Отправлено: 03.02.22 23:14. Заголовок: Сестра любви

Время действия: весна 1916 года

Место действия: Петроград

Участники: Полина и Максим Черкасовы, Александра и Адальбер де Колиньи

«Ревность — сестра любви, подобно тому, как дьявол — брат ангелов»

Станислас де Буфлер

 Отправлено: 18.09.22 22:30. Заголовок: Военное время наложи..

Военное время наложило свой темный след на всю светскую жизнь Российской империи и уже давно не звучали в столице звуки вальса, бальные залы Дворянского собрания с прошлого года превратились в палаты для раненых, а если в частных особняках еще и проходили какие-то увеселительные вечера, то собирался на них малый круг самых близких родственников. И тем не менее, когда были разосланы приглашения на вечер в особняке Черкасовых, никто не прислал отказа. Столичные и московские друзья и родственники желали выразить свое почтение супругам Черкасовым, но одновременно и утолить тоску по тому уже позабытому счастливому довоенному времени. Так что, стоило ли удивляться, что к назначенному сроку особняк уже наполнился гостями, а ожидалось их в это вечер чуть меньше сотни.

Нынешнее утро началось с визита мужа, который еще до завтрака зашел в будуар супруги, чтобы поздравить её с их общим праздником и обменяться с ней первыми подарками, разумеется, в честь самого юбилея, рубиновыми. Дарья Львовна заказала мужу портсигар с тонкой гравированной надписью и рубиновыми инициалами, он же в свою очередь преподнес ей рубиновую парюру от Болина.

- Скромный дар, который едва ли способен выразить все мои чувства к тебе, Долли.

Дар, конечно, был далеко не таким скромным, но Дарья Львовна прекрасно поняла мужа. Все эти материальные безделицы были лишь символами, которые не способны и в малой доли передать ту любовь, нежность и заботу, которыми они друг друга одаривали прежде и продолжат до конца своих дней. Поцеловав мужа, она чуть отстранилась и с едва заметной улыбкой произнесла:

- Ты давно уже сделал мне подарок, с которым вряд ли в этой жизни что-то сравнится. – Евгений Максимович понимал, о чем, а вернее – о ком говорит супруга, а потому лишь молча склонился к её рукам, поцеловал каждую по очереди, а затем они еще долго сидели молча. Наслаждаясь единением друг с другом.

Когда пару недель назад, вернувшийся от Макса, Эжен сообщил, что без ведома и её согласия позволил себе пригласить на их праздник сына с невесткой, Дарья Львовна изобразила недовольство. Но за её суровым взглядом под нахмуренными челом Евгений Максимович легко угадал растерянность и волнение, которое она решила скрыть подобным, привычным для нее способом, словно надела броню. Чуть позже, изображая равнодушие, она поинтересовалась у мужа, а приняли ли приглашение Максим с Полиной и в голосе её в этот момент муж услышал затаенную надежду. А едва она получила положительный ответ на свой вопрос, то лишь коротко ему кивнула, поджав губы, чтобы скрыть непрошенную улыбку, но взгляд её глаз тут же посветлел и наполнился сиянием, которое после размолвки с сыном надолго угасло.

Так что, встречая теперь своего любимого мальчика на парадной лестнице, Дарья Львовна жалела лишь об одном, что вокруг теперь слишком много гостей и она не может вполне отдаться своим чувствам, которые переполняли её материнское сердце. Поэтому, она лишь ласково поглядела на сына, а после тихо ему ответила:

- Разве же могло быть иначе, мой мальчик? – и повернулась к Полине, которой улыбнулась коротко, но приветливо, принимая и её поздравления.

 Отправлено: 21.09.22 23:12. Заголовок: Вместе с мужем Полин..

Не самые приятные впечатления от своего единственного визита в особняк родителей Макса Полина помнила весьма отчётливо даже теперь, спустя несколько лет. Его огромные, помпезно оформленные комнаты показалась ей в тот раз тёмными, гнетуще-пустыми и безжизненными в своей старомодной роскоши. Сложившись же вместе с нервозной обстановкой первой очной встречи с будущей свекровью, это впечатление и вовсе со временем сформировало в сознании почти мистический образ своеобразного архитектурного чудовища, готового погрести в своём мрачном чреве каждого, кто осмелится ступить за его порог.

Однако сегодня, увидев его сплошь залитым ярким светом, что мерцал и рассыпался на миллионы сияющих бликов в хрустале светильников, зеркал, драгоценных украшениях дам и переливах тканей их бальных нарядов, и невольно восхищаясь этим великолепием, Полина впервые думала о том, что была прежде, возможно, не слишком к нему справедлива.

В большой и нарядной зале, куда Макс и Полина вошли рука об руку, собралось уже довольно много гостей. Замерев у входа на миг лишь для того, чтобы окинуть взором присутствующих, он сразу повёл её в самую гущу этой толпы, где без промедления взялся знакомить с ближними и дальними родственниками, составлявшими, как оказалось, подавляющее большинство приглашённых. От обилия их громких имён, титулов и званий у Полины, наверное, вскоре совсем закружилась бы голова, если бы прежде — когда ещё не родился Ники и они с Максом проводили больше времени вместе, тот не рассказывал ей так подробно о своём многочисленном семействе. Обо всех этих тётях, дядях, кузенах разных полов и возрастов, с которыми рос, дружил или просто время от времени встречался на очередном семейном мероприятии, вроде нынешнего. Все его истории Поля слушала внимательно и с большим интересом. Оттого и здесь довольно скоро разобралась и запомнила кто, кем и кому приходится — хотя в глубине души была уверена, что вряд ли когда-либо ещё с ними увидится. Но, понимая, насколько происходящее важно для Макса, искренне старалась этим людям понравиться.

Впрочем, от некоторых добиться благосклонности было вряд ли возможно, даже вывернись она ради этого наизнанку. Например, всё от той же Лионеллы Евгеньевны, новая встреча с которой оказалась едва ли теплее прежней. Зато другие сестры Макса, наоборот, были с Полиной весьма любезны и явно радовались возможности наконец познакомиться с ней лично, а заодно и восстановить прервавшееся общение с обожаемым младшим братом. То же и прочие родственники. Убеждаясь, что долгое время пребывали в плену предрассудков, и что «простушка», на которой Максим женился против воли своей матери, не уступает им ни по манерам, ни по уму, они буквально на глазах становились именно теми милыми и любезными людьми, о которых он постоянно твердил, уверяя Полину, что вся эта глупая история с семейным «остракизмом» закончится ровно в тот самый миг, когда его родные смогут познакомиться с нею лично.

Поэтому вечер, которого она ждала не без душевного трепета, в этом смысле становился все более и более приятным. И в итоге вполне мог бы потянуть на её персональный триумф. Если бы не одно обстоятельство, забыть о котором у Поли никак не получалось. Хотя за все время, что они с Максом здесь находились, ровным счётом ничто в его поведении не указывало, что мысли его могут быть заняты какой-то посторонней женщиной. Ни на минуту не оставив Полину в одиночестве ни до торжественного ужина, ни после, когда начался бал, он, напротив, старался предугадать, кажется, любое её желание. Словно бы надумав посоревноваться в этом с Адальбером де Колиньи, который столь же истово опекал свою беременную Санни. Чем, по наблюдениям Поли, неплохо изучившей подругу, приятная мягкость манер которой, а также не ушедшая ещё окончательно некоторая детскость во всем облике были, на самом деле, лишь внешней оболочкой, под которой скрывался весьма твёрдый и самостоятельный нрав, кажется, даже чуточку её бесил.

А вот в семье родителей Александры, судя по всему, царило абсолютное согласие. Полина с искренним восхищением наблюдала за этой красивой парой, достойную конкуренцию которой могли всерьёз составить здесь, пожалуй, только сами хозяева дома. Открывшие бал личным, предназначенным лишь для них двоих, лирическим вальсом перед растроганными взорами гостей, «рубиновые» юбиляры были поистине великолепны! Евгений Максимович — седовласый, но с безупречной, молодой, осанкой, вёл супругу в этом танце столь же легко, уверенно и бережно, как и все эти долгие годы — по их совместной жизни. А Дарья Львовна, по-прежнему красивая, гордая и статная, словно царица, ласково ему улыбалась и буквально светилась от счастья — должно быть, так же, как и в тот день, когда они кружили свой самый первый свадебный вальс.

Залюбовавшись их танцем, Поля тихонько вздохнула, чувствуя не зависть, но одно лишь жгучее желание поскорее обрести вновь такое же единение душ и в своём собственном браке. Будто прочитав её мысли, Макс в этот же момент чуть сильнее сжал её ладонь и тихонько притянул к себе поближе.

 Отправлено: 01.11.22 23:59. Заголовок: * с Полей, мамочкой ..

* с Полей, мамочкой и Максом*

– Ну что, всё не так уж и страшно, как тебе поначалу казалось? — весело поинтересовалась Санни, подсаживаясь на кушетку под сенью декоративной пальмы, где, после нескольких подряд танцев с мужем и прочими кавалерами, Поля, наконец, сыскала себе спокойное местечко, рассчитывая немного передохнуть, покуда Макс исполняет бальные обязательства перед другими дамами.

- Да, но, честно сказать, немного устала с непривычки!

- Я тоже устала. В такую квашню, знаешь, превратилась! Причём, буквально вот за последние дни. Ты даже не представляешь! Хотя, нет, представляешь, конечно… Но всё равно как-то не думала я, что это и со мной произойдет. А ещё, помнишь, прежде говорила, что у меня нет никаких вкусовых причуд? Так вот! Уже неделю мне безумно хочется икры и пастилы. Причем, вместе: тонкий ломтик пастилы и слой осетровой икры сверху! Да твои несчастные лимоны просто рядом с этим извращением не стояли! – коротко рассмеявшись, Александра вдруг умолкла и чуть нахмурилась, заметив, что Полина её, кажется, не слушает. А вместо этого напряженно за кем-то наблюдает.

Проследив за её взглядом, она увидела Макса, ведущего в очередном сегодняшнем вальсе ослепительную красавицу в черном, затканном золотыми нитями, платье, которая весело хохочет над его шутками, то и дело изящно обнажая белоснежные, ровные зубки.

- Лара Комаровская! Ну, то есть, баронесса фон Штакельберг. Как же я ревновала к ней Макса, когда была в него влюблена!

О своём жгучем детском увлечении кузеном Александра давно уже вспоминала с иронией, потому однажды совершенно спокойно рассказала о нём и Полине, будучи твёрдо уверенной, что та всё поймет верно, и так же, с юмором, отнесется к услышанному.

Собственно, именно так оно и вышло. Ревновать Макса к подруге Полине представлялось такой же нелепостью, как, например, заподозрить Адальбера де Колиньи в каких-либо неподобающих чувствах по отношению к ней самой.

Однако здесь-то дело совсем иное! Сообщая Поле доверительным шепотом эту подробность, Санни, конечно, и представить не могла, что своими словами окончательно разбудит в её сердце задремавшее ненадолго «зеленоглазое чудовище». Но даже и без этого Полина прекрасно помнила то смешанное с невольным восхищением горькое чувство собственного несовершенства, что впервые познала, увидев рядом с Максом именно эту женщину. Ведь они настолько подходили друг другу, что на фоне подобного сходства пропасть между ним и самой Полиной выглядела еще более глубокой и неодолимой…

- Почему же она всё-таки за него не вышла?

Сорвавшийся с уст вопрос был логическим продолжением этой невеселой цепочки её мысленных рассуждений. Однако не ведавшая их Саша взглянула на подругу с удивлением:

-Наверное, потому, что барон фон Штакельберг произвел на неё большее впечатление, чем наш Макс… Не знаю! Какой странный вопрос! Особенно из твоих уст!

- Да нет, я ведь чисто гипотетически… - как-то задумчиво проговорила Поля. И дальше вновь принялась подробно расспрашивать Сашу об её самочувствии, о том, как продвигается устройство будущей детской в их с Адалем доме и о прочем в подобном же духе, намеренно уводя разговор как можно дальше от щекотливой для себя темы. И, кажется, вполне в этом преуспела. Не прошло и десяти минут, как Александра вновь принялась самозабвенно щебетать о том, что её теперь более всего на свете интересовало. А потом к ним присоединилась графиня Игнатьева, с которой Полина очень мило общалась до тех пор, пока их маленькую женскую компанию не разбавил своим присутствием вернувшийся к жене Макс.

- И всё-таки, это крайне некрасиво с твоей стороны, Максим! — обратив на него в тот же миг строгий взор своих прекрасных голубых глаз, холодновато выговорила графиня Игнатьева.

- Боже мой, да о чем же речь, Ольга Дмитриевна?! Чем и когда я успел пред вами так сильно провиниться?! — воскликнул он в ответ, пускай и не без иронии, но явно искренне удивившись подобному тону.

- Хотя бы в том, что до сих пор – почти целый год, практически единолично наслаждался своим сокровищем, словно Скупой Рыцарь. Особенно же возмутительно, что вы до сих пор не нашли времени хотя бы на несколько дней выбраться к нам в Москву!.. Полина, вы уже бывали в Первопрестольной?

- Не доводилось, — покачала она головой, чуть насмешливо глянув на мужа, который в этот момент смотрелся скорее смущенным мальчишкой, нежели тем великолепным светским львом, что еще совсем недавно кружил по паркету блистательную баронессу фон Штакельберг.

- Клятвенно обещаю в ближайшее же время исправить эту оплошность, графиня! — чуть поклонившись, Макс улыбнулся матери Александры.

А когда, спустя еще пару минут, та, взяв под руку дочь, отошла, вновь оставляя их с Полиной наедине, прибавил, кивая вслед:

- Потрясающая дама, не правда ли? Всегда восхищался удачливостью кузена Игнатьева. Не всякому везёт встретить в жизни именно такую.

- Мужу госпожи фон Штакельберг, полагаю, тоже в этом смысле очень повезло?

- Что?! — быстро переведя взор на жену, Максим внимательно посмотрел ей в глаза. — Я что-то не понял, к чему ты клонишь?

- Да ни к чему! — сказала Поля, чуть пожимая плечами, и смахнула невидимую пылинку с лацкана его фрака. — Это всего лишь шутка, Макс!

- Мне она не понравилась, — ответил он, отводя в сторону взгляд. — Уверен, что для каждого любящего мужчины, его женщина — лучшая на свете. Поэтому муж Лары в этом смысле, полагаю, не является исключением. Так же, как, например, и я сам.

Сказанные явно для того, чтобы её утешить, слова эти лишь раздосадовали Полину, которой вдруг отчётливо показалось, что произнесены были они не от души, а только лишь для проформы.

С трудом удержавшись от новой порции сарказма, она поспешила перевести разговор на более нейтральную тему. А потом к ним подошёл очередной кавалер, ангажировавший Полину ещё в начале вечера на следующий по бальному расписанию танец. И она вдруг поймала себя на мысли, что испытывает даже некоторое облегчение от того, что может сейчас, так сказать, «на законных основаниях» побыть отдельно от Макса. Хотя бы всего и на несколько минут…

 Отправлено: 06.11.22 16:09. Заголовок: *в компании друзей* ..

