнес Флориан со спокойной улыбкой и повернулся к Эржи, которая тут же согласно кивнула.

- Вот это правильное решение, мой мальчик! Я знал, что… – Эрхард фон Тун, который был настолько уверен в благополучном исходе дела, что поначалу даже особенно не вслушивался в его слова, внезапно осёкся. – Что?!

- Вы всё верно расслышали, граф, – подытожил Флориан, поцеловал руку Эржи и отпустил её от себя. – Мы с вашей дочерью не женимся.

Графиня фон Тун схватилась за сердце, громко ахнула и вновь опустилась на диван. Но, не обращая на это никакого внимания, супруг тотчас же приказал ей встать и вместе с Эржебет последовать за ним, зло заметив напоследок, что более ни он сам, ни кто-либо из членов его семьи никогда не переступит порог этого дома для умалишенных. После чего все трое удалились из гостиной. Посреди которой, по-прежнему, будто молнией пораженный, так и остался стоять Агоштон Сапари, в то время как его сын, проводив спокойным взглядом покинувших комнату посетителей, столь же невозмутимо направился к бару, где налил две рюмки коньяку, одну из которых затем поднес ему. Чем окончательно его взбесил.

- В кабинет! Немедленно! – прорычал он, изо всех сил швырнув эту рюмку так, что сын едва увернулся, и, не говоря более не слова, направился к выходу из комнаты.

А Флориан с тяжким вздохом отправился следом. И далее любой, кто оказался бы в их доме в этот час, мог бы с легкостью убедиться в том, что венгры – вопреки устоявшемуся мнению, на самом деле, весьма и весьма эмоциональная нация.

- Ты идиот! Идиот, если до сих пор не понял, сколь важна в нашем деле репутация, связи и семейные отношения! – бушевал Сапари-старший, нервно расхаживая по комнате и распекая сына вот уже второй раз за последние дни. Причем, если в прошлый раз это был абсолютный монолог, то теперь Флориан отмалчиваться отнюдь не собирался. И отвечал родителю столь же горячо и яростно.

- Да ведь этот брак, на самом деле, и есть самый мощный удар по нашей репутации, отец! Граф фон Тун и его сын – люди без чести и совести, ничтожные прихлебатели, мечтающие паразитировать на таких, как мы, и одновременно глубоко нас презирающие! Неужели же вы сами этого не осознаете?! Не понимаете?! Может, я умом и не Сократ, но был бы еще сто раз идиот, если бы согласился породниться с семейством, глава которого готов на что угодно, лишь бы не добывать себе и близким средства честным трудом! Даже на то, чтобы ломать через колено свою единственную дочь, заставляя её унижаться так, как мы это только что видели! Вы действительно хотите, чтобы с вами в родстве состоял такой человек, отец?!

Разговор этот продолжался еще некоторое время. Наконец, утомившись доказывать очевидное, Флориан, хлопнув дверью, покинул отцовский дом и направился на виллу, на которой не был с момента отъезда Атенаис. Следующую неделю он старался не видеться с отцом, при этом исправно посещал контору и даже пару раз встретился с друзьями. Которые не стали затрагивать столь щекотливую тему, как разрыв отношений с Эржебет, тем более, что Франц уже проболтался о некоторых деталях, а сплетни распространяются по Будапешту молниеносно. Самого Флориана эти разговоры, впрочем, не слишком заботили. Да и дел, на самом деле, было предостаточно. И самое первое из них – как можно скорее исполнить обещанное несостоявшейся невесте. К этому вынуждало не только данное слово, но и гнетущая обстановка в доме ее родителей. Которые, узнав, что Эржи задумала отправиться в путешествие, пришли вначале в неописуемый ужас, а потом – в бешенство, пригрозив, что если она немедленно же не выкинет из головы эту безумную идею, в скорейшее же время отправить её в другое – пусть и не кругосветное, а поближе: в Санкт-Вольфганг-им-Зальцкаммергут, к престарелой двоюродной тётке, которая давно нуждается в компаньонке. Так что, затаившись на время, и не говоря более вслух о своих мечтах никому, кроме Флориана, с которым за эти дни встречалась не меньше трех раз – это было необходимо, чтобы оформить и заверить подписями все документы, касающиеся открытого им на её имя траста: разумеется, тайно от всех их родных, – Эржи мечтала лишь о том, как бы побыстрее отправиться в путь. К счастью, ждать оставалось недолго. «Ориент Экспресс» должен был увезти ее в Стамбул уже в конце этой недели.