*в компании друзей*

Глядя на то, с каким гордым видом уводит Полину к центру бальной залы, где вот-вот должны были начать объявленный церемониймейстером шакон, один из его юных кузенов, верно, впервые отважившийся пригласить на танец столь взрослую даму, Макс усмехнулся, невольно припоминая, как, в общем-то, совсем еще недавно и сам был подобным же светским дебютантом. Возможно, чуточку смелее, увереннее в себе. И даже нахальнее. Однако чаще всего, конечно, – лишь внешне. Ибо в душе испытывал тогда ровно тот же самый, знакомый каждому юноше и навсегда затем памятный где-то в глубине души любому взрослому мужчине, страх быть отвергнутым понравившейся особой и радостный трепет, если все-таки удается заручиться согласием.

Сам Макс шакона не любил, считал излишне манерным, подходящим больше для каких-нибудь придворных торжеств. Однако здесь, в доме родителей, свое мнение на этот счет предпочитал держать при себе. Поэтому просто решил его пропустить. Благо и без того натанцевался вдоволь. Столько, сколько, наверное, лет пять уже не плясал.

Полина же, чья бальная книжка оказалась заполнена чуть ли не быстрее, чем у всех прочих дам, пускай себе развлекается от души. Никакой ревности из-за этого Макс, которому, в итоге, достались лишь два жалких, положенных всякому законному супругу, вальса, разумеется, не испытывал. Это было бы попросту странно. Так же, как и в целом жаловаться на судьбу, подарившую такой замечательный вечер. Даже несмотря на то, что довольно быстро стало ясно: Незнакомка в очередной раз решила над ним подшутить. Окончательно уверившись в этом за торжественным ужином, где матушка рассадила всех сообразно своим личным соображениям, и потому они с Полей оказались чуть ли не у противоположных концов длинного стола, сервированного изысканно и в соответствии со всеми малейшими тонкостями этикета, Макс, впрочем, совсем не обиделся. А скорее даже почувствовал облегчение. В дальнейшем же вовсе окончательно отбросил мысли и об этой особе, и обо всём, что было с нею связано, решив, что будет сегодня просто получать удовольствие от происходящего. От общения с людьми, многих из которых по разным причинам не видел несколько лет – и потому был весьма рад новой встрече, от изысканных угошений, от прекрасной музыки, которую в течение всего вечера исполнял для гостей и хозяев специально приглашенный струнный оркестр. И главным образом оттого, что у них с Полей, кажется, начало, наконец-то, потихоньку получаться налаживать отношения с матушкой. Еще в тот момент, когда поздравлял родителей с юбилеем, Макс заметил, что она смотрит на Полину без прежнего холода. Да и после не раз ловил те заинтересованные и даже отчасти благожелательные взгляды, коими Дарья Львовна порой исподволь отмечала невестку среди остальных гостей. Особенно после того, как стало очевидно, что и прочая родня принимает её с большим энтузиазмом.

К сожалению, сама Полина, похоже, этого не понимала. А иначе с чего бы еще – если не от волнения, ей было продолжать оставаться такой напряженной на протяжении всего вечера? Поначалу Макс надеялся, что это скоро пройдет. Однако чем больше времени проходило, тем, вопреки логике и здравому смыслу, кажется, сильнее становилось её внутреннее напряжение.

Когда он подошел к ней несколько минут назад, вернув прежде обратно на руки Лионелле её старшую дочь после падепатинера, ему всерьез показалось, что если до Полины сейчас дотронуться, то она зазвенит, словно натянутая сверх всякой меры струна. Совершенно непонятны оказались и последующие колкости в его адрес. Ибо Макс совершенно не представлял, чем они могут быть вызваны…

- Наша дорогая Полин снискала нынче большой успех, очень за нее рад! Можно только гордиться такой жена-красавица!

Фраза, сказанная с отчетливым французским акцентом, но зато – полностью по-русски, заставила Макса отвлечься от размышлений и обернуться к тому, кто её произнес – а именно к графу де Колиньи. Который немалыми личными усилиями и при активном содействии юной жены за последний год особенно заметно продвинулся в изучении языка Толстого и Пушкина (коих считал наиболее значимыми для себя деятелями русской культуры), и потому теперь старался разговаривать на нём как можно чаще, дабы еще лучше отшлифовать полученный навык.

- Да уж точно! – улыбнулся он в ответ. – Что, собственно, и делаю весь вечер. А где же твоя собственная красавица Сандрин?

- Почти всё время проводит с maman et papa. О нет, я совсем не обижен на моих beau-père и belle-mère! Они давно не виделись с дочь, несколько месяцев. Пусть общаются! Это для неё важно.

- Слушай, Адаль, даже не думал, что ты, оказывается, так здорово научился говорить по-русски! Совсем, можно сказать, обрусел!

- «Обру…» Que?

- Russifié… devenu russe.

- Ah, oui! Теперь понял! – кивнул граф с довольным видом. – Мой дед часто говорит, что ты столько раз человек, сколько сумел изучить языков. И я с этим полностью согласен.

- С чем согласен, милый? – весело поинтересовалась подошедшая к ним в эту же минуту Александра, подхватывая мужа под руку и с любопытством заглядывая ему в лицо, сразу же озарившееся в ответ особенной нежностью. – О чём это вы тут секретничаете без нас с Полиной, гадкие мальчишки?!

- Ну что ты, шери! Какие же секреты, кроме служебных, могут быть у нас с Максом от вас, наших прелестных и проницательных жён?!

- Вот именно! Весьма и весьма проницательных! — прищурив глаза и состроив на заметно округлившемся в последние недели вслед за остальной фигурой личике самую серьёзную мину, Александра шутливо погрозила супругу указательным пальцем, который он, рассмеявшись, тотчас захватил в плен вместе с собратьями и затем на миг поднёс к своим губам. — И попрошу вас никогда об этом не забывать!

- Ни за что не посмеем! Да и возможно ли? — откликнулся Макс ей в тон и тоже улыбнулся, однако чуточку более натянуто и менее открыто, нежели его простодушный французский приятель.

 Отправлено: 07.11.22 16:02. Заголовок: *в компании друзей* ..

*в компании друзей*

Тем временем Полина выслушивала пространные рассуждения своего партнера по шакону, Кости Елагина. Вернее, конечно, Константина Николаевича: несмотря на то, на вид этому юноше было в лучшем случае лет семнадцать, Поля намеренно обращалась к нему строго по имени-отчеству, подчёркивая «серьёзность» своего отношения. Что самому мальчишке, видимо, очень льстило, заставляя разливаться соловьем пуще прежнего, взахлёб рассказывая о вдохновившем, впрочем, не только одного его, но и всю остальную Россию, главном военном событии последних дней — Брусиловском прорыве на Юго-Западном фронте.

- А ведь всё это могло и не состояться! – доверительно сообщил он, когда очередная танцевальная фигура вновь свела их ближе. – Мой старший брат служит в штабе у Алексеева, и он точно знает, что сам лично приказывал генералу его отменить! Можете ли вообразить подобную трусость?! Да это ведь то же самое, что самим, прямо на блюдечке, поднести противнику победу!

- Несомненно! – кивнула она в ответ весьма сдержанно, потому как, на самом деле, едва ли разбиралась в подобных тонкостях.

Верно, заметив в ее интонации этот оттенок, Костя резко умолк в смущении. Вот же черт! Снова он, не подумав, зачем-то не к месту разболтался, хотя отец постоянно твердит, что мужчине надлежит уметь сдерживать не только эмоции, но и слова. Не расходовать их по пустякам. Да еще и в совершенно неподходящей для этого ситуации. Ну, вот что теперь подумает о нем Полина Модестовна?!

Впрочем, уже в следующую минуту, осторожно заглянув ей в лицо и не уловив в его выражении ни скуки, ни насмешки, а только внимание и вежливый интерес, успокоился. И вскоре вновь оседлал любимого «конька».

- Так несправедливо, что мне не позволяют отправиться в армию!

- Простите, но разве же вы не слишком для этого юны?! – удивленно заметила Полина. Услышав её слова, Костя лишь сокрушенно вздохнул и покачал головой:

- Вот! И вы туда же! Андрей старше меня всего на пять лет, но уже при штабе! А мне этого и даром не надо, я хочу просто служить России, на передовой!

- Успеете еще, подождите совсем немного! – попыталась было утешить его Полина, которой вдруг стало даже немного стыдно на фоне этого юношеского пыла и высоких рассуждений о долге за свои мелкие домашние страстишки.

- Полагаете? – с сомнением в голосе отозвался Костя. – Просто мне кажется, что теперь война уже совсем скоро закончится. И мы вновь погрязнем в праздности и развлечениях.

- Но ведь в жизни должно быть место не только войне, но и радостям?

- Да, если они не напоминают пир во время чумы… – сообразив, что вновь, кажется, сболтнул лишнего, и резко осекшись, Костя покраснел как вареный рак и замотал головой. – Прошу, пожалуйста, только не поймите превратно! Я вовсе не об этом празднике! Дарья Львовна и Евгений Максимович, которых я безмерно уважаю, напротив, как никто, заслуживают самого грандиозного торжества, и... – не зная, что прибавить еще, он виновато пожал плечами, издав еще один тяжкий вздох.

К счастью, именно в этот миг, наконец-то, закончилась музыка. И, учтиво поклонившись супруге кузена в ответ на ее легкий реверанс, Костя поспешил отвести её обратно к Максу, довольный, что хотя бы таким образом избавился от неловких объяснений.

- Ах, Поля, как же я тебе завидую! Танцуешь весь вечер! – в отличие от юноши, удалившегося восвояси с несколько сконфуженным видом, Санни встретила подругу самой весёлой улыбкой. - Хотя, наверное, теперь я бы отдавила ноги и самому ловкому кавалеру – такой стала неповоротливой. Даже если бы мой тиран, - с этими словами она на миг скорчила недовольную гримаску в адрес стоявшего рядом мужа, - и пустил бы меня нынче на паркет. А тут еще и бабушка Марья Николаевна чуть в обморок не упала, когда узнала, что мы приняли приглашение на этот праздник. По ее представлениям, в моем положении вообще нельзя показываться на люди, будто это какая-то болезнь! Нет-нет, да и вспомнишь после такого графа Толстого с его бедной «маленькой княгиней», которой запрещали выходить из дому во время беременности!

- Не стоит на неё так за это обижаться, любовь моя! Времена меняются, однако люди в возрасте мадам вдовстующей графини уже не всегда поспевают за происходящими переменами, – пожав плечами, примирительно заметил Адальбер. – И, кстати, кое в чем, я считаю, твоя уважаемая бабушка по-прежнему права…

- Вот я и говорю, что ты тиран и деспот! – воскликнула в ответ Саша с таким неподдельным трагизмом, что все четверо тут же дружно рассмеялись.

- Можем ли мы просить позволения у наших прекрасных дам ненадолго отлучиться? – поинтересовался Макс, которому вот уже несколько минут страшно хотелось курить, когда эмоции немного улеглись.

– Опять поведешь Адальбера дымить своими ужасными папиросами?

- Обещаю, что это совсем ненадолго!

- Что ж, ступайте! Мы прекрасно проведем это время без вас.

- Пойдём, вот там присядем? – предложила подруге Полина, указав на свободный диван между окнами бального зала, когда их мужья скрылись в дверях, ведших к курительному салону. Вскоре лакей поднес прохладный лимонад и некоторое время они просто молча наслаждали напитком.

- Вы с Максом долго выбирали имя для ребёнка? – внезапно спросила Саша.

- Нет… Если честно, не помню! Кажется, Макс как-то сразу предложил назвать его Никитой, сказав, что пора нарушить семейную традицию, и я согласилась.

- А вот мы с Адалем уже и не знаем, что делать! Перебрали кучу имен, и ни одно не кажется достаточно хорошим или подходящим. И это при том, что нашему малышу полагается даже не одно, а несколько – наследника или наследницу рода де Колиньи в любом случае ведь придется назвать на европейский манер. Так что вот, еще одна дилемма! – ненадолго умолкнув, Санни затем вновь повернулась к Полине и, хитро прищурившись, поинтересовалась: – Скажи, а втором ребёнке вы пока еще не думали?

Никак не ожидавшая столь интимного для себя вопроса, Поля невольно на миг растерялась:

- Но ведь это зависит не только лишь от нашего желания и... – тут она окончательно запнулась, не зная, как объяснить Александре, что в нынешний момент их с Максом семейной жизни о подобном не хочется даже размышлять.

- Извини! Это совершенно не мое дело! Просто я – как, кстати, и твой Макс, выросла в большой семье. Поэтому кажется таким естественным, когда детей много… Сколько бог даст, но уж точно не один. Это ведь так грустно, когда нет ни сестры, ни брата! Повершишь ли, я уже теперь думаю о том, что нашему будущему малышу надо будет как можно скорее обеспечить компанию! Вот ведь чудная, правда?

- Ничуть! – качнув головой, Полина улыбнулась. И, уловив в ее улыбке некоторую напряженность, Александра немедленно нахмурила брови.


- Поля, скажи откровенно: у тебя все в порядке? Я ведь весь вечер сегодня вижу, что ты сама не своя. И дело ведь совсем не в неловкости – тебя великолепно приняли! Так что происходит? Ты ведь знаешь, что можешь мне полностью довериться!

- Знаю. И, кажется, даже иногда этим злоупотребляю.

- Да глупости!

- Возможно. Причем, не только в том, что я говорю, но и в том, что делаю, - вздохнула Полина, вновь задумчиво осматривая просторный зал, по паркету которого по-прежнему скользили танцующие пары, а вокруг них группировались небольшие компании, где что-то оживленно между собой обсуждали. В центре одной из них была Дарья Львовна, которая вдруг коротко улыбнулась и кивнула, встретившись с нею взглядом. Губы Полины дрогнули в ответной улыбке. – Тебе не показалось, что Макс весь сегодняшний вечер ищет кого-то в этой толпе?

- Признаюсь, я не следила за твоим мужем… А о ком вообще речь? – а совершенно не понимая к чему она клонит, Саша взглянула на подругу, чуть приподняв брови.

- О ней.

- Прости?...

- О его корреспондентке, – то ли с каким-то шипением, то ли со вздохом, выговорила Поля. И от этих слов по лицу Александры поочередно промелькнули еще большее замешательство, затем – понимание, и, наконец, испуг.

- В своём последнем письме «она» написала, что приглашена со своим мужем на этот вечер, и что, если Макс захочет, то может попытаться её здесь отыскать…

- Полина! – Санни понизила голос. – Но ведь это немыслимо! Ты же сама обещала всё прекратить!

- Знаю. Однако это оказалось сильнее меня.

- Безумие… Ты играешь с огнем!

- А он разве нет?! – воскликнула она, кивнув в ту сторону, куда некоторое время назад удалились их мужчины. – Нет, после того, как Макс согласился на эту авантюру, я просто обязана довести всё до конца!

- И что же будет в этом конце?! Одумайся! Остановись, пока не разрушила свою и его жизнь!

– Уже не могу. Поверь, что и он тоже… - с каким-то мрачным отчаяньем прибавила Полина, заметив входящих обратно в зал Макса и Адальбера. Мгновенно переменившись в лице, она широко улыбнулась и помахала им рукой, тихонько проговорив при этом Александре, всё еще пребывающей в ошеломлении от только что услышанного: – Всё, забудь! Забудь и не беспокойся из-за нас. У тебя и своих забот хватает!

 Отправлено: 08.11.22 00:55. Заголовок: Казавшийся бесконечн..