- А сам-то ты что планируешь делать? – поинтересовалась она, допивая шоколад из фарфоровой чашки. Они сидели в ресторане у Гунделя. Время было послеобеденное и посетителей, кроме них, почти не наблюдалось.

- Поеду в Париж, – спокойно ответил Флориан, глядя прямо ей в глаза.

- Франц рассказал мне после о вашем пари. М-да, дурацкая вышла история. Надеюсь, что она сумеет тебя простить. Я бы простила, - тихо добавила Эржи, вновь опуская глаза и заглядывая в свою чашку.

- Будем надеяться! – вздохнул он в ответ, хотя сам, признаться, не был на сто процентов в этом уверен. – Впрочем, теперь не об этом. У меня есть для тебя подарок, Эржебет!

- Как, еще один?!

- Да. На прощание, - с этими словами Флориан извлек из-под стола коробку и сверток. С которых Эржи, точно ребенок в Рождество, немедленно бросилась сдирать упаковочную бумагу. А он с улыбкой наблюдал за тем, с какой радостью она затем извлекает наружу вначале записную книжку в тисненном сафьяновом переплете, а затем и последней модели малоформатный фотоаппарат немецкой фирмы «Leica». – Думаю, тебе это обязательно пригодится.

***

Уже на следующий день Флориан умчал на своем автомобиле в сторону французской столицы. Выехав ранним утром, к вечеру того же дня он был в Париже. Решение поступить подобным образом возникло ещё после разговора с отцом, в конце которого Флориан безапелляционно заявил, что любит Атенаис, поэтому если теперь и женится, то только на ней, а если она откажет – ни на ком вовсе. Тем не менее, поездка эта была чистой авантюрой. Флориан не знал ни где она живет, ни того, осталась ли она во Франции, а может поехала дальше на гастроли. Но все эти мелкие препятствия страшили его куда меньше, чем то, что Тена в итоге просто откажется с ним разговаривать.

Однако прежде надо было как-то еще обустроиться самому. Поэтому первым пунктом, куда он направился в городе, был знаменитый «Ритц», что на Вандомской площади. Уже из номера отеля, невзирая на поздний час, Сапари позвонил своему старому университетскому приятелю, который, узнав о его приезде, сразу же начал настойчиво приглашать в гости.

- Прости, Шарль, но давай лучше обсудим это позже? Сейчас мне нужна от тебя только одна услуга. Помню, у тебя были связи в театральных кругах. Мне нужно узнать адрес Атенаис Клемансо. Срочно.

- Хорошее ожидание лучше плохой спешки! – изрек Шарль в ответ французскую мудрость, но тут же и пообещал всё разузнать к утру. Остаток же этого вечера Флориан провел в компании Фрэнка Мэйера и его знаменитых коктейлей, а утром уже выбирал цветы для Атенаис, с букетом которых явился к её дому, едва часы показали десять.

Дверь её квартиры открылась после третьего звонка. На пороге стояла немолодая женщина, которая с удивлением уставилась на Флориана и его букет.

- Доброе утро. Мои имя Флориан Сапари. Передайте госпоже Клемансо, что мне необходимо с ней поговорить и я не уйду отсюда, пока она меня не выслушает.

- Сожалею, месье, но госпожи Клемансо сейчас нет дома.

- И когда она будет? – поинтересовался Флориан, показывая всем своим видом, что не намеревается отступать.

- Я не имею ни малейшего представления, месье. Она уехала почти две недели тому назад и не предупредила, когда вернется.

- Тогда, я буду приходить каждый день, пока её не увижу! – кивнул Флориан, протянул букет Валентине и удалился, чтобы на следующее утро сдержать свое слово и вновь явиться на порог уже с новым букетом. И так – изо дня в день.

 Отправлено: 22.07.22 00:49. Заголовок: Обратно во Францию А..

Обратно во Францию Атенаис отправилась после того, как они с Леонардом посетили Лондон, проведя там вдвоём совершенно замечательный день. Который не омрачило даже то, что начался он весьма прозаически: с визита в контору «Армстронг и партнеры», где Тене все же пришлось сделать то, чего она искренне надеялась избежать. А именно выслушать все нудные юридические формулировки, которые мэтр Армстронг озвучил для неё вслух, прежде наотрез отказавшись продолжать разговор, пока «одна из сторон» не соизволит ознакомиться с условиями «второй». Собственно, именно так Атенаис и узнала, что по результатам бракоразводного процесса должна будет в скором времени стать единоличной обладательницей роскошной виллы на юге Франции, а также более чем солидного денежного содержания, которое будущий бывший муж намеревался выплачивать ежемесячно до тех пор, пока ей вновь не надумается вступить в брак. А если вдруг не надумается — то и вовсе пожизненно.

- Ты сошел с ума! — совершенно искренне воскликнула она, когда барристер закончил перечислять эти, а также остальные имущественные аспекты, из которых выходило, что в своей будущей жизни Атенаис вполне могла бы оставить гастрольную деятельность ради заработка не только на ближайшие месяцы, но, кажется, и на многие годы вперёд. — Это слишком много и столько мне совершенно не нужно!

- Ну это уж не тебе решать! — только и усмехнулся в ответ Лео, ещё больше развеселившись, когда Атенаис, мгновенно нахмурившись, начала горячо доказывать обратное.

Мэтр Армстронг, тем временем, смотрел на них как на двух умалишенных: в своей профессиональной жизни он видел многое. Но ему ещё точно ни разу не доводилось вести дело, в котором один из супругов сам столь настойчиво предлагал бы второму его долю имущества. Обычно бывало скорее наоборот. Но, видимо, дело просто в том, что артисты — крайне странные люди, решил он в итоге. Пускай даже и вполне себе благородного происхождения, такие, как сэр Леонард. И потому далее лишь молча ожидал, пока Бересфорды договорятся между собой. А когда это все же произошло, так же невозмутимо выдал каждому на подпись необходимые бумаги, пообещав затем в ближайшее время известить о дате судебного заседания по данному вопросу.

- И всё-таки, Лео, вилла — это уже слишком! — проговорила Атенаис, когда, распрощавшись с барристером, они вновь вышли на Сити Роуд. — Ты же знаешь, я никогда не любила привязываться к определенным местам! У меня и квартира-то в Париже съёмная, и это меня полностью устраивает!

- Ну, может быть, теперь самое время и начать? Ведь это как раз то, о чем мы с тобой недавно говорили, Тенс. Каждому нужен свой дом. И тебе тоже. Кстати, я чертовски доволен, что устроил это именно таким образом особенно теперь, после всего, что тобой случилось. Невозможно ведь и придумать лучшего места для скорейшей поправки здоровья, чем мыс Антиб! — заметил он, а затем взглянул на часы. — Так, до обратного поезда в Дувр у нас ещё около пяти часов, так что предлагаю провести это время максимально приятно. Но для начала, быть может, сходим в ресторан?

- Выглядит, словно приглашение на свидание, милорд! — усмехнулась Атенаис.

- Можно сказать и так, миледи! И потом, когда ещё у меня будет такая возможность? — взглянув на неё со столь же лукавым видом, поинтересовался Бересфорд.

- Тогда в «Критерион»?

- Ты это нарочно, да?

- Ну, разумеется! Надеюсь, на этот раз у тебя хватит наличных, чтобы не оставлять в залог свои часы?

- Черт, вот так и знал, что однажды ты обязательно припомнишь мне ту позорную историю! — качая головой, рассмеялся Леонард.

- А по мне, наоборот, крайне романтическую… Бедный молодой музыкант повёл свою даму сердца в самый дорогой ресторан города…

- Да я же просто дома бумажник тогда забыл! Был не в себе…

- Ну конечно!

- Клянусь, так всё и было! Да и не могло быть по-другому… после той нашей первой ночи, — прибавил он чуть тише и вновь с улыбкой заглянул ей в глаза, затем, впрочем, сразу же отвернулся и громко свистнул, призывая проезжающего мимо таксиста.

После прекрасного ланча в «Критерионе» они ещё долго бродили по центру города, в котором когда-то началась их общая история, и в котором, по странной прихоти судьбы, она сегодня заканчивалась.

А вечером поезд унёс их обратно в Дувр, откуда утром следующего дня Лео сам, на собственном автомобиле, отвёз Атенаис к паромной пристани.