Казавшийся бесконечным, праздник плавно подбирался к своему завершению. С каждым новым объявлением церемониймейстера, в круг выбиралось все меньше пар. А к определенному моменту там по-прежнему оставались лишь самые молодые и беззаботные, коим нипочём танцы до самого рассвета. До которого, к слову, оставалось теперь не так уж и долго – майские ночи в Петрограде весьма мимолётны и коротки. Потому сквозь высокие окна бального зала в помещение уже потихоньку начинал прокрадываться робкий утренний свет: почти незаметный в ярком сиянии электричества, он сделался очевидным лишь в тот момент, когда последнее вдруг неожиданно резко приглушили, вызвав среди гостей ошеломленный ропот и восклицания. Что лишь усилились когда следом за наступившей на минуту темнотой, парадные двери широко распахнулись, и в помещение торжественно вошли две шеренги лакеев, в руках у каждого из которых было по большому бронзовому канделябру с зажженными свечами, вновь наполнившими зал светом. Однако не назойливым, искусственным, а живым и теплым.

Следом за лакеями шествовал сам мажордом, неторопливо толкавший перед собой задрапированную шелком тележку, на которой возвышался трехъярусный «свадебный» торт немыслимой красоты и таких же размеров, декорированный в строгом соответствии с отмечаемой датой, алыми желейными «рубинами», а также композициями из засахаренных фруктов и цветочных лепестков.

Это был главный сюрприз вечера, о котором никого заранее не предупреждали. Потому фурор, который он произвел, можно было сравнить, пожалуй, только с впечатлением от всего этого прекрасного бала в целом.

После того, как торт установили в самом центре танцевальной площадки, счастливые «молодожены», как и сорок лет тому назад, вдвоем сделали на нем свой первый надрез. Ради этого в зале вновь зажгли электрические люстры. Однако свечи в канделябрах, выставленных и оставленных вдоль стен, при этом так и остались гореть. Зачем – стало ясно спустя еще две четверти часа. После того как каждый из гостей получил свой кусочек кулинарного шедевра от лучшего столичного кондитера и сумел им по-настоящему насладиться.

Именно тогда распорядитель бала и объявил последний танец этого вечера – «вальс при свечах». Таким же образом он был обозначен и в программе. Тем не менее, оставляя именно его для обязательного танца с матушкой, Макс, удивленный сюрпризом с тортом не меньше прочих, и вообразить не мог, что вальсировать теперь придется фактически в полумраке. Так что спасибо, что всё это происходило у них дома, где он мог бы свободно перемещаться, наверное, даже и с завязанными глазами.
Впрочем, теперь его мысли были заняты вовсе не подобными мелочами.

Когда электричество опять приглушили, а оркестранты в очередной раз приготовились играть по мановению своего дирижера, он с улыбкой подошел к Дарье Львовне и, поклонившись, протянул ей руку. В ту же самую минуту нечто подобное, наверняка, совершал и отец, ангажировавший на последний танец его Полину. Но в эту минуту Максим смотрел только на мать. В мягком матовом свете её лицо выглядело совсем молодым, таким, каким он помнил его еще в те времена, когда был ребенком. Когда, вальсируя с ним в музыкальной гостиной под непременный аккомпанемент одной из своих старших дочерей, она, лучась улыбкой, учила его делать первые танцевальные па, выходившие чаще всего таким деревянными и неловкими, что грех и вспомнить.

Теперь все было иначе. Почтительно выведя матушку в самый центр зала, Макс сразу же уверенно повел её под чарующий мотив в трехдольном ритме.

Во время танца они не перекинулись, кажется, ни единым словом. Но взгляды – взгляды всё сказали за них! Именно тогда Макс и понял – вернее, почувствовал, что мать его наконец-то простила. А сам он больше нисколько не сердится на неё. И это было, пожалуй, тем основным, ради чего ему непременно следовало сегодня тут оказаться.

Даже если после они никогда в жизни не станут обсуждать этого между собой вслух и продолжат делать вид, что абсолютно ничего между ними не поменялось…

 Отправлено: 09.11.22 01:08. Заголовок: *с моей маленькой де..

*с моей маленькой девочкой*

После вальса, ставшего завершающим аккордом, хозяева дома простились со своими гостями, удалившись в личные покои, после чего те начали постепенно разъезжаться.


Чтобы избежать излишней толкотни в гардеробной, супруги Колиньи задержались в особняке ещё не менее четверти часа. Все это время с ними оставались родители Александры, а также Макс и Полина Черкасовы. Так что ни за общей беседой и обычной суматохой сборов, ни после, когда экипаж уже увозил их домой, никаких перемен в поведении жены Адальбер не заметил. Разве что некоторую задумчивость и непривычную молчаливость. Но это сполна объяснялось физической усталостью


В особняке на Каменном острове их, как обычно, встретила горничная жены, которая сразу принялась хлопотать вокруг Сандрин, помогая снять бальное платье и расправиться с вечерней причёской. Поэтому Адаль, как ни хотел спать, все же покинул на время супружескую спальню, переместившись в гостиную. Где, в ожидании окончания вечернего туалета жены, устроился в кресле, намереваясь немного почитать, а вернее, просто полистать книгу. Так как смысл написанного уловить уже не удавалось.


К счастью, Алиса довольно быстро вернулась с докладом, что мадам графиня ложится. И с облегчением отбросив в сторону том, Адальбер побрёл обратно в спальню.

К его удивлению, Сандрин всё ещё была на ногах, а не в постели. Стояла у окна и, отодвинув портьеру, разглядывала сад, окутанный полупрозрачным утренним туманом, розовеющим от первых утренних лучей.


Лишенная сложного торжественного убора, с длинной белокурой косой, спускавшейся по спине почти до пояса, в нежно-розовом шелковом пеньюаре, совершенно не скрывавшем весьма уже заметного беременного животика, она показалась такой милой и трогательной, что Адальбер ощутил, как на него накатывает немотивированный приступ щемящей нежности.


- А я думал, что ты уже легла, - подойдя ближе и приобняв жену сзади за плечи, он прикоснулся губами к её щеке. В ответ на этот поцелуй Саша почему-то слегка вздрогнула и резко обернулась. В этот же самый момент Адальбер вдруг прочёл на её лице тень какого-то беспокойства.


Вполне естественно, что первой его – мужа и будущего отца – мыслью стало подозрение о том, что Сандрин себя плохо чувствует. Но едва лишь озвучив свой вопрос, он сразу же получил отрицательный ответ.

– Тогда что же тебя тревожит, моя милая девочка? Я ведь вижу, что-то не так…

- Да нет же, все хорошо! Я просто очень устала, но спать при этом не хочу – видимо, нервное перевозбуждение. Не обращай внимания, переодевайся и ложись. Ты же едва на ногах держишься.

- А ты?

- А я уже! – улыбнулась Александра. И, демонстративно скинув пеньюар на пуф у изножья, забралась под одеяло, наблюдая после уже из кровати за тем, как, освободившись от фрака и галстука, Адаль быстро вынимает из петель на манжетах и складывает в специальный ящичек свои запонки. А затем, быстро расправившись с остальной одеждой, переодевается ко сну.

- Что? – заметив её пристальное внимание, он вопросительно приподнял брови.

- Ничего. Просто любуюсь. Имею право?

- Конечно! Было бы, чем… - усмехнувшись, он застегнул пижаму и тоже лёг в постель рядом с Сандрин. А она после этого немедленно пододвинулась ближе и уложила голову ему на плечо, а ладошку просунула между пуговиц под край рубахи, устроив её непосредственно на груди. – Ну и что, все же, случилось?

 Отправлено: 09.11.22 01:12. Заголовок: *с умным-разумным му..

*с умным-разумным мужем*

- Да так, пустяки… - перебирая тихонько пальцами волоски на его теплой коже, откликнулась Саша, в которой в эти минуты боролись два желания. Всё-таки рассказать мужу о том, что, на самом деле, не давало её покоя вот уже несколько часов – с тех пор, как Поля призналась, что всё еще продолжает свою глупую и опасную игру с Максом. Или же, напротив, промолчать, сделав так, как попросила подруга. Вернее, даже приказала – когда Александра сказала, что думает по этому поводу.

Желания эти были, к слову, далеко не равнозначны. Ибо она, конечно же, понимала, что сказав «а» - описав всю эту глупую ситуацию, обязана будет говорить также и «б». А именно – поведать Адалю, что в самом начале это была именно её затея. Хотя предположить, к чему она в итоге приведет, было определенно невозможно…

- Знаешь, весь мой жизненный опыт буквально кричит сейчас о том, что вы, женщины, склонны порой считать всемирной драмой какие-то пустяки и называть пустяками настоящие проблемы. Поэтому, прости, но я не успокоился.

- Ну, тогда, может, поговорим об этом завтра? Когда проснемся? – пролепетала Саша, уже понимая, что избежать объяснений ей не удастся, однако еще, немного по-детски, надеясь, что к утру всё как-нибудь само по себе разрешится. Увы, Адальбер был настроен более решительно.

- Ты издеваешься? – проговорил он, утрачивая – после подобной-то преамбулы, последние остатки сонливости и подтянувшись на подушках повыше, покосился на жену сверху вниз. – Рассказывай!

С глубоким вздохом отстранившись от мужа, Александра тоже подперла подушками поясницу и с поникшим видом села рядом.

- Адаль, мне кажется, я случайно разрушила семейную жизнь Полины и Макса.

- Чего?! – взглянув на неё, как на сумасшедшую, ошарашенно произнес он – почему-то по-русски.

- Да вот, представь себе! Ужасно неловко такое говорить, но это правда, - вновь сокрушенно вздохнув, проговорила в ответ Саша. И далее подробно поведала мужу всю историю появления в жизни их общих друзей «Незнакомки», а также о том, к чему это привело на сегодняшний день. – Я не знаю, что мне делать. Надо бы, наверное, как-то рассказать обо всём бедному Максу, который в этой ситуации выглядит полным дураком… Но я не представляю даже самой возможности для подобной беседы…

- Просто миф о Пандоре, ни дать ни взять! М-да… - запустив пятерню в волосы, Адальбер растерянно взъерошил прядь на лбу и потёр висок. То ли от бесконечной бессонной ночи, то ли после рассказа жены, у него ощутимо заболела голова. – Я был неправ. Нет, это совсем не проблема. Это катастрофа! Скажи мне, Сандрин, как так получается, что умные женщины порой вдруг превращаются… - с губ готов был слететь совершенно недопустимый эпитет «форменных идиоток», но, выдохнув, граф де Колиньи произнёс всего лишь: - в столь легкомысленных особ?!

Выбравшись из-под одеяла, он принялся мерить шагами спальню. Уму непостижимо! Его жена, образец благоразумия и логики – вдруг взяла, да и подвигла подругу к столь дурацкому розыгрышу?! Но ладно, допустим, в случае Александры во всём еще могут быть виноваты некие особые процессы, которые сопровождают её нынешнее положение. Но Полина! Которую он всегда так же искренне полагал одной из редких женщин, равно сочетающих в себе ум и красоту! Она-то каким образом поддалась этому искушению?!

- Возможно, потому что вы, мужчины, однажды просто перестаёте уделять нам достаточно внимания и начинаете воспринимать женщину подле себя всего лишь как некий предмет обстановки?!

- Прости?! – Адаль резко остановился и посмотрел на жену.

- Я не о нас!

- Слава богу, - произнес он чуть иронично, всё ещё ощущая укол обиды от внезапного и незаслуженного упрёка. - А то, прямо боюсь представить, какую проверку ты бы уготовила мне!

- Адаль, прошу! Мне и так плохо из-за всего случившегося.

- Да-да, извини. Просто до сих пор в голове не укладывается. Но почему бы Полине просто не перестать отвечать, и всё образуется само по себе?

- Образуется?! Она знает, что её Макс тайно общается с другой женщиной! Пускай даже той и не существует на самом деле… Но ты только представь, как Поле теперь живется с пониманием, что в любой миг на месте этой, вымышленной, вполне себе может появиться и настоящая?! К тому же, теперь она тоже не хочет прекращать. Я уже не раз просила её это сделать.

В голосе Санни было столько отчаянья, что Адаль даже перестал на неё сердиться. Да и не мог он, в общем, никогда делать этого всерьез, если дело касалось его жены. Вновь взглянув на неё, наблюдавшую за его перемещениями по комнате со смесью надежды и раскаяния, граф вздохнул, подошел к кровати с той стороны, где она находилась, присел рядом на край и взял за руку.

- Наверное, правильнее всего было бы больше в это не вмешиваться и дать Полине с Максом во всём разобраться самим, - в глазах Санни вновь заплескался неподдельный ужас, и, чтобы её успокоить, Колиньи качнул головой и поскорее продолжил, - но мы ведь не можем допустить, чтобы наши друзья страдали, верно? Поэтому, дай мне время всё как следует обдумать и тогда, обещаю, я сам поговорю с Максимом. Разумеется, соблюдая все рамки дипломатии.

- Ты и вправду сделаешь это ради них?

- Правда. Но не ради них, а ради тебя, дурочка ты моя прекрасная! Только за это ты сейчас же пообещаешь мне впредь одну вещь. Если у тебя однажды возникнет хотя бы малейшее подозрение на мой счёт, тот ты сразу же о нём и расскажешь! Поверь мне как дипломату, практически любой конфликт всегда можно решить на словах, не доводя его до… глобальной катастрофы.

 Отправлено: 09.11.22 22:30. Заголовок: Никогда прежде, даже..

Никогда прежде – даже в те времена, когда они еще жили с Нюрой и бегали вдвоем на танцы, Полине не доводилось возвращаться домой так поздно. Или рано? Часы на высокой башне Петропавловского собора показывали половину пятого, а горизонт на востоке уже вовсю переливался утренней зарей, хотя само солнце над горизонтом все еще не взошло.

В квартире стояла полная тишина. Только большие настенные часы гулко тикали в коридоре. Макс помог Полине снять пальто, повесил рядом своё и далее они вдвоём, почти на цыпочках, пробрались к собственной комнате, опасаясь потревожить чуткий сон Никиты, подле кроватки которого спала его нянька. Разделись, стараясь производить как можно меньше шума, наскоро умывшись, забрались под одеяло и почти сразу же уснули, даже не подозревая, какая сцена разыгрывается из-за них на другом конце города.

Остатком этой короткой майской ночи Полине приснился довольно странный сон. Они с Максом будто бы вновь были на балу, однако уже не в доме его родителей, а в каком-то ином месте – необычном, похожем на тот подвальчик в Графском переулке, где прошло их первое свидание. И танцы здесь тоже были совсем другие. Не чинные и официальные, как у Черкасовых, а всё современные. Потому гостям во фраках и вычурных туалетах, приходилось выделывать порой довольно затейливые коленца.

А потом вдруг началось танго. Их с Максом танго – то самое. Полина сразу вспомнила эту мелодию и увидела, как Максим идет к ней через весь зал. Но вот из-за его спины неожиданно выходит какая-то незнакомая дама, протягивает ему свою руку, затянутую в высокую шелковую перчатку. И Макс, тотчас же отвернувшись от опешившей Поли, привлекает её к себе и уводит на паркет. А она так и остается стоять, пытаясь понять, кто же эта соперница. Однако тщетно, ибо та никак не поворачивалась к ней лицом…

Проснулась Полина абсолютно не в духе и с чувством полной телесной разбитости. Часы на прикроватной тумбочке показывали начало первого. Макса рядом не было. Выйдя из спальни, Поля узнала, что он не просто уже давно проснулся, но даже успел позавтракать и отправиться по делам в город, оставив ей короткую записку с напоминанием непременно поблагодарить мать за вчерашний праздник. Будто она и сама не знает, что так положено…

Села за это послание для свекрови Поля далеко не сразу, а только после того, как покончила с обычными утренними делами по дому. И вместо стандартных изъявлений благодарности вдруг неожиданно для себя написала Дарье Львовне целое письмо, где рассказала не только о том, как ей понравился вчерашний вечер, но и про то, насколько он был важен для Макса. Хотя понимала, что если бы тот вдруг как-то об этом узнал, то наверняка бы вновь заявил, что она вмешивается не в свое дело. А еще, совсем расхрабрившись, в самом конце прибавила, что они с мужем были бы бесконечно счастливы, если бы Дарья Львовна и Евгений Максимович нашли возможность принять уже их собственное приглашение и наведаться к ним на семейный обед через две недели, в воскресенье…

Перечитав написанное несколько раз, и решив, что ничего в нем точно свекровь не оскорбит и не заденет, Полина запечатала конверт и решила отнести письмо непосредственно на почту, а заодно еще и с сыном погулять. Погода сегодня была тёплая, почти по-летнему, солнце светило на безоблачном небе, а город становился зеленее день ото дня.

На почтамте, где Полина оказалась спустя час неторопливой прогулки с коляской, она первым делом передала для отправления по городу письмо для свекрови, затем опустила в ящик еще одно – для тетки Алевтины в Опочку. И уже собралась было уходить, когда узнавший её служащий из отдела писем до востребования, сообщил, что нынешним утром на её имя оставлен здесь новый конверт.

«Уже?» - только и могла удивиться Поля, принимая письмо, подписанное рукою супруга. И не испытав ровно никаких эмоций – ни волнения, ни любопытства, сунула его в ридикюль, а затем отправилась гулять с Ники дальше.

Позже, дома она тоже прежде всего уложила сына спать, затем распорядилась насчёт обеда и лишь затем сподобилась всё-таки узнать, о чём сообщает своей эпистолярной собеседнице её нетерпеливый супруг.

Уже первые строки письма заставили её недобро усмехнуться:

«...Могу поклясться, что среди приглашённых дам вас не было. А это означает лишь одно – я был обманут и вы должны мне обещанный рассказ!»

- Ошибаешься, мой прекрасный муж! О, как же ты ошибаешься! – коварным шепотом выговорила Полина, а затем сразу же метнулась к бюро, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать.

«Ваши обвинения весьма для меня обидны! Я не привыкла обманывать. И с вами тоже всегда была честна, а порой даже и чрезмерно откровенна. Я действительно присутствовала на том балу, как и обещала! И вы не просто видели меня там, но даже касались моей руки – правда, всего лишь одно мгновение. Но не узнали! И теперь я не понимаю, должна ли списать это лишь на недостаток вашей наблюдательности, либо дело гораздо хуже. И я настолько непривлекательна для вас, что вы даже не допустили мысли о том, что смотрите в этот миг именно на меня…

Полагаю, по-прежнему сомневаетесь и думаете, что я вас все-таки обманула? Что ж, нет ничего проще, чем доказать обратное. Вот вам пара моих наблюдений со вчерашнего вечера.

Первое – это, конечно, ваша супруга. А разве могло быть иначе? Так вот. На балу она была в дивном темно-синем платье, к которому отлично подходили сапфировые серьги в её ушах. Да, мы, женщины, всегда очень внимательны к туалетам друг друга… Кстати, мне показалось, что она была чем-то взволнована или даже грустна. Надеюсь, у неё все в порядке?

Или еще один момент, который, наверняка, также хорошо запомнился и вам – когда граф Юрьев во время обеда разбил свой бокал «на счастье молодым».

Довольно? Теперь вы точно убедились, что я не лгу. А стало быть – победила и в нашем пари. И оттого желаю незамедлительно получить свою награду. Пускай это будет ваш портсигар. Тот, черепаховый, который был при вас вчера. Я успела заметить его в ваших руках в тот момент, когда вы покидали бальный зал вместе с молодым французским дипломатом…»

Закончив писать ровно в тот момент, когда в прихожей хлопнула дверь, Полина быстро сложила письмо, убрала его в конверт и спрятала в карман домашнего платья. А едва Макс появился на пороге гостиной, поднялась ему навстречу с лукавой улыбкой.

 Отправлено: 10.11.22 02:57. Заголовок: Самое первое, что ег..

Самое первое, что его неприятно задело – неуловимо изменившиеся тон и манера общения. И теперь, вновь и вновь перечитывая одни и те же строки, Макс размышлял о том, в какой именно момент их общения Незнакомка решила, что может позволить себе подобное? Или же, может быть, – в какой его миг он сам ей это позволил?

Сравнить было не с чем. Предыдущие письма, по раз и навсегда заведенному обычаю, Макс сжигал сразу же после прочтения. Не столько из-за опасений, что они однажды случайно попадут на глаза жене, сколько оттого, что не видел в них достаточно очевидной значимости. Так что теперь приходилось полагаться разве что на память. А она упорно подкидывала совсем иной образ, нежели тот, что вдруг весьма отчетливо проглянул сквозь строки того послания, которое он все еще держал у себя перед глазами, так и не решив пока, как же стоит на него отреагировать.

Вариантов было, в сущности, немного. Всего два. И ни один из них не был для Макса хорош.

Первый – сделать вид, что ничего не произошло, проигнорировать и молча прекратить их переписку, означал уронить себя. Ибо отказаться от данного, пусть даже где-то и в шутку, слова было абсолютно невозможно. Пускаться же в объяснения на этот счет, или как-то оправдываться – еще и стыдно. Унизительно даже.

Второй – еще хуже. Ведь вещь, которую Незнакомка потребовала в качестве приза за свою победу в пари, тот самый портсигар, обладал для него особенной ценностью. Это был подарок Полины на их первое совместное Рождество. И теперь Макс, владевший вообще-то, как всякий уважающий себя курильщик, целым набором подобных аксессуаров, готов был изругать себя последними словами за то, что, отправляясь третьего дня в дом к родителям, прихватил с собой именно его. А не какой-нибудь еще. Пускай даже и существенно более дорогой в материальном смысле. Да что там! Он отдал бы без разговоров любой! Но только не этот. И дело даже не в том, что Полина однажды могла бы запросто поинтересоваться, куда именно он его подевал и почему не пользуется – тут Максу вдруг не к месту припомнилась известная каждому коллизия из «Трех мушкетеров», и он невольно усмехнулся, на миг вообразив свою жену в роли разгневанного Людовика XIII, а себя этакой Анной Австрийской. А просто это было неправильно. Нарушало нечто, что нарушать априори нельзя. И заставить себя переступить через эту границу он точно не мог.

Довольно и тех, которые уже успел нарушить. Видимо, слишком заигравшись. И позволив своей незримой собеседнице чрезмерно проникнуть из тех тонких миров, в которых их общение происходило в самом его начале, в настоящую жизнь. Разрешив ей играть в ней слишком заметную роль. Что изначально, помнится, вовсе не входило в его планы. Да, кажется, и в её тоже. О чем она сама неоднократно тогда говорила, убеждая, что ей достаточно лишь писем и содержащихся в них слов. А вот теперь уже, выходит, и нет?! Как нет уже и прежней мягкой и вдумчивой интонации, на место которой нежданно пришли сарказм и ни на чем не основанная требовательность, заметив которую в нынешнем послании, Макс, собственно, и встал на дыбы. Потому как никогда не терпел, если с ним разговаривают в подобном тоне.

Письмо это пришло буквально на следующий день после того, как он отправил свое, в котором упрекнул Незнакомку в обмане. Быть может, тоже чрезмерно открыто, и именно этим ее рассердил? Ну что же, в таком случае, теперь они совершенные квиты. Он тоже на неё зол. И впервые с момента начала их переписки абсолютно не хочет как можно скорее написать ответ. Да и не знает, в общем, что ей ответить…

А отвечать что-то в любом случае было необходимо. И, промучившись, в итоге, еще пару дней, в течение которых постоянно мысленно возвращался к создавшейся ситуации, в очередной раз проклиная себя за то, что вообще однажды в это ввязался, Макс решил, что все же обязан объясниться. Но не в смысле – оправдаться. А просто донести до собеседницы свою точку зрения и свое решение. Которое состоит в том, что их переписку пора прекратить.

Для того чтобы облечь свои мысли в слова, на этот раз ему потребовалось, кажется, все имеющееся в запасе красноречие. Ведь обижать эту женщину совершенно не хотелось. Тем более не хотелось быть с нею грубым. Но также не хотелось и лгать. Поэтому в первых же строках нового письма, Макс честно написал, почему не сможет исполнить её желания.

«В последние дни я много думал над тем, что же именно меня удерживает? Страх разоблачения? Или хуже того – опасение дать повод для шантажа… Прошу, не удивляйтесь и не обижайтесь за это. Моя профессия, как и любая другая, неизбежно накладывает отпечаток на сознание в целом, поэтому в голову приходили и подобные мысли. Я не скрываю их от вас, в том числе, и ради того, чтобы окончательно убедить в своей искренности. Однако правда состоит в том, что я, видимо, просто не способен вести двойную жизнь. И если приходится выбирать, то я выбираю настоящую, а не иллюзорную, в том мире, который мы с вами успели создать. Возможно, даже сами того и не желая. Простите меня за это. Или хотя бы попробуйте понять…»

- Максим Евгеньевич! К вам посетитель!

Голос Рябинкина, явившегося в кабинет, где, сидя за рабочим столом, Макс, собственно, и сочинял уже, наверное, более часа свое последнее письмо к Незнакомке, полностью освободив для этого важного дела вторую половину текущего рабочего дня, заставил его отложить перо и удивленно уставиться на своего помощника поверх очечных стекол.

- Какой еще посетитель? Я никого не жду.

- Граф де Колиньи. Из французского посольства. Очень просил его принять.

- Колиньи?! – вскакивая на ноги, воскликнул Макс, закинул в стол недописанное послание и тотчас же сам, лично, направился в «предбанник», не понимая, что происходит. Прежде Адальбер еще ни разу не приходил к нему сюда, в контору. – Добрый день, Адаль! Не ожидал! Что ж ты даже не позвонил, не предупредил, что приедешь? Еще бы немного и разминулись!

 Отправлено: 12.11.22 02:57. Заголовок: Первым, кто встретил..

Первым, кто встретил де Колиньи в адвокатской конторе, оказался не сам Черкасов, а его помощник. Когда Адальбер вошел, тот бойко отбивал на печатной машинке какой-то текст, то и дело сверяясь с записями в расположенном перед глазами блокноте, далеко не сразу отвлекшись от своей работы из-за появления посетителя.

То ли оттого, что почувствовал себя несколько задетым подобным небрежением, то ли просто из некого озорства, Адаль – когда на него все-таки соизволили обратить внимание, решил представиться этому молодому человеку по всей форме, перечислив все свои чины и регалии, включая титул и место службы. Что вполне ожидаемо возымело должный эффект. Подскочив из-за стола, будто чертик из табакерки, секретарь Черкасова вытянулся во фрунт, а Адальберу, именуя при этом «вашим сиятельством», напротив, предложил поскорее присесть.

- Спасибо, постою! – качнув головой, не без иронии откликнулся граф, чем, кажется, еще больше его смутил. – Прошу вас, доложите поскорее о моем визите господину присяжному поверенному!

- Да, разумеется! – воскликнул помощник и чуть не бегом бросился в кабинет своего патрона, предприняв прежде, наверное, две или три неудачных попытки открыть тяжелую дверь, которая никак не хотела поддаваться, пока он не вспомнил, что надо прежде повернуть ручку.

А Адаль, вновь коротко усмехнувшись при виде этого зрелища, остался ждать, поигрывая перчатками и разглядывая от нечего делать окружавшую его обстановку. Интерес этот был совершенно искренним, так как граф действительно впервые гостил у своего приятеля не дома, а там, где тот проводит другую важную часть своей жизни, которая полностью посвящена работе.

Тем временем, из кабинета, приглушенное дверью, но все равно довольно отчетливое, послышалось торжественное и официальное объявление о его визите. А еще через минуту в приемную вышел Макс.


- Очень хорошо, что не разминулись, - пожимая протянутую приятелем руку, произнёс Адаль. - Ехал наудачу, ты прав. Но меня оправдывает срочность дела и спонтанность принятого решения.


Он лукавил. Выбор места, где должна будет состояться их встреча, был очевиден с самого начала. И дома у Черкасовых она был априори невозможна – еще и потому, что Колиньи не хотел, чтобы Полина узнала, что Санни не сдержала данного ей обещания. Срочность визита тоже была некоторым преувеличением. После того ночного разговора с женой, Адальбер еще несколько дней носил это в себе, обдумывая, как лучше преподнести Максу ставшие известными ему факты, чтобы соблюсти все приличия, не показаться бестактным, да, к тому же, еще и разрешить, наконец, всю эту нелепую ситуацию наиболее успешным образом.

И если еще по дороге сюда думалось, что нужные слова и доводы у него есть, то теперь, глядя в лицо Максу, вместе с которым они через пару минут вновь вернулись в кабинет, Адаль уже не был уверен в этом на сто процентов.

 Отправлено: 12.11.22 03:00. Заголовок: * с дорогим гостем* ..

* с дорогим гостем*

- Так что за дело тебя ко мне привело? – подавшись вперед, Черкасов облокотился на стол, сцепив руки в замок, улыбнулся и вопросительно приподнял брови.

Едва открыв рот, чтобы заговорить, Адальбер вынужден был умолкнуть, так как именно в эту минуту дверь за его спиной вновь скрипнула, и на пороге комнаты показался секретарь с подносом, на котором красовались кофейные принадлежности.

- Исчезни! – заметив замешательство собеседника, тут же тихонько бросил Макс, даже не глянув в ту сторону. Через мгновение они уже вновь были наедине. – Итак?

- Да вот… - произнёс де Колиньи, извлекая из-за пазухи припасённый презент - бутылку отменного коньяка и выставляя её прямо между ними.

- М-мм… - понимающе кивнув, Макс, тут же поднимаясь, и доставая с серебряного подноса на подоконнике два коньячных бокала.

- Отличный у тебя кабинет! – выговорил Адаль, оглядевшись по сторонам после того, как оба они сделали по первому глотку. - Всегда хотелось увидеть, как ты работаешь. Столько раз читал сравнения твоих выступлений в суде со спектаклями знаменитых драматических артистов. Однако закулисье производит не меньшее впечатление, - усмехнулся он, кивая на громоздящиеся поверх стола папки, бумаги и раскрытые справочники. Как непохоже это было на его собственное рабочее место, где всегда царил идеальный порядок! – Творческий хаос?

- Вроде того. Но – четко выверенный!

- Сложно, наверное, без хорошего секретаря? - он кивнул в сторону закрытой двери.

- Да нет, на самом деле, мой Рябинкин неплохо справляется! Возможно, однажды из него даже выйдет толк. Но он, конечно, не Полина! Вот она была действительно идеальной!.. Но я что-то так пока и не понял. Ты ведь приехал сюда не только ради того, чтобы узнать, как мне тут работается, верно?

- Верно.