По счастью, на сей раз морской бог оказался к ней более благосклонным, поэтому путешествие через пролив обратно на материк выдалось вполне себе спокойным. Да и в Париж Атенаис успела вернуться ещё до темноты. Лионский вокзал встретил ее привычной суетой. Решив не нанимать носильщика — багажа в этот раз было совсем мало, один небольшой чемодан, Тена неторопливо вышла на улицу Берси, где сразу же взяла такси, и уже через полчаса была на подъездах к своему дому.

- Извините, мадам, но кажется, я не смогу остановиться непосредственно напротив ваших ворот. Там припаркован автомобиль, — обернувшись к ней, проговорил шофёр.

- Что? Какой ещё автомобиль? — открывая глаза, недоуменно переспросила Атенаис: долгий путь в течение целого дня её изрядно утомил, потому по пути от железнодорожной станции она, кажется, умудрилась слегка задремать. — Я вас не понимаю!

В ответ водитель лишь указал на окно, выглянув через которое, Тена решила, что всё ещё до конца не проснулась.

Этого просто не могло происходить в действительности!

- Так что, мадам, может быть, выйдете прямо сейчас? Я, конечно, могу развернуться и попытаться подвезти вас с другой стороны, но тут всего несколько десятков метров…

- Да-да, конечно! — тихо выговорила Атенаис, затем достала из сумочки деньги и протянула ему нужную сумму. — Вот, возьмите!

- Благодарю! Если хотите, я мог бы отнести ваши вещи до двери!

- Нет, не надо. Я сама.

Выбравшись наружу, Тена дождалась, пока шофёр достанет из багажника чемодан, а затем взяла его в руки и медленно побрела в сторону, и верно, занявшего чуть ли не весь их узкий проулок чёрного «мерседеса» Флориана.

В душе ее царили смятение и первозданный хаос.

 Отправлено: 23.07.22 22:53. Заголовок: Обед уже подошел к к..

Обед уже подошел к концу, так что теперь, сидя за столиком ресторана отеля «Ритц» и наслаждаясь хорошим коньяком, Шарль де Тома и Флориан Сапари сожалели лишь о невозможности прямо здесь же и закурить. При этом сам их разговор, начавшись так, как обыкновенно начинаются все беседы долгое время не видевшихся, но душевно близких людей, уже давно приобрел черты исповедального монолога, где Шарлю отводилась в основном роль слушателя. Впрочем, внимательного и весьма сопереживающего. Ведь как истинный француз, он с юности привык воспринимать амурные коллизии — причём, не только свои, но даже и чужие — крайне значительной и важной частью жизни. Поэтому Флориан мог смело рассчитывать на полное понимание и поддержку. Выражавшуюся, правда, пока в основном в виде комментариев определённых эпизодов его рассказа подходящими французскими поговорками о любви и отношениях. Отчего в какой-то момент Флориан даже не выдержал и фыркнул:

- Чем без конца демонстрировать познания в родном фольклоре, лучше бы дал совет, как действовать!

- Ну а что же здесь можно посоветовать, мой милый Флориш?— Шарль поднял бокал и повертел его в руке, согревая напиток, а после вернул обратно на стол нетронутым. — Во-первых, сам я уже весьма далёк от подобных необузданных страстей. Наш брак с Амели длится почти десять лет, так что и конфликты у нас, как у всех добропорядочных супругов, в основном происходят на бытовые темы. Не думаю, что тебе покажутся интересными способы их разрешения. А во-вторых — кто, если ни ты сам, лучше всех знаешь свою женщину? Даже если ваш роман длился всего несколько дней. Впрочем, если все же хочешь моего мнения… Ты вот говорил, что безумно в неё влюблен. Ну так и докажи это поступком! Соверши ради нее что-нибудь безумное!

- О, уверяю тебя, уж в этом смысле я точно преуспел более всего! Даже жаль, что некому по-настоящему оценить! — усмехнулся Флориан, а потом взглянул на часы и, извинившись перед приятелем, вдруг объявил, что обязан срочно его оставить, быстро допил остатки своего коньяка под его удивлённым взором, поднялся из-за стола и полез в карман за бумажником.

- Нет-нет, не смей даже думать, сегодня ты мой гость! — едва заметив этот жест, Шарль тут же решительно воспротестовал. — Тем более я пока никуда уходить и не собираюсь.