Адаль залпом допил коньяк и отставил бокал. Ему понравилось, с каким восхищением и любовью мгновением раньше приятель произнёс вслух имя своей жены. Значит, в главном своём наблюдении он не ошибся, и нежные чувства Макса по отношению к Полине никуда не делись и не ушли…

- Помимо этого, я хотел рассказать тебе занятную историю, что случилась в семье одного моего знакомого. Некоторое время назад он женился, причем, определенно по любви. А несколько месяцев назад стал отцом замечательного ребенка, мальчика. И всё у них в доме, вроде бы, хорошо, ладно. Да вот только, как оказалось, лишь внешне. Ибо недавно жена этого господина в разговоре с подругой вдруг посетовала, что страдает. Потому как супруг почти перестал уделять ей внимание. Большую часть времени торчит на службе, а когда приходит домой – почти не разговаривает. Дошло до того, что несчастная начала думать, будто он и вовсе к ней охладел! В результате, выслушав ее рассказ, подруга – надо сказать, далеко неглупая дама, как, впрочем, и сама героиня этой истории, предложила устроить мужу последней маленькое испытание. А именно – написать ему письмо от имени некой тайной поклонницы. И посмотреть, как он поведет себя дальше. Ответит или просто отправит его в мусорную корзину – что, собственно, обеими и ожидалось. Ибо никаких действительных причин подозревать его в неверности не было. Просто такая игра, шутка! Да, глупая! Но ты же знаешь, что даже на самых умных женщин иногда порой находит какое-то затмение… - умолкнув, чтобы передохнуть, Адальбер взглянул на Черкасова, слушавшего его рассказ молча, с каменным выражением лица.

- Несомненно, - глуховато откликнулся Макс, спустя еще, наверное, пару минут, в течение которых продолжал бороться с захлестнувшей его по самую макушку волной негодования и досады. Ибо, разумеется, практически с первых же слов понял, о ком идет речь. И дальше, по мере продолжения повествования, шел в своем гневе лишь по нарастающей. Достигнув самого его пика, верно, в тот момент, когда Адалю вздумалось назвать всё произошедшее шуткой и игрой. – Да! – прибавил он, устремляя свой взор прямо ему в глаза. – Однако, в связи с этим, искренне надеюсь, ты уже успел объяснить первой из «умных дам» – ну, той, которая здесь главная фантазёрка и выдумщица, к каким последствиям могут приводить подобные шалости за пределами детской? Той, из которой она, похоже, еще умом не вышла, коль не видит различий между куклами и живыми людьми, судьбами коих пытается играть?!

- Ну, безусловно! Я поговорил! Поверь, она искренне раскаивается! Именно поэтому, поняв, что это заходит слишком далеко, и рассказала мне в надежде, что я помогу все исправить!.. Но, если уж на то пошло, то Макс, умоляю, не забывай, что она действительно еще слишком юна, да к тому же в положении… В конце концов, твоя Полина старше, умнее, опытнее, а и то ведь повелась, вместо того, чтобы просто, не знаю, посмеяться!…

- Посмеяться, Адаль? Ты по-прежнему полагаешь, что это смешно?!

Поднявшись на ноги, Максим подошел к окну и, опершись ладонями на подоконник, помотал головой из стороны в сторону и шумно выдохнул.

- Идиотки. Обе! Две! Абсолютные! И Санька… знаю её с детства, и всегда считал едва ли ни самой разумной во всей их семье! Надо же было такое выдумать! Я ведь действительно… Черт! А впрочем, неважно. В любом случае, спасибо, что рассказал, Адаль! Сегодня же поговорю с Полиной и…

 Отправлено: 12.11.22 03:03. Заголовок: - Погоди, Юпитер, не..

*с разгневанным Юпитером*

- Погоди, Юпитер, не торопись! Ты сердишься, — остановил его де Колиньи, постаравшись придать в этот момент собственному голосу как можно более миролюбивую и дружескую интонацию.

Никогда прежде не видал ещё он Макса в состоянии столь сильного возмущения. И даже, честно сказать, не ожидал, что тот на подобное способен. Потому в какой-то момент поймал себя на малодушном желании немедленно прекратить этот разговор, встать и уйти. Тем более что и цель, которой он желал добиться с его помощью, в итоге, не просто не была достигнута, а наоборот, отодвинулась ещё дальше. Если не сказать хуже. Однако поступить подобным образом было бы, во-первых, не по-мужски. А во-вторых, означало бы заодно ещё и признание своего абсолютного непрофессионализма в качестве переговорщика. Поэтому, решительно подавив нечестивый порыв, Адальбер остался там, где он был. И решил дождаться подходящего момента, чтобы вновь попытаться перевести диалог в конструктивное русло. Но прежде, по закону ведения любых сложных дискуссий, оппонента следовало убедить, что ты хорошо понимаешь его эмоции. И это было для Адальбера, в общем, совсем не трудно. Ибо как мужчина и муж, он, и в самом деле, неплохо представлял, какие чувства сейчас владеют Черкасовым. И даже в какой-то мере их разделял.

- Конечно, они идиотки! Не поверишь, но ровно то же самое я едва не ляпнул вслух, когда Санни мне во всем созналась. Еле сдержался!

Чуть усмехнувшись, он вновь потянулся к бутылке с коньяком и, плеснув им ещё по порции, тихонько звякнул краем своего бокала по тому, который был предназначен для Макса, как бы приглашая разделить тост. Обернувшись на этот звук, Черкасов молча подошёл к столу и выпил свою порцию одним глотком, словно водку. Тут же поставив обратно и кивнув, чтоб Адаль налил ему ещё.

Наградив товарища понимающим, с некоторой долей иронии, взглядом, де Колиньи без промедления исполнил его немой приказ. И уважительно кивнул, когда Максим и эту порцию коньяку отправил следом за предыдущей единым махом:

- О, браво, месье!

- Ты еще в ладоши мне, давай, похлопай, подхалим французский! – откликнулся Макс, усаживаясь затем обратно в свое кресло, откидываясь на его широкую спинку и прикрывая глаза. Словно бы для того, чтобы прислушаться к внутренним ощущениям. – Ну и в чем же, по-твоему, моя неправота? – выговорил он, наконец, спустя минуту, отвечая на сорвавшееся недавно с уст приятеля обвинение в виде всем известной греческой цитаты.

- Да вот именно в этом! В излишней подверженности эмоциям! Что чаще всего и приводят к глупым, необдуманным поступкам. Причем, не только женщин, – которых в этом извиняет хотя бы их природа, но и нас, мужчин! Что совсем уж никуда не годится.

- Но и мужчины ведь тоже люди, а не просто бездушные автоматы! – возразил ему Черкасов, вновь открывая глаза.

- Несомненно. Просто, давая себе право на ошибки, в таком случае, не стоит безапелляционно судить и остальных, - пожал плечами Адальбер, спокойно встречая его взгляд. – Если по-прежнему не понимаешь, о чем я, то могу, если хочешь, объяснить.

- Изволь! Именно этого я ведь и добиваюсь!

- Ну, вот, смотри, как эту историю вижу я, человек со стороны, которому известны лишь факты. Твоя жена – отбросим здесь сейчас эмоциональную составляющую и все, что привело её к этому замыслу – решила тебя испытать. И ты это испытание провалил.

- То есть как?! – вновь было вспылил Черкасов, но был остановлен коротким и решительным жестом.

- Ты ведь ответил той женщине, от которой получил письмо!

- Возражение, ваша честь: несуществующей женщине! Да, ответил. Не отрицаю. Но не забывай еще, что это была чистой воды провокация.

- И тем не менее. Ответил. И даже не раз, а продолжаешь общаться. Так имеешь ли ты право на неё злиться? Еще раз: не знаю и не хочу знать, что побудило Полину к её странному поступку, это сугубо ваше семейное дело. Но есть ли смысл продолжать и усугублять эту историю, устраивая в дальнейшем личные разбирательства? Просто прекрати эту переписку. И вскоре всё сгладится, а со временем и вовсе забудется само по себе. Но главное, - Адальбер на мгновение умолк и пожал плечами, признавая фатальность собственного предложения, - попробуй как-нибудь сам, наедине с собой, все же разобраться и понять свою жену. Ведь не бывает же... Как это будет по-русски? Не бывает дыма без огня?

- Может быть, ты и прав, - проговорил Макс. Рассуждавший заметно спокойнее, чем некоторое время назад, он и внешне выглядел уже вполне обычно. Хотя душевный шторм всё еще был далек от своего завершения, пусть и потерял прежнюю силу. – Но, веришь ли, никогда еще я не ощущал себя в столь глупом и двусмысленном положении. Ни разу… Просто эта женщина, ну, которую Полина придумала, - здесь он кривовато усмехнулся, - она… меня поразила вначале! Ни с кем из них я не совпадал еще настолько… душой. Как бы глупо и патетически не прозвучало для тебя подобное.

- Но ведь она – и есть Полина, Макс! – внезапно, не сдержавшись, улыбнулся де Колиньи. – Почему ты вдруг удивляешься, что обнаружил родство душ с той, кого однажды настолько полюбил, чтобы назвать своей единственной, это ведь естественно и нормально!

- Но разве естественно и нормально, когда это выясняется вот таким вот образом?!

- Господь – или Провидение – использует разные методы, чтобы привести нас друг к другу… Порой, довольно странные, - прибавил он, подумав вдруг о том, что сопровождало их собственную с Сандрин историю. Жаль, что это не его тайна, и нельзя рассказать её Максу как пример. – В любом случае, главное – что не случилось самого плохого. А значит, можно все исправить.

 Отправлено: 13.11.22 00:14. Заголовок: После того, как Адал..

После того, как Адальбер ушёл, Макс вновь задумался над тем, о чем они только что говорили. Вернее, о том, что пытался донести до него Адаль, убеждая не устраивать никаких личных объяснений с Полиной и ограничиться лишь тем, чтобы просто оборвать переписку с Незнакомкой (имя которой теперь, похоже, следовало бы взять в кавычки). Собственно, Макс и сам уже не раз думал о том же. Особенно с тех пор, как получил её последнее послание. Останавливало лишь нежелание нарушить данное ранее слово. Однако теперь, когда стало ясно, что этой женщины не существует на самом деле, и все произошедшее – только дурацкий розыгрыш, выходит, также нет и никаких обязательств?

С другой стороны, есть Полина. И Макс пока еще так и не придумал, как ему быть с тем фактом, что она в принципе могла затеять у него за спиной подобную игру? Да не просто затеять, а еще и постоянно намеренно повышать в ней ставки. Иначе с чего бы переводить невинное, в общем, эпистолярное общение, каким оно было в самом своем начале, сперва на уровень глубоко личной, доверительной беседы, а после и вовсе — в разряд почти откровенного флирта и вмешательства в его реальную жизнь? И все это на фоне того, что сама партия заведомо нечестна, ибо все козыри априори оставались лишь у неё на руках. А сам он довольствовался только теми картами, что перепадали ему на долю по её шулерской милости?...

Чувствуя, что вновь начинает внутренне накаляться, Макс усилием воли заставил себя успокоиться. Избыток эмоций в любом серьезном деле есть абсолютное зло, здесь Адальбер уж точно прав! Потому следует держать себя в руках.

- Максим Евгеньевич, а можно я домой пойду? — это Рябинкин с жалобным видом просунул в приоткрытую дверь свою физиономию. — Не то уж шестой пополудни! А я ещё вчера маменьке клятвенно обещался с нею нынче отужинать! Обидится!

- Да что ты говоришь? — удивился Макс, бросив быстрый взгляд на циферблат часов. — Надо же, и правда! И что ж ты сидишь, давно бы ушёл!

- Как я без вашего разрешения?! И вдруг понадоблюсь ещё?

- Да нет, ступай себе! И маменьке там своей от меня кланяйся.

- Уж непременно!

С этими словами Сергей снова исчез в «предбаннике», из которого после ещё пару минут доносились шорохи и звуки передвижения, а затем тихо стукнула дверь и все окончательно стихло.

Оставшись в конторе в полном одиночестве, Макс поднялся из-за стола и тоже несколько раз прошёлся туда-сюда по кабинету. Прежде это нередко помогало ему найти нужный довод или удачную реплику при написании очередной защитительной речи. Или же просто, когда было необходимо сосредоточиться на главном. А в нынешней ситуации главное состояло в том, что у них с Полей, оказывается, есть проблемы, о которых он прежде как-то даже и не задумывался, списывая все трения и ссоры то на её усталость, то на собственную служебную загруженность. Или же просто на дурное настроение, которое неизбежно накатывает на всякого, если тот не обладает ангельскими крыльями и ярко сияющим над головой золотым нимбом.

Пытаясь, по совету Адаля, осознать, где именно его собственная мера вины, Макс теперь чуть ли не по неделям перебирал всю свою совместную жизнь с Полиной, искренне желая понять, когда же они действительно начали отдаляться друг от друга, и что послужило этому причиной. По всему выходило, что как раз где-то после рождения Никиты. Когда Поля, упорствуя в нежелании нанять себе помощницу, ушла с головой в материнство, а сам он… по существу оказался где-то на периферии её жизни. Где, со временем, начал привыкать и даже как-то обустраиваться. Поэтому, не отрицая своей доли ответственности, наверное, мог бы точно так же в этом смысле предъявить определенные претензии и ей… Если бы не был воспитан в твердом понимании, что все свои проблемы мужчина обязан решать сам. Не жалуясь и ни с кем их не обсуждая.

Но только Полине-то что помешало поступить подобным вот образом?! Женской слабости ведь никто и никогда не возбраняет! Потому она вполне могла, наверное, и спросить, в чем причина его отстраненности, рассказать, наконец, что устала. И тогда бы они уже давным-давно решили эту проблему. Но нет же, зачем?! Когда, вместо этого гораздо интереснее придумать и устроить ему вот этакое нелепое испытание!

Вернувшись в кресло, Макс вытащил из ящика стола черновик своего письма, а следом то, которому оно должно было послужить последним ответом. Перечитав вновь написанные ранее строки, он в раздражении поморщился: после всего открывшегося, эти попытки что-то объяснить, не задев и не оскорбив чувств собеседницы, осторожные формулировки, правильные слова, выглядели еще более глупо…

Как, должно быть, веселилась Полина, читая те предыдущие послания, где он столь же витиевато пытался иносказать об их отношениях, поверяя «Незнакомке» то, чем никогда не делился с нею, женой. Как раз потому, что точно знал, что не имеет права тревожить её подобной чепухой. Вот и зачем же ей тогда непременно надо было залезть прямо к нему в душу – да еще и таким, нечестным, образом?! Что за странное, необъяснимое любопытство?

Нервно скомкав исписанный наполовину лист, Макс положил его в хрустальную пепельницу и поджег, наблюдая, как тот коричневеет и корчится в пламени, а потом окончательно рассыпается в труху. Отгоняя прочь банальную мысль о том, что это выглядит как метафора полного краха их с Полиной взаимного доверия, он потянулся к письму «Незнакомки», намереваясь подвергнуть его той же казни. Но внезапно убрал руку, в задумчивости прижимая её к подбородку, а после снова откинулся на спинку кресла.

Идея, зародившаяся в тот миг в его голове, поначалу показалась странной. Однако чем дальше, тем больше виделось поводов для того, чтобы воплотить её в жизнь.

Итак, Адаль предложил ему перестать писать «Незнакомке» и ждать, пока после все как-то само по себе наладится. Однако не тем же ли самым он по сути и занимался всё время с того момента, когда отношения с Полиной стали ухудшаться? Разве не ждал, не терпел, не надеялся? И вот к чему они в итоге пришли! Так не лучше ли вскрыть, наконец, этот нарыв? «Ubi pus, ibi incisio», как наверняка сказал бы Стёпка Веригин… Хотя, по правде, узнав об этой истории, он, скорее всего, просто покрутил бы пальцем у виска и заявил, что они двое окончательно тронулись рассудками…

Отчетливо вообразив себе физиономию закадычного друга и его взгляд в момент произнесения подобных слов, Максим невольно улыбнулся.

Что ж, сказал бы такое – и, вероятно, был бы прав. Были бы они с Полей умны, вряд ли допустили нечто подобное. Однако теперь-то что изменишь? Но, может, это даже и к лучшему, потому что и менять не надо? А вместо этого просто позволить ситуации развиваться своим ходом – только теперь уже играя с Полиной не вслепую, а на равных? Пусть даже она об этом и не подозревает?

А вот когда все дойдет до естественного завершения, – каким бы оно ни было, тогда и поглядеть, что делать дальше!

Рискованный план. Но какой же, черт возьми, заманчивый!

Сам не заметив, как из состояния подавленности и злости перескочил в тот веселый азарт, какой порой охватывал его при ведении очередного сложного дела, когда в кажущейся безнадёге вдруг как-то удается нащупать ту самую, нужную, ниточку, Макс вновь схватил в руки послание «Незнакомки» и бросился перечитывать. Хотя, вроде бы, и без этого помнил уже почти наизусть. Но теперь важно было каждое слово, вглядываясь в которое, он старался вообразить себе то настроение, с которым оно могло быть написано.

И вот в какой-то миг его будто бы внезапно озарило: да она же просто бесится от ревности! Пусть и ревнуя при этом… к самой же себе. Выдуманной. Которую он, Макс, по её мнению, должен был выискивать в течение всего бала, чтобы выиграть заключенное раньше пари. И, да, он, правда, пытался. Но, быстро уверившись, что «Незнакомки» среди гостей нет, напрочь от этой мысли отключился. Да только сама-то Полина об этом не ведала! И потому продолжала весь бал искать в его поведении признаки тайной измены, превратив, вероятно, праздник родителей Макса в многочасовой персональный ад. Ну и как же после подобного не отомстить, не помучить его в ответ?! Например, тем, чтобы дать задание, которое поставит в фактически безвыходное, со всех сторон, положение?!

- Хитра, душа моя! – шепотом ухмыльнулся Макс, обращаясь уже не к «Незнакомке», а к той, которая так долго и надежно пряталась под её маской, что, кажется, окончательно поверила в свою неуязвимость. – Только я-то все равно похитрее буду!

И, вытянув из-под пресс-папье новый чистый лист, взяв перо в руки, принялся быстро записывать новый вариант ответного послания.

Все было готово едва ли позже, чем через четверть часа. Продолжая ехидно улыбаться, Макс аккуратно сложил втрое исписанный лист, затем засунул его в конверт. Потом извлек из-за пазухи портсигар – тот самый, который носил с собой и на балу, и прошедшие после него дни, то ленясь, то забывая прихватить другой. И, вытряхнув наружу все оставшиеся сигареты, а после еще аккуратно протерев носовым платком – негоже ведь преподносить даме подарок сплошь в табачной пыли – отправил за письмом следом. Тщательно запечатал конверт – с вложением он получился весьма увесистым. И, сунув снова за пазуху, весело насвистывая себе под нос «La donna è mobile», принялся собираться. Разумеется, домой. А куда же еще?

Впрочем, поехал туда не сразу. Прежде еще зашел на почтамт, где оставил в отделе до востребования свое письмо. А после заглянул в кондитерскую, купив там целую коробку любимых Полиных пирожных, и к цветочнице, у которой приобрел прекрасный букет пышных и пахучих майских тюльпанов. И вот уже тогда, «во всеоружии» и со спокойной душой, поймал такси и отправился, наконец, восвояси.

 Отправлено: 14.11.22 23:55. Заголовок: Привыкнув к тому, чт..

Привыкнув к тому, что Максим теперь почти всегда возвращается домой с опозданием, Полина уже не дожидалась его к обеду и садилась за стол одна. Но одно дело — привыкнуть, а совсем другое — принять. Потому она по-прежнему злилась и обижалась на мужа за эти опоздания, так как очевидной причины они не имели. Не было ни громких процессов, ни сложных в ведении юридических случаев, которые часто поглощали Макса с головой, заставляя забывать обо всем, что происходит вокруг, помимо работы, — одна лишь обычная судебная рутина. Не было и иных дел, на которые можно было бы еще сослаться. Макс просто больше не спешил домой.

Вот и сегодня, повременив для приличия четверть часа, Поля пообедала в одиночестве, а затем перебралась в гостиную, где уютно устроилась на диване с книгой в руках и Цицероном на коленях. Кот, правда, считал иначе и вполне законно мог бы заметить, что это как раз он уютно устроился на коленях у Полины, которая сидела на диване с книгой в руках. Но как бы там ни было, а именно в таком составе их и застал Максим, наконец-то вернувшийся домой.

Он вошёл в комнату, напевая какую-то мелодию, держа в каждой руке по подарку — тюльпаны и коробку пирожных. И при виде подобного эффектного появления, Полина даже слегка растерялась. Отложив книгу и пересадив недовольного кота на диванную подушку — возмущенный подобным вероломством, тот немедленно же спрыгнул на пол и демонстративно направился к креслу, Полина встала и сделала пару шагов навстречу мужу, одарившему её лукавой улыбкой, поцелуем и, собственно, всем тем, что принёс с собой.

- Разве у нас какой-то праздник?

- А разве мужчине обязательно нужен торжественный повод, чтобы просто порадовать любимую жену? — искренне удивился Макс. На что Полина, которая тут же решила, что, и вправду, сморозила чепуху — видно, от удивления, лишь покачала головой и рассмеялась, ощущая, как в душе тёплой волной разливается ощущение беззаботности и счастья.

Этот был замечательный вечер! Один из тех, которых ей так не хватало всё последнее время. Они много шутили, смеялись, и, кажется, абсолютно не могли друг с другом наговориться. И какой-то момент Полина даже с надеждой подумала о том, что все их неурядицы, наконец, разрешились. Сами по себе, как и мечталось. Ну, или же, получив её последнее письмо, Макс просто осознал, какую совершил ошибку и теперь всячески хочет её загладить. Что тоже, в общем, неплохо и потому можно с облегчением вздохнуть и спокойно жить дальше, оставив позади эту глупую историю.

Однако на следующий день всё вернулось на круги своя. Вернее, сделалось даже хуже. Известно, что любопытство не доводит до добра. Тем не менее, пренебрегши этой народной мудростью, Полина всё же решила-таки узнать, что именно её муж написал своей незримой собеседнице и какими словами объяснил невозможность их дальнейшего общения. Увы, лишь только приняв от почтового служащего оставленное для неё письмо, она уже лишь по его весу поняла, что ни о чём подобном, на самом деле, Макс Незнакомку попросить и не подумал…

Дома, закрыв на ключ комнату спальни и всё еще сохраняя остатки какой-то безумной надежды на чудо, Полина дрожащими руками разорвала конверт. На покрывало кровати при этом тихо выскользнул портсигар. Тот самый.

Едва сдерживая рвущиеся из груди рыдания, она вновь взяла его в руки и примерно с полминуты тупо рассматривала, а затем от всей души швырнула куда-то, представляя, что делает это прямо Максу в лицо. Вместе с его письмом. Читать которое тоже теперь уже не имело смысла. Но, силясь рассмотреть сквозь застилающие взор слёзы скачущие перед глазами буквы, она всё же разобрала, что он-де, «крайне смущён», что это решение далось ему «весьма нелегко и тем не менее…»

Чувствуя, что больше этого не вынесет, Полина отложила проклятую бумажку, навзничь повалилась на постель и, уставившись в потолок, до крови закусила губу, чтобы не разреветься в голос. Зачем, ну зачем она не послушалась доброго совета подруги и не прекратила всего этого хотя бы после бала?! А что делать теперь, когда есть, по существу, только один выход: личное выяснение отношений с Максимом и затем – полный их разрыв.

Впрочем, был, пожалуй, и еще один путь. Он вел в тупик, к полному саморазрушению. Но одновременно обещал еще немного счастья. Продолжать общение с Максом от имени Незнакомки до тех пор, пока это будет возможно. Пускай даже и в забытьи ядовитого самообмана, максимально отсрочить неизбежный конец. Однажды она уже бывала в подобной ситуации. И тогда Макс проявил настоящее великодушие. Но теперь всё иначе. Нового обмана он ей, конечно же, не простит. А она не сможет забыть своего нынешнего унижения.

Взяв в руки письмо, Поля горько вздохнула и пробежалась взглядом по еще не прочитанным строкам. Поведав, как трудно было сдержать данное ей слово, Макс выражал осторожную надежду, что его визави уже достаточно убедилась в том, насколько для него важна. А стало быть, вполне вероятно, нынче и сам он имеет некоторое право попросить у неё что-нибудь в залог доказательства уже её собственной заинтересованности в его скромной персоне.

«… Всего лишь какую-нибудь памятную мелочь, нечто, что я мог бы отождествлять непосредственно с Вами лично, когда о Вас думаю, или вспоминаю наши задушевные беседы.
Если все же осмелитесь, то решите сами, что это может быть. И, конечно, я не требую ничего особенного, ибо ни в коем случае не осмелюсь поставить Вас хотя бы в сколько-нибудь затруднительное положение…»

Вновь ненадолго задумавшись, Полина медленно встала с кровати, затем, как сомнамбула, подошла к комоду, выдвинула верхний ящик, и извлекла шкатулку, в которой держала все свои шпильки, гребешки и заколки, коих всегда в избытке у каждой женщины. Те самые, которые ни один муж на свете никогда в жизни не сможет отличить друг от друга…

 Отправлено: 16.11.22 01:28. Заголовок: * с обманщицей ковар..

* с обманщицей коварной*

Наблюдая, как искренне, почти по-детски, радуется его скромным подаркам и вниманию Полина, еще не подозревавшая о том главном «сюрпризе», который он приготовил для неё на завтра, Максим не раз и не два за прошедший вечер ловил себя на мысли, что уже сожалеет о том, что не сдержался, и всё-таки пошел на поводу у собственного уязвленного самолюбия. И что, возможно, не стоило делать того, что он в итоге сделал, оставив эту ситуацию без окончательных разъяснений. Как для себя, так и для Поли. С тем, чтобы после, со временем, как предлагал Адальбер, попросту обо всём забыть и жить дальше, будто бы ничего не происходило. Всего несколько часов назад, сидя в собственном кабинете и размышляя, как быть, он думал, что подобное невозможно. Что, не будучи разрешенным, этот конфликт затем будет всегда стоять между ними. Станет причиной дальнейшего роста взаимного недоверия и в итоге приведет к еще большим бедам. Но сейчас, глядя, как сияют Полины глаза, чувствуя, как каждая её улыбка, каждый ласковый взгляд, каждое невольное прикосновение, всё больше плавят лёд затаенной в сердце обиды, уже не был уверен в этом даже и наполовину.

Тем не менее, прежде чем произошла окончательная перемена в сознании, прошло еще около суток. А до того, они с Полиной успели поутру столь же душевно позавтракать, после чего Макс, как обычно уехал на службу. Где, в течение дня, все так же отвлекаясь от дел и в перерывах между ними, постоянно уносился мыслями в минувший накануне вечер, испытывая вчерашнее же щемящее чувство сделанной сгоряча ошибки, которую вполне можно было бы и не совершать. Однако теперь уже ничего не попишешь.

Вновь вспомнив об этом, Макс отвлекся от материалов изучаемого дела, снял очки, покрутил головой и помассировал немного затекшую шею, попутно взглянув на часы, стрелки которых указывали на двадцать минут первого, и затем глубоко вздохнул, пытаясь представить, чем сейчас может заниматься Полина?

Наверняка, покормила Никиту, а потом отправилась с ним на прогулку… Интересно, а до почтамта уже добралась? Прочла ли его последнее письмо?

Скорее всего. Однако быть может, вдруг…

- Максим Евгеньевич, а что стряслось-то?! Вы, собственно… куда? – последнее Рябинкин, удивленно привставший из-за стола в момент, когда его шеф вдруг выскочил из кабинета и, схватив на ходу с вешалки шляпу с плащом, ничего не объясняя, ринулся вон из конторы, только и хлопнув на прощание дверью. – Ну, дела! – проговорил он, качая головой, опускаясь на своё место и вновь старательно сгребая в одну стопку слегка разлетевшиеся от сквозняка бумаги.

Тем временем сам Черкасов, удачно поймавший прямо у порога свободный таксомотор, уже направлялся к зданию почтамта, намереваясь забрать оттуда свое последнее послание жене. И очень надеясь, что ему удастся её в этом опередить.

Когда он резво вошел в просторное помещение, пропахшее сургучом, газетной бумагой и лаком свежеокрашенных канцелярских конторок, узнавший его служащий отдела корреспонденции для востребования тотчас приветливо поднялся навстречу:

- Изволите отправить?

- Нет, наоборот. Я хотел бы забрать. То, которое оставил вчера.

- Увы, не представляется возможным! Его уже забрала ваша адресатка.

- Черт… давно?

- Не скажу точно. Пару часов тому, вряд ли больше!

- Ясно. Извините, - понуро кивнув, Максим побрел обратно к выходу. Итак, он всё-таки опоздал. Ну что ж…

Так же неторопливо сойдя по ступеням, он вновь уселся на заднее сиденье своего такси и на пару минут задумался, куда ехать теперь. На службу? Теперь уж и ни к чему. Домой? Туда в данный момент хотелось еще меньше.

- Так куда едем-то, господин хороший?

- Сейчас, минутку, дайте подумать.

- Ну, думайте, раз все еще не придумали, чего уж… Э, вот же сумасшедшая, что творит-то, а?!

- Что, вы это о ком?

- Да вон, дамочку видите? Из пролетки на встречной выскочила чуть не на ходу, а после еще дорогу перебежала, едва не под колеса остальным... На почту, поди, торопится! Письмо важное, или телеграмма. А иначе с чего, как на пожар-то?

- Где? – близоруко сощурившись, Макс повернулся туда, куда ему указал шофер и онемел: даже с его отвратительным зрением, не признать Полину, действительно, как раз в этот момент открывавшую тяжелую дверь почтамта, было невозможно.

Подавив первый порыв сразу же броситься следом – к счастью, быстро сообразил, что при столь неожиданной встрече, практически невозможно предсказать, какова будет ее реакция, а только сцены на глазах у удивленной городской публики им теперь и не доставало, Макс откинулся на спинку сиденья и заставил себя остаться на месте. И лишь спустя, наверное, пять минут после того, как жена вышла обратно, поймала извозчика и уехала, вновь приказав его дожидаться, вернулся в здание почтамта.

- А вам тут как раз буквально только что ответ изволили оставить! Удивительно, и как только не встретились! – воскликнул приказчик таким тоном, что Макс, подумав, будто над ним смеют иронизировать, на мгновение раздраженно вскинулся и внимательно посмотрел ему в лицо. Но нет. Ничего такого. Искреннее удивление. Всего лишь.

- Да, не повезло. Могу я получить?...

- Разумеется! Вот только купюрку с нужным номерком-то сперва предъявите! Оно понятно, что письмо для вас! Однако порядок – он завсегда-с должен соблюдаться!