Ещё раз поблагодарив его — теперь уже не только за приятную компанию, но и за угощение, Флориан покинул ресторан и вскоре уже вновь сидел за рулём своего автомобиля, направляясь от Вандомской площади по маршруту, который за последнюю неделю успел изучить и запомнить, как свои пять пальцев. Тем не менее, нынешняя поездка — да и сам этот вечер были особенным. Ведь именно сегодня в Париж должна была наконец-то возвратиться Атенаис.

Об этом Флориан узнал не от кого иного, как от её помощницы Валентин, с которой за проведённое здесь время успел уже почти что подружиться. Хотя первые дни она была определённо озадачена, наблюдая, как каждое утро ровно в десять он вновь и вновь возникает на пороге квартиры со свежим букетом цветов и единственным вопросом: не вернулась ли её хозяйка. Получая при этом один и тот же, неутешительный для себя, ответ:

- Нет, месье, ещё не вернулась.

Произносимый, впрочем, каждый следующий раз все более сочувственным тоном: дело в том, что прослужив у мадам Атенаис несколько лет, Валентин видела уже слишком много подобных, безуспешно обивавших здешний порог, поклонников. Потому была практически уверена, что подобная незавидная участь ждёт и этого месье-иностранца. Хотя лично ей он казался, пожалуй, самым симпатичным из всех — особенно после того, как вместе с уже традиционным букетом для мадам стал ежедневно приносить какой-нибудь маленький презент и для неё самой: то коробочку засахаренных фиалок, то десерт от самого шеф-повара «Ритц», а то, как сегодня утром, — красиво упакованный в цветную картонку воздушный мильфёй.

- У нас это пирожное называют «krémes», — пояснил он протягивая ей свое очередное подношение. И на этот раз Валентин даже позволила себе заметить с шутливым укором, что если так будет продолжаться дальше, то ей навсегда придётся распрощаться с собственной талией.

- О, уверен, что вам это совершенно точно не грозит! — тут же галантно улыбнулся в ответ, Флориан. — Да и мадам наверняка уже скоро вернется, — прибавил он, стараясь придать своему голосу как можно больше оптимизма. Хотя, на самом деле, уже не раз с грустью размышлял о том, сколько же еще может длиться его ожидание?

А еще о том, что невозможно же, в принципе, полностью отменить ради него всю обычную жизнь, состоявшую не только из желаний и поиска способов их удовлетворения, но и из обязательств, а также повседневных дел, многие из которых он и так уже пустил на самотёк настолько, что после ещё дай бог наверстать!

Впрочем, верной наперснице его Прекрасной Беглянки знать об этих сомнениях и трудностях совершенно не полагалось. Потому, вновь улыбнувшись, Флориан лишь приподнял шляпу на прощание и уже вознамерился было распрощаться с Валентин до завтра, когда вдруг услышал, как та вновь негромко его окликнула:

- Месье Сапари, подождите, ведь я так и не успела рассказать вам самую главную новость! Вчера — уже после того, как вы ушли, мадам Атенаис прислала телеграмму с сообщением о том, что нынче вечером возвращается в Париж… Ой! Да вы что! — тихонько взвизгнув от смущения и удовольствия, она от души рассмеялась, когда Флориан, едва только обо всем услышав, подскочил к ней обратно, заключил в объятия и крепко расцеловал. — Месье Сапари, ну как же вам не стыдно!

- Совсем не стыдно, моя бесценная Валентин! Ведь вы только что сделали меня счастливейшим человеком на свете! — ответил Флориан, нимало не покривив в этом душой.

Так что сегодняшним вечером, в самом натуральном смысле, должна была решиться его судьба. И, стесняясь признаться в этом даже себе, Флориан чертовски боялся грядущей встречи с Атенаис . Боялся услышать из её уст отказ, боялся увидеть в её глазах… нет, не ненависть, но равнодушие! Однако покинуть поле битвы, даже не попробовав сразиться, было бы еще большей трусостью. Поэтому всю прошедшую неделю он мучительно пытался отыскать подходящие слова, проигрывал в голове множество сценариев их встречи — ровно для того, чтобы прямо теперь, по пути к дому Тены, осознать, что это всё было полнейшей чушью. И ощутить — впервые в жизни — свою полную беспомощность. Такую, что не осталось душевных сил даже заставить себя покинуть автомобиль. Впрочем, в последнем пока не было и необходимости: приехав значительно ранее указанного Валентин часа, он — идиот! — обрек себя не только на новую порцию сомнений и душевных мук, но еще и на длительное ожидание. Выносить которое в привычной обстановке салона было хотя бы чуточку, но всё-таки легче. Потому, когда, заметив у ограды знакомую машину из которой почему-то никто не выходит, Валентин сама явилась поинтересоваться, в чем дело, а затем и вовсе предложила пройти в дом и дождаться приезда мадам непосредственно в её гостиной, Флориан лишь крепче вцепился в руль нервно подрагивающими пальцами и упрямо мотнул головой:

- Не нужно! То есть, я хотел сказать, спасибо за приглашение, но лучше пока останусь здесь.

- Хорошо, месье! Как вам будет угодно! — ещё раз с тревогой взглянув на него через полуопущенное боковое стекло, Валентин развернулась и пошла обратно к дому, не понимая, что произошло и куда вдруг подевался тот веселый и пылкий мужчина, которого она наблюдала — пускай и всего лишь по паре минут в день, в течение целой недели. И почему на его месте сейчас находится какой-то незнакомец, на бледном и напряжённом лице которого написаны, кажется, все тревоги этого бренного мира.

Сам же Флориан, тем временем, продолжал вглядываться в каждый въезжавший на улицу Соль автомобиль, гадая, который из них окажется тем самым.

И вот, когда свет дня уже заметно померк, а вдоль дороги затеплились жёлтым уличные фонари, из соседнего переулка, наконец, показался красный таксомотор «рено», отблески фар которого подсветили тёмный салон его машины, заставив резко встряхнуться и вновь пристально всмотреться в зеркало заднего вида. Наблюдая за тем, как, не доехав до ворот дома всего несколько метров, такси остановилось, окончательно развеяв все его сомнения.

Тем не менее, даже после этого Флориан все ещё некоторое время не спешил обнаружить свое присутствие. И вышел из машины лишь тогда, когда Атенаис медленно и неуверенно — будто впервые здесь оказавшись, побрела в сторону своего дома.
Оказавшись друг напротив друга, они снова замерли.

И тогда, понимая, что начать обязан именно он, Флориан сделал ещё один шаг навстречу, намереваясь забрать из рук Тены её чемодан.

- Я ждал тебя. Нам нужно поговорить!

 Отправлено: 28.07.22 00:34. Заголовок: *с нежданным незваны..

*с нежданным незваным гостем*

- О чем? — коротко спросила Атенаис, уклонившись в сторону и демонстративно не позволив ему помогать. — Всё, что мне надо было узнать, я выяснила ещё в прошлый раз. А для того, чтобы облегчить совесть, Флориан, тебе лучше обратиться к своему священнику. У меня нет полномочий отпускать чужие грехи!

- Всё равно не гони меня, пожалуйста! Выслушай!

- Прости, не могу. Очень устала с дороги, — покачав головой, она обошла его и так же медленно побрела дальше, к калитке. Которую не стала в этот раз, как обычно, открывать собственным ключом — пальцы слишком дрожали, чтобы выискивать что-то в сумке. А вместо этого просто нажала кнопку звонка на ограде.

- Хорошо! Не можешь сейчас, значит, поговорим, когда отдохнешь! — воскликнул Флориан ей вслед. И тоже вернулся к исходной позиции. — А пока я буду ждать тебя здесь — столько, сколько потребуется, Тена! И никуда не уйду! Слышишь?!

Разумеется, она всё услышала. Так же, как и вышедшая отпереть замок калитки Валентин, на лице которой читалось нескрываемое изумление: так выходит, мадам Атенаис и месье Сапари уже и знакомы между собой?! Иначе с чего бы ему звать её просто по имени? Причём, так, как это могли позволить себе только очень близкие друзья. Да и в целом обращенные к ней слова звучат, словно продолжение какого-то неоконченного разговора. Начало которого ведомо лишь им двоим.

«А всё, оказывается, не так-то здесь и просто!» — подумала Валентин, вновь мельком взглянув вначале на Сапари, который, тем временем, присел на крышку капота своего авто, и теперь, сложив на груди руки, упрямо смотрел вслед её госпоже, а затем и на саму мадам Атенаис. Лишь теперь рассмотрев её как следует и заметив вдруг, как она побледнела и осунулась.