- Само собой. Вот. Взгляните…

На обратном пути домой, куда все же надумал поехать после всего, Макс намеренно не стал открывать Полиного письма. Хотя, спрятанное во внутренний карман пиджака, оно обжигало кожу, кажется, даже сквозь все остававшиеся еще под ним слои тканей одежды. Гадая, что она могла написать, Максим пытался сопоставить это с её поведением. Полина торопилась. Настолько, что забрала его письмо прямо с утра и даже не смогла дождаться наступления завтра, чтобы отправить ответ. И еще она была при этом столь явно взволнована, что не заметить последнего смог бы разве что совсем слепой. А он все-таки хоть что-то еще да видит!

Так что же там внутри? Может быть, наконец, честное признание во всем с целью первой прекратить эту глупую игру? Или же, напротив. Но зачем? Ведь, в отличие от него самого недавно, она-то точно знает, с кем переписывается…

Когда он вошел в гостиную, Полина снова что-то читала. И теперь уже ничто ни в ее внешности, ни во вновь устремленном на него взгляде – спокойном и вполне себе будничном, не выдавало недавней тревоги.

- Ты сегодня рано!

- Да, неожиданно получилось отделаться от всего побыстрее, - кивнул он, подходя ближе и целуя её в щеку. – А как твой день прошел?

- Да так, ничего особенного. Обычные домашние дела. Рутина.

- Ну…

«…Разве что как минимум дважды успела сорваться из дома на почту и обратно?» - именно такая фраза должна была изначально слететь с губ Макса, если бы вовремя осекшись, он тут же не нашел к этому началу более подходящее продолжение:

- Ну, ты хотя бы пообедала?

- Нет. Совсем не хочу.

- Что же, тогда и я пока не стану, - коротко кивнул он в ответ и, прибавив: - Увидимся за ужином, - направился к себе в кабинет, прежде пояснив чрезвычайно удивленной подобным оборотом Полине, что вспомнил вдруг о еще одном неотложном деле.

О котором, по правде, ни на минуту и не забывал. Тем более после того, как только что выслушал в свой адрес столь же нелепую, но куда более хладнокровную ложь.

В её конверте находился черепаховый, изящной резьбы, гребень для волос и небольшая записка:

«Надеюсь, эта вещица заставит Вас вспоминать меня и думать обо мне еще чаще…»

 Отправлено: 20.11.22 22:06. Заголовок: *с любимым мучителем..

*с любимым мучителем*

«Давным-давно, ещё в детстве, старая нянька часто рассказывала мне сказки о чарах, с помощью которых древние ведуньи навеки привязывали к себе понравившихся им мужчин, одаривая собственными вещицами, над которыми были прочитаны заклинания, заставлявшие несчастных забыть обо всех, кого они прежде любили.
Признайтесь, именно так Вы меня и околдовали? С того самого момента, как взял в руки этот, касавшийся Ваших волос, гребешок, вот уже почти сутки, я не могу думать более ни о ком и ни о чем, кроме Вас...»

Читая следующим утром в мирной тиши своей комнаты эти бесстыдные и полностью изобличающие Макса строки, Полина усердно пыталась разжечь в своем сердце обиду и праведный гнев. Но вместо них находила лишь прежний трепет и сладостное томление. Словно, и в самом деле, была той, кому её муж адресовал свои пылкие речи.

«Я знаю, это безумие. И что со мной прежде никогда ещё не случалось подобного. Также я вполне осознаю, что признание моё может Вас до смерти напугать. Но если бы я только все же мог надеяться…
Всего одна, единственная встреча. Одна ночь. Просто быть с Вами. Вашим рабом или Вашим властелином. Всё, как Вы, одна, пожелаете.
Клянусь, что не спрошу Вашего имени. А если захотите, то сможем устроить даже так, чтобы я не увидел Вашего лица…
Скажите же мне откровенно: «да» или «нет». Решите это самостоятельно. Обещаю, что приму любой исход. Откажете – никогда об этом не напомню и буду по-прежнему Вашим верным другом. Согласитесь – стану любить безмерно, сделавшись самым счастливым человеком на свете. И сделаю все, чтобы Вы были не менее счастливы в моих руках».

Прикрыв глаза, Поля попыталась представить, что было бы, если вдруг действительно решиться на подобное свидание. Под густой вуалью, или, может быть, в маске…

Но нет же… ведь, это уже какая-то откровенная чушь! В конце концов, жизнь – не наивная оперетта, где женщине достаточно лишь спрятать лицо и переменить наряд, чтобы её не узнал собственный муж!

Отбросив эту нелепую идею, она вновь попробовала заставить себя разозлиться на Макса, но вместо этого ощутила лишь ещё более жгучее желание ответить на его призыв…

Спустя ещё несколько часов, сидя напротив мужа за обеденным столом, она рассеянно слушала новую историю о том, как незадачливый Рябинкин в очередной раз умудрился напутать с важными бумагами, из-за чего пришлось экстренно импровизировать прямо посреди судебного заседания.

- И видела бы ты его лицо, когда стало ясно, что в папке нет необходимого документа! Честно сказать, в тот миг я и сам готов был в клочья разорвать этого ротозея. Но смысл?! Так что, вместо этого, совладав кое-как со своими эмоциями, я просто схватил тогда со стола первый, подвернувшийся под руку, лист и, размахивая им перед присяжными, продолжил выступление. Да, видно, так убедительно, что никому даже и в голову не пришло, что это обычная, ничего не стоящая бумажка! Черновик…

Подняв ненадолго взгляд от своей тарелки, и улыбнувшись в ответ — одними лишь губами, Полина попыталась исподволь разглядеть на его лице хотя бы тень смущения тем, что вновь приходится фальшивить и лгать. Но нет. Никаких сомнений и уж тем более — мук совести. Весёлый и разговорчивый, как всегда, когда удавалось добиться успеха, Макс выглядел так, будто бестолковость помощника была единственной проблемой, которая его волновала. Да и то не всерьёз. А иначе с чего бы над ней так потешаться?

- Полина, а ты меня вообще-то слушаешь? У тебя странный вид. Что-то случилось? — спросил он вдруг, совершенно внезапно, видно, заметив, наконец, что её молчание чрезмерно затянулось.

- Ну что ты, все в полном порядке! — вновь натянув на лицо улыбку, она взяла стакан с водой и сделала глоток, надеясь, что это поможет сдержать слова, которые хотелось произнести на самом деле. —Стало быть, свидетель сознался, что солгал под присягой, испугавшись, что его раскроет твой отсутствующий «документ»?

- Ну да! - улыбнулся Макс и заговорщицки подмигнул жене.

- Что ж, актерских способностей тебе, и правда, не занимать! — она усмехнулась, но, поймав ещё один настороженный взор в свой адрес, тут же качнула головой, дескать, ничего, просто пошутила. — Однако что же бедный Сергей? Надеюсь, после ты не слишком его ругал?

- Да и не ругал я его вовсе! Смерил только с головы до ног грозным начальственным взглядом! Примерно таким! – отложив в сторону ложку, Макс нахмурился и изобразил комически-свирепую физиономию, заставив Полину тихонько хмыкнуть, на сей раз абсолютно искренне. Удивившись одновременно тому, что он, оказывается, по-прежнему может её рассмешить даже теперь, когда тяжело просто находиться с ним рядом…

После ужина, сославшись на сильную головную боль, что, в общем, не было таким уж обманом после всех переживаний, Полина сказала мужу, что хочет пораньше отправиться в постель. И тот, разумеется, не стал её удерживать.

Вновь оказавшись наедине с собой, она сразу почувствовала некоторое облегчение. В отличие от Макса, игра на публику, пусть и состоящую всего из одного зрителя, давалась ей крайне нелегко…

Опустившись на край не расстеленной ещё кровати, Поля некоторое время посидела без движения, глядя куда-то в пространство. Затем вздохнула и вытащила из кармана юбки сложенный вчетверо листок: написанный еще днем ответ на последнее послание Макса, намереваясь перечесть его заново:

«Мой ответ «да», я хочу быть вашей. Потому что отныне твердо знаю, что лишь только так и могу быть по-настоящему счастлива… »

 Отправлено: 11.12.22 01:17. Заголовок: - Стало быть, након..

- Стало быть, наконец-то, это поняла?! Ну что же? Позволь поздравить с эпохальным открытием! – выговорив всё это себе под нос язвительным шепотом, Макс отложил в сторону записку жены и откинулся на спинку кресла, пытаясь в очередной раз разобраться в себе и в том, что происходит. Ибо, с одной стороны, есть будто бы повод гордиться, что сумел-таки добиться от собственной жены лестного для всякого мужчины, признания. А с другой — обстоятельства, в которых оно было сделано…

Да и призналась Полина, в общем-то, не совсем ему, а своему тайному конфиденту… Хотя, почему же, собственно, «тайному», если это только лишь он, Макс, изначально ни о чем не подозревал? Сама же Полина, между тем, всегда точно знала, что пишет именно ему. Стало быть, обвинять её в измене глупо.

Ну и почему же он тогда всё-таки обвиняет?! Почему ревнует и едва сдерживает раздражение, перечитывая две коротких строчки, написанные всё тем же странноватым почерком, что сразу обратил на себя его внимание не меньше, чем слова, которые им были начертаны… Интересно еще, а как Полине, кстати, удается всякий раз воспроизводить его заново? Никогда прежде она и не рассказывала, что владеет подобным навыком. Да, впрочем, разве же только об этом?

Оглядываясь назад, сравнивая то, что узнал и понял о своей жене, общаясь с нею в этой злосчастной переписке как с незнакомой женщиной, Макс все больше приходил к выводу, что, знает ее, оказывается, не так уж и хорошо, как думал прежде. Вернее, конечно же знает. И любит всем сердцем. Однако лишь ту часть, которую она сама решила – или, может быть, осмелилась ему по сию пору показать. Пряча – по какой-то непонятной причине – под спуд и в глубокую тень всё остальное. Будто не доверяя. Не веря всё еще до конца, что он сможет принять и любить её не только извечно излучающей счастье идеальной женой и матерью, но также и слабой, усталой, ворчливой, сердитой, на что-то обиженной… Господи, да какой угодно! Лишь бы живой и настоящей! Такой, какой однажды, раз и навсегда, она и запала ему в сердце. Пусть и не ведает, глупая, что теперь не выжечь её оттуда уже никаким калёным железом, что бы между ними ни происходило. И потому даже «изменить» ей он может разве что только с нею же самой. Чему совершеннейшим доказательством и стала вся эта невероятная история… Которую, впрочем, действительно, пришло самое время завершать.

Сочинив накануне весьма откровенное и недвусмысленное послание «Незнакомке» под действием еще крепко владевших им в тот момент не самых благородных чувств – вроде стремления хотя бы немного отыграться за неловкость, а в некоторой степени – и унижение, испытанные после разговора с Адальбером де Колиньи, Макс, разумеется, понимал, что ставит Полину перед окончательным выбором. Раскрыть свою затянувшуюся мистификацию сразу после его прочтения, или, напротив, её продолжить, найдя при этом повод отказаться от личной встречи.

Уверенный, что это решение объяснит заодно и ещё одну вещь — насколько жена ему всё-таки доверяет, весь вчерашний день и вечер Макс провел в напряжённом ожидании. Которое, впрочем, весьма умело скрывал, разыгрывая перед Полей, действительно, не хуже иного артиста, свое привычное спокойствие и весёлость и втайне надеясь, что она все-таки отважится на откровенность первой. Но, увы, этого так и не произошло.

Поэтому сегодня, на следующий день после произошедшего, точнее – не произошедшего, Макс пришёл к выводу, что дальше обязан действовать лишь сообразно своей собственной воле. А иначе, другим способом эту проблему им попросту не решить.

Но прежде предстояло разобраться ещё с одной: поиском места для их с Полиной будущего «тайного» свидания. А это неожиданно оказалось далеко не так просто, как представлялось вначале.

Не имея, как порядочный муж, в подобных делах никакого подходящего опыта, первым делом Макс, конечно же, подумал о том, чтобы арендовать им какой-нибудь особняк или, возможно, просто квартиру в хорошем доходном доме. Ясное дело, такие апартаменты никогда не сдаются посуточно, и потому, разумеется, он готов был заплатить столько, сколько скажут. Но, несмотря на это, а ещё — на военное положение и отнюдь не самый разгар сезона, в Петрограде, как быстро выяснилось, успели разобрать буквально всё более-менее приличное съемное жилье!

Тем не менее, выход всё-таки нашелся. Хотя с этой целью вновь пришлось использовать всю смекалку, артистизм и красноречие, объясняя весьма озадаченному столь внезапной просьбой двоюродному дядюшке со стороны матери, для чего конкретно ему столь срочно понадобились вдруг ключи от старинной, полузаброшенной дачи на Крестовском острове. А потом ещё и организовать ускоренное приведение этого домика в приличный и благоустроенный вид всего за одни сутки.

Однако все было готово точно в срок. И ещё через день Макс получил, пусть и на время, вполне достойное место для будущей встречи с женой. Так что теперь оставалось придумать лишь предлог для отсутствия дома в один из ближайших вечеров. После всего уже сделанного, это было сущей ерундой. Так как, не мудрствуя лукаво, Макс попросту выбрал себе, пожалуй, наиболее очевидное из возможных алиби: внезапную срочную необходимость съездить в Москву на встречу с важным свидетелем по очередному делу.

 Отправлено: 13.12.22 02:08. Заголовок: - В Москву? И как на..

- В Москву? И как надолго?

- На три дня.

Когда Макс, собираясь поутру на службу, вполне буднично сообщил ей о срочной необходимости отправиться по делам в Первопрестольную, Полина немного растерялась. Хотя, действительно, не могла этого не понимать. Как, впрочем, и того, что, на самом деле, внезапная «поездка в Москву» - это всего лишь необходимый благовидный предлог для отсутствия дома и встречи с «Незнакомкой». Но зачем так надолго?! Точнее, почему Макс не выбрал для этого какое-нибудь более близкое к Петрограду место? Неужто, и правда, настолько не сомневается в грядущей победе на любовном фронте, что уверен, будто и на ее «чествование» понадобится не меньше трех дней?!

С трудом справившись с приступом гнева, поднявшимся желчным комом из самых глубин организма и сдавившим горло, Полина молча кивнула, тихо кашлянула и опустила глаза.

- Один день там, плюс дорога туда и обратно… - тем временем продолжал разглагольствовать Макс, завязывая перед зеркалом галстук и одновременно поглядывая на неё в отражение. – Меньше никак не получится. Не пойму, что тебя так озадачило. Или расстроило?

- Да просто в воскресенье у нас обедают твои родители…

- Вот как?! Не знал! Ну и прекрасно, к этому времени я уже точно буду дома - чуть заметно усмехнувшись, он кивнул и заколол посреди галстучного узла булавку. Будто бы точку поставил в их коротком разговоре. И Полина тоже более не нашла ничего, что к этому прибавить.

Вечером она помогала собирать ему саквояж. Только самое необходимое для короткого путешествия: пару чистых сорочек, бельё, несессер.

- Макс, что-то нигде не могу отыскать твой портсигар!

- Который из? А, ты про тот, черепаховый? Да вот, забыл его как-то днями в конторе, потому наутро взял из дому другой. А этот так и лежит в ящике рабочего стола.

Очередная ложь, походя слетевшая с его уст, выглядела настолько топорной, что впору было только руками развести. Однако Полина и здесь сделала вид, что безоговорочно в неё поверила.