- Боже мой, да что с вами?! На вас же лица нет!

- Я заболела по дороге в Англию. Простудилась. Однако теперь уже все в порядке. Не беспокойтесь, Валентин. И пойдёмте, наконец, в дом, здесь довольно холодно! — пресекая взглядом все дальнейшие расспросы и вручив ей чемодан, Тена устремилась вверх по ступеням лестницы и через мгновение уже вошла в гостиную, где её едва не сшиб с ног крепкий аромат самых разных видов цветов, вазы с которыми были расставлены буквально повсюду.

- Что это означает? — выговорила она, оборачиваясь к вошедшей следом с её чемоданом в руках помощнице. — Откуда они?

- Уверена, вы сами знаете ответ на свой вопрос, мадам, — ответила Валентин, опуская глаза. — Этот месье… он приходил сюда каждый день всю прошедшую неделю с новым букетом. Ну не могла же я сразу выкидывать предыдущие, если те еще не завяли и…

- Неделю?! — не дослушав того, что она собиралась сказать, внезапно перебила Атенаис.

- Да, мадам! Каждый божий день! В одно и то же время, хоть часы по нем сверяй! — истово закивала Валентин. — Целую неделю!

- Всего лишь… — усмехнувшись, поправила её Атенаис. И прошла, наконец, дальше. Затем скинула на диван с плеч меховое манто и села рядом, уперев локти в колени и пристроив голову на сложенные под подбородком руки. Прямо перед ней, на чайном столике, красовалась расписанная хризантемами фарфоровая ваза, наполненная их столь же изящными и роскошным живыми собратьями.

«Не слишком-то ты и торопился, Флориан!» — мелькнула внезапная мысль, горьковатая и грустная, словно сам аромат этих осенних цветов, и, верно, как-то заметно отразившаяся на её лице.

- Если хотите, я их немедленно уберу! — поставив чемодан на пол, Валентин устремилась к хризантемам, решив, что именно они Атенаис особенно неприятны, но та тут же её остановила:

- Нет, пускай стоят. Все остальные тоже. Цветы ни в чем не виноваты. Ошибку совершают те, кто полагает, что с их помощью можно всё исправить…

- Но вдруг ошибка была сделана без злого умысла? Все ведь случается в этой жизни, мадам! Стоит ли судить так строго, когда видишь столь искреннее раскаяние? — спросила тогда Валентин.

- Я вижу только цветы, — отрезала Тена, поднимаясь на ноги и показывая, что разговор окончен. — Ужинать я не буду: совсем недавно поела в вагоне-ресторане. Принесите мне, пожалуйста, только чаю с мелиссой! А после чая сразу же приготовьте ванну. Хочу сегодня лечь пораньше…

 Отправлено: 29.07.22 01:54. Заголовок: Вновь оставшись в о..

Вновь оставшись в одиночестве, Флориан первым делом посмотрел на часы. Была половина десятого вечера. По всему выходило, что в дом его позовут нескоро. Так что ждать, вероятнее всего, предстоит очень долго. Тем не менее, отступать — пока не добьётся своего, Флориан не собирался ни при каких условиях. Потому лишь приподнял ворот пальто и плотнее запахнул его полы. А после вновь устремил взгляд на фасад дома, рассматривая окна квартиры, и гадая от нечего делать, в какой из комнат может находиться в данный момент её хозяйка. И думает ли она о нём сейчас хоть немного?

Небольшую надежду, что это может быть, дала Флориану — вероятно, даже того и не желая, сама Атенаис. Вернее, та искра волнения, которую он успел заметить и прочесть в её взоре прежде, чем она вновь сумела взять себя в руки.

Впрочем, кто знает? Возможно, это был всего лишь отблеск уличного фонаря?..

Прошло, наверное, не менее получаса, когда вдруг почудилось, будто одна из гардин в самом дальнем из окон едва заметно колыхнулась. Ничуть не раздумывая, Флориан тут же послал туда воздушный поцелуй. А когда, сразу после этого, штора вновь резко вернулась на место, едва заметно улыбнулся, опуская голову, словно смущенный собственным порывом мальчишка.

Тем временем, стрелки на часах подползли к одиннадцати. В ближних комнатах электричество уже погасили, и теперь лишь в одном окне — по всей вероятности, это была спальня, теплился свет ночника, который едва-едва пробивался в щель промеж плотных занавесей. В какой-то момент Флориан вновь увидел, как эта полоска света между полотнищами на мгновение стала шире. Что окончательно подтвердило первоначальную догадку: за ним действительно наблюдают. Что ж, проявление любопытства — тоже хороший знак, подумал он не без облегчения. Однако на этот раз решил не подавать виду, будто что-то заметил.

О том, что в Париж пришла полночь, а вместе с ней — и новый день, Флориана известил гулкий колокольный звон церкви Святого Петра, эхом которого тотчас отозвался и колокол базилики Сакре-Кёр. Только тогда он вдруг осознал, как долго уже стоит на улице и ощутил, наконец, физические последствия этого стояния в виде почти онемевших от холода рук и ног — зимние ночи в этой части Франции отнюдь не располагают к прогулкам, а уж к неподвижному бдению на одном месте и подавно!

И всё же, Флориан был вполне уверен, что поступил правильно. Ему нужно было сегодня увидеться с Атенаис, чтобы окончательно понять, какое важное место она заняла в его сердце. И необходимо теперь с ней ещё раз поговорить, чтобы об этом рассказать. Даже если после она все равно его отвергнет.

Взглянув снова на заветное окно Флориан вздохнул и пару раз обошёл вокруг своего автомобиля, чтобы немного размяться. Затем перебрался в салон, включил радиатор, извлёк из бардачка фляжку с коньяком и сделал пару добрых глотков, с радостью ощущая, как благословенное тепло с током крови тут же устремилось к окоченевшим пальцам рук и ног. Точно так же быстро наполнился нагретым воздухом и салон «мерседеса». И, откинувшись для удобства головой на спинку водительского сиденья, Флориан сам не заметил, как вскоре крепко уснул.

Проснулся он от физической боли. Шея, спина, да, кажется, и все прочие кости и мышцы тела тоже, выражали решительный протест после целой ночи неподвижного сидения в скрюченной позе. Болезненно поморщившись, Флориан выпрямился и немного покрутил головой, одновременно выглядывая сквозь лобовое стекло и оценивая окружающую его обстановку.

На улице уже давно рассвело. Чуть отодвинув манжету пальто, он бросил взгляд на циферблат. С тех пор, как это было сделано впервые накануне вечером, прошло почти двенадцать часов. И это означало, что пришла пора действовать более решительно.

Выбравшись из машины, Флориан первым делом вновь посмотрел на окно спальни, шторы которого были по-прежнему задернуты.

Выходит, Тена спит? Ну тогда у него даже есть ещё немного времени в запасе!

Не раздумывая более и не желая тратить из него понапрасну ни единой минуты, Флориан вновь сел за руль и запустил мотор.

Цветочная лавка, которую он исправно посещал всю эту неделю, располагалась на площади Абесс.

- Месье, доброе утро! —едва его увидев, приказчица было расплылась в улыбке, но тут же вновь нахмурилась: — О, надеюсь, у вас все благополучно?

- Лучше и быть не может, любезная мадам Мертей! — мельком взглянув на свое отражение в зеркальной витрине, Флориан коротко улыбнулся и пригладил рукой взъерошенные волосы. Избавиться от тёмных кругов под глазами и отчётливо проступившей за ночь на щеках и подбородке щетины так же легко и просто было, увы, не в его силах. Равно как привести мгновенно в порядок изрядно измявшееся пальто.

- Что желаете приобрести сегодня? — видя, что он не расположен к долгим объяснениям, цветочница вновь приняла сугубо деловой тон. — Только что доставили замечательные, свежайшие орхидеи, есть также тюльпаны…

- Белую розу, пожалуйста. Одну. Но самую красивую.

- Всего одну?! – привыкшая к тому, что всю прошедшую неделю он покупал самые немыслимые букеты, мадам Мертей была явно разочарована. Но когда Флориан, чуть подмигнув, прибавил, что заплатит за неё, как за дюжину, сразу же повеселела.

Получив желаемый цветок, он вернулся к дому Атенаис. Было без четверти десять. Шторы в окне спальни уже открыли. Флориан заметил это сразу же, как только вышел из машины и встал, как и прежде, опираясь на капот.