- А что в Москве? Заглянешь к Игнатьевым, наверное? Ольга Дмитриевна ведь приглашала.

- Ну, во-первых, милая, она приглашала нас двоих. А во-вторых, говорю же: буду слишком занят. Так что точно не в этот раз.

- А папка с бумагами по этому делу где? В кабинете? Давай, принесу?

- Нет, тоже осталась в конторе. Рябинкин завтра утром на вокзал привезет. Вместе с билетом – я его сегодня после работы прямиком в кассу отправил.

«Что ж, а ты действительно молодец, Макс, хорошо подготовился! Есть ответ на любой вопрос!» - с горькой иронией думала Полина, нанизывая на воображаемую нить, словно новую бусину, и этот жалкий обман, намереваясь уже сегодня вечером предъявить ему все получившееся «ожерелье» целиком. И стараясь не думать, чем может завершиться этот крестовый поход за правдой. Пускай будет, что будет. Но существовать в этой лжи и далее она более не в силах.

***

Следующим утром, после довольно раннего завтрака, чтобы «не опоздать на поезд», Максим простился с нею, поочерёдно расцеловав вначале обе руки, а после быстро коснувшись губ.

- До скорой встречи, родная!

И вышел из дому. А Поля ещё долго стояла в прихожей, разглядывая входную дверь, словно пыталась сквозь неё рассмотреть, как он спускается по парадной лестнице и как с лица его при этом быстро сползает принуждённая приветливость, сменяясь искренним предвкушением свидания, которое было назначено на семь часов сегодняшнего вечера.

Интересно, а что Макс собирается делать всё время до этого, внезапно подумала Полина. Поедет выбирать цветы и вино? Духи… или ещё что-нибудь в подобном роде? Что там обычно преподносят любовницам? Из глупых бульварных романов, отрывки которых иногда попадались ей на глаза в журналах, Поля знала, что иные мужчины одаривают своих метресс весьма щедро: роскошные наряды, драгоценности… Разумеется, не на первом свидании. Это совсем уж какое-то пошлое торгашество, а Макс все-таки не такой… Впрочем, какая разница?! Что бы это ни оказалось, по сути, оно всё равно, так или иначе, будет лишь обычной платой за близость. Словно проститутке в борделе… Пускай, и дорогой.

- Боже, какая мерзость! – скривилась Полина, невольно поежившись от отвращения. – Нет, не пойду! Ни за что! Ни в коем случае!

Пускай Макс прождёт напрасно! Пусть это станет ему уроком…

- Что же я наделала, господи! - прошептала она вдруг, лишь теперь с абсолютной ясностью осознав всё, о чём так долго твердила до этого Санни, бесплодно пытаясь возвратить ей ясность рассудка. И поняв, в какой капкан загнала себя и Макса сумасшедшей идеей довести всю эту затею до конца. А ведь всего-то и хотела в ее начале, лишь только рассказать о том, что бередит и ранит душу! Чтобы, прочтя эти строки, Максим вспомнил о ней! О Полине, которая нуждается в любви и в заботе не меньше, чем та, которую он так хорошо понимает, сочувствуя и разделяя ее мысли и чаяния! Чтобы они вновь стали близки как прежде! Однако, вместо желаемого, добилась лишь худшего. И ныне Макс уже готов даже презреть супружеские обеты, данные ей у святого алтаря!

Твердо решив никуда сегодня не ходить, Полина дала себе клятву все обязательно исправить. Ведь это наверняка еще возможно! Пускай только Макс поскорее вернется домой. И она сделает всё, чтобы он навсегда забыл эту выдуманную женщину!

Тем не менее, когда часы пробили половину седьмого пополудни, в сердце ее вновь проснулось прежнее смятение, что лишь усиливалось по мере того, как стрелки на циферблате подвигались к назначенному Максом часу. Пытаясь себя успокоить, Полина вначале принялась ходить по комнате, затем попыталась читать, но тщетно: строчки плясали перед глазами, а в воображении то и дело возникал образ мужа, ожидающего свою прежде незримую собеседницу и уже предвкушающего момент их настоящей встречи.

Это было невыносимо! Продолжая метаться по квартире, ненавидя себя за эти мысли и сжигающую ревность, Полина забрела в детскую, надеясь отвлечься хотя бы на своего бесценного малыша. Но Ники всё время хныкал и капризничал, отказываясь идти к ней на руки, словно чувствовал снедавшее её изнутри напряжение. В конце концов, вручив сына обратно ничего не понимающей Лизе, Полина выскочила и из детской, а затем бросилась, сломя голову, в собственную комнату. Одеваться.

- Аполлинария Модестовна, далеко ли это вы собрались на ночь глядя?! – войдя к ней, спустя несколько минут, чтобы сообщить, что Никита всё же успокоился, Лиза ошеломленно уставилась на облаченную в уличное платье барыню.

- Мне нужно уйти… Срочное дело. Вернусь через час, самое позднее – через полтора. Присмотри за сыном! – выпалила Полина в ответ. И, схватив со стола ридикюль и шляпку, едва не толкнув няньку у выхода, направилась в переднюю. Где столь же быстро и решительно, облачилась в верхнюю одежду. А потом, хлопнув дверью, исчезла.

Всё, что происходило дальше, было и вовсе похоже на бред. Или на полуночный тревожный сон.

Стремительно слетев вниз по лестнице, Поля проскочила мимо швейцара в парадном. Надо было бы заранее попросить его найти извозчика или такси – однако теперь уже было не до того.

На улицы постепенно опускались поздние майские сумерки, в окнах окрестных домов загорался свет, и прохожих навстречу попадалось всё меньше. Но Полина стремительно шла по проспекту в сторону островов, пока ей, наконец, не попался на глаза свободный экипаж. Махнув рукой, она тотчас его остановила, затем назвала требуемый ей адрес. И, спустя минуту, уже восседала на пассажирском месте, напряженно созерцая окутанные сизым вечерним светом улицы.

 Отправлено: 17.12.22 01:00. Заголовок: В важном деле нет, и..

В важном деле нет, и не может быть незначительных мелочей. Давно и твердо усвоив этот принцип в своей профессии, Макс старался следовать ему также и в жизни. Поэтому и теперь был уверен, что обязан честно доиграть свою роль «отбывающего в командировку» супруга до самого конца. Иными словами, вместо того, чтобы сразу отправиться на дядюшкину дачу, или, на худой конец, отдалившись на пару кварталов от дома, спокойно попросить извозчика отвезти себя, например, в контору, и скоротать день до вечера там, он честно поехал вначале именно на Николаевский вокзал. Где с чашкой черного кофе, устроился затем за столиком в самом дальнем углу пустоватого об эту раннюю пору зала местной ресторации над материалами очередного дела: пару таких папок всегда можно было найти в его рабочем портфеле даже без необходимости обращаться к Рябинкину. Который, к тому же, будучи еще третьего дня заблаговременно награжден за неимоверное усердие в службе внеочередным выходным, тоже абсолютно точно ни сном, ни духом не ведал, где сейчас находится его шеф. Ибо в противном случае, чтобы объяснить причину своего внезапного отъезда в Москву, пришлось бы придумывать нечто еще и для него. А это уж точно было лишним.

Забыв, как водится, на время работы обо всём остальном, Макс вновь поднял голову от своих бумаг, верно, не меньше, чем через час, сразу же отметив при этом, что людей вокруг стало заметно больше. И еще то, что многие из них в военной форме. Должно быть, к перрону успел прибыть очередной, перевозящий солдат на фронт, состав, и новые посетители ресторана – это офицеры, которые их сопровождают, решил Макс, вскользь приглядываясь к незнакомым лицам, и невольно размышляя о том, что приметы длящегося вот уже скоро два года военного времени по-прежнему больше всего заметны в Петрограде именно на вокзалах. В то время как сам город, если не считать отдельных бытовых и торговых ограничений – не настолько значительных, чтобы всерьез по ним горевать, да непривычных трудностей с выездом за границу, живет практически по-старому. Что с одной стороны отрадно, ибо, вместе с последними военными удачами, вновь укрепляет в умах и сердцах пошатнувшуюся за прошлый год уверенность в грядущей победе. А с другой – тревожно. Потому что вряд ли правильно, когда бытия здесь, в тылу, и там – на фронте разнятся между собой настолько, что зарождается невольное сомнение в справедливости подобных различий…

Впрочем, считая себя человеком весьма далеким от популистской риторики, над подобными вещами всерьез и надолго Макс задумывался крайне редко, полагая это уделом политиков и прочих публичных общественных деятелей. Хотя отец, усмехаясь в усы, теперь довольно часто напоминал ему известное каждому изречение, приписываемое не то Монталаберу, не то Бисмарку, не то и вовсе самому старику Периклу.

Однако в данную минуту Евгения Максимовича поблизости не было. Так что, вновь задержавшись мыслью на этой теме лишь мимолетно, Макс довольно быстро переключился обратно на сугубо личные проблемы. Взглянул на часы, сложил и убрал бумаги, а после, оставив деньги за кофе, который успел остыть прежде, чем был полностью выпит, встал из-за стола и покинул ресторан.

Спустя еще пару минут он уже выходил из здания вокзала на Знаменскую площадь, думая над тем, куда бы пойти или поехать дальше. Идея отправиться в контору уже не казалась разумной. Не из-за опасений, что Полине может внезапно понадобиться зачем-нибудь туда приехать, но как раз именно по той самой причине необходимости учитывать в важном деле возможность любых неожиданностей, способных его испортить.

Потому, постояв еще чуть-чуть у дверей на пороге, Макс решил еще немного погулять – благо погода располагала, и затем всё же отправиться уже на Крестовский, чтобы остаться там до того момента, когда приедет Полина.

Или же не приедет.

Такую возможность Макс тоже не исключал. И в глубине души был бы, возможно, подобному исходу даже рад. Так как по-прежнему, признаться, не был до конца уверен, что поступил правильно, скрыв от Полины, что её мистификация давно раскрыта, и затеяв вместо этого свою, еще более замысловатую. Однако пути назад уже не было. Так же как не было и окончательной ясности в том, чем всё это теперь в итоге обернётся…

Вновь раздумывая над этим всем, он неторопливо брел по Лиговскому в сторону Прудков, держа в одной руке дорожный саквояж, а на сгибе другой – собственный плащ, который пришлось снять, так как солнце вздумало сегодня впервые в этом году пригреть всерьез и по-настоящему.

В Греческом саду, было, как обычно, весьма многолюдно. Чинно выгуливающие воспитанников бонны и молодые мамаши с колясками, школяры из близлежащего Александровского начального училища, шумно гоняющие на игровой площадке в ножной мяч… Когда последний, вылетев за пределы «поля», внезапно приземлился на дорожке прямо перед Максом, он, не удержавшись, сперва ловко его остановил, а затем следом, тут же, отправил точным пасом обратно в игру. И, усмехаясь, пошел дальше.

Вот бы Никита подрастал поскорее! Чтобы можно было бы так же и с ним поиграть в футбол, научить его кататься на коньках, велосипеде, а со временем – водить автомобиль… Эх, да мало ли сколько еще всяких интересных общих занятий можно будет придумать и разделить вместе с сыном, когда тот станет хотя бы немного старше!

Размечтавшись на эту тему, Макс сел на скамейку рядом с большим кустом сирени, что после нескольких подряд теплых дней, всё еще только готовилась раскрыться полностью, но уже источала свой сладкий аромат. Вдохнув его несколько раз полной грудью, Черкасов подумал вдруг, что будет неплохо прихватить с собой несколько душистых веток и на дядюшкину дачу. После чего, быстро и несколько воровато оглядевшись по сторонам, немедленно претворил свою идею в жизнь.

- И вот не совестно же паскудничать в общественном месте! А с виду ведь – приличный господин!

Сконфуженно обернувшись, Макс увидел у себя за спиной бог-весть, откуда объявившегося здесь в эту неловкую минуту усатого дворника с метлой.

- Да я же немного, всего пару веток!

- Ну да, ты пару, да я пару! Опосля еще кто-нибудь штуки три – и что тут останется?!..

- Вы совершенно правы! – смиренно опустив голову, Макс сокрушенно вздохнул. – Это недопустимо. Если необходимо, готов возместить ущерб. Просто скажите, сколько я должен и…

- Да погоди ты! Кому букет-то хоть заготовил? Барышне, али, может, мамаше своей?

- Первое, - усмехнувшись, честно признался он в ответ. – Она мне нынче тайное свидание пообещала.

- Ишь, ты! Отчаянная! – подивился дворник. – Из ентих, как их, стало быть, профурсеток – сухражисток, что ль?

- Да нет, что вы! Никакая не суфражистка! Исключительно порядочная барышня! – горячо возразил Макс, которому внезапно стала нравиться эта игра. – И еще какая строгая! Слова лишнего не скажи, за руку другой раз просто так не тронь! Не представляете, как долго ее добивался!

- Вона как! Ну, тода ладно! Ступай к своей строгой!.. Да не вздумай даж пытаться обмануть её, паршивец!

- Как можно! Сами ведь сказали, что я приличный! – подчеркнуто церемонно раскланявшись с досужим дворником, Макс быстро подхватил со скамейки свои вещи и, прижимая к груди букет сирени, скорым шагом направился к выходу из сада, с трудом удерживаясь от смеха: вот бы услышала Полина весь этот разговор!

Дача на Крестовском острове, где он оказался ближе к трем часам дня, была действительно совсем небольшой. Всего одна гостиная на первом этаже, хозяйственные помещения и три крохотных спальни на втором, мансардном. Так как все это помещение предназначалось исключительно для летнего времяпровождения, для отопления имелась всего одна печь. Зато в гостиной был устроен настоящий, пусть и тоже весьма скромных размеров, камин. При общей уборке его старательно вычистили и наполнили свежими сухими поленьями, которые Макс сразу же поджег. Не столько для тепла, сколько для уюта. Ведь ждать надо было еще довольно долго, целых четыре часа.

Следующее, что он сделал – это отыскал свободную вазу, наполнил ее водой и поместил туда свой букет сирени, поставив его затем на подоконник.

Ну а дальше пошел осматриваться уже более основательно. Потому что не был здесь, наверное, уже лет пятнадцать. С тех пор, как, овдовев в своем первом, бездетном, браке, дядя вскоре повторно женился на даме существенно моложе себя, нарожавшей ему затем аж четверых отпрысков. В связи с чем – а еще с тем, что новая супруга откровенно предпочитала Крестовскому острову летний отдых на острове Капри – домик, ставший слишком тесным для изрядно разросшегося семейства, сделался, по большому счету, совершенно не нужен. И долгое время пустовал, однако по какой-то причине до сих пор не был продан. К большому удовольствию Макса, который радовался словно ребенок, вновь и вновь нахваливая себя за то, что неожиданно вспомнил о нем теперь, в столь нужный момент.

Скоротав подробным изучением своих новых, пусть временных, владений еще примерно час, и поняв, что успел проголодаться – не ел ничего с раннего утра, кроме той недопитой вокзальной чашки кофе, Макс вновь ненадолго отлучился для того, чтобы перекусить. А затем, купив на обратном пути свежих газет, чтобы было чем, себя занять – работать сегодня больше как-то не хотелось – вернулся уже окончательно. Думая о том, что если Полина всё-таки не приедет, будет даже и неплохо провести здесь, в тишине и покое, остаток текущего и два следующих дня своего якобы «нахождения» в Москве.

Старинные бронзовые часы на каминной полке к этому времени показывали почти шесть…