Отправлено: 23.02.12 17:51. Заголовок: Незваные гости

Место действия - имение Белый Ключ, Ярославская губерния.

Время - вторая половина августа 1833 года.

Действующие лица - Ирина Сабурова, Елизавета Ошанина, Борис Агалюлин.

 Отправлено: 27.04.12 21:15. Заголовок: - И все-таки, я бы п..

- И все-таки, я бы пока не советовал злоупотреблять прогулками на свежем воздухе. Вам только кажется, что теперь  тепло, Елизавета Петровна, - то, как  резко обернулась Лиза, одновременно роняя на дощатый пол беседки книгу, которую рассеянно держала в руках, говорило  Агалюлину, что его шагов она не слышала.

Он хорошо знал это ее настроение. Задумываясь, Лиза порой будто бы отрешалась от происходящего вокруг, и тогда весь мир  для нее становился вдруг лишь неким туманным изображением, ничего не значащим фоном. Прежде, в подобные  моменты ему больше всего хотелось обладать даром читать мысли, чтобы знать, о чем она думает. Не меньше хотелось этого и теперь.

- Сегодня вы выглядите совсем здоровой. Меня это радует. Значит, в услугах моих вы больше не нуждаетесь.

Поднявшись  в беседку, Борис Викторович  склонился к оброненному ею и раскрывшемуся томику, взял его в руки, и, зачем-то пролистав пару страниц, прежде чем вернуть, положил  его рядом на скамейку рядом с Лизой. А затем, прислонился спиной к одной из деревянных колонн и, скрестив руки на груди, устремил на нее пристальный  взгляд. Все эти дни, что провел здесь, все вечера, следующие за ними, он гнал прочь мысли об этой женщине, но каждый раз они упорно  тащили за собой воспоминания, а те, в свою очередь,  рождали какие-то неясные образы несбывшихся надежд. Он и сейчас  по-прежнему ловил себя на них. А еще на том, что все еще хочет задать ей вопрос, не дававший покоя все это время - почему же она тогда так поступила? Кажется, он имел право его задать. Ведь, если бы не их связь, вся его жизнь могла пойти иначе. Он мог быть давно женат, иметь детей.  Но он был влюблен в нее и даже лелеял какие-то странные надежды на совместное будущее. Нужно было оказаться именно влюбленным глупцом, чтобы мечтать о счастье с замужней дамой, светской львицей, блистательной Елизаветой Ошаниной.

- Напоследок позвольте не столько врачебный, сколько дружеский совет, - добавил он через некоторую паузу, - Старайтесь себя беречь. Вы всегда были предрасположены к простудам.  Но на крайний случай я, конечно,  оставлю для Анюты некоторые рекомендации …

«Черт знает что!» – подумал он вдруг, гневаясь на самого себя и едва ли не вслух выругавшись из-за того, что несет какую-то ерунду. Замолчал, стал разглядывать то носки своих сапог, то лежащий возле нее томик, то ее руки. И наконец, набравшись храбрости, поднял глаза и посмотрел ей в лицо. И увидел там, а может, только хотел это видеть – отражение своих же собственных мыслей!

- Елизавета Петровна…  Лиза, послушайте, должно быть, теперь не время и не место. Но другого шанса у меня может не оказаться. Я хотел давно спросить,  все эти шесть лет …  Что, в сущности, было у нас с вами? Зачем я был вам нужен тогда?

 Отправлено: 30.04.12 19:35. Заголовок: Безусловно, она засл..

Безусловно, она заслужила все это. И его спокойный, безучастный взгляд, и ровный, почти лишенный эмоциональной окраски тон, которым Борис советовал ей беречь себя и не переохлаждаться. Наверное, если бы знала о его приходе, то тогда она бы, возможно, успела ко всему этому подготовиться – хотя бы попытаться это сделать. Но теперь, войдя в слишком резкий диссонанс с внутренним настроем этой минуты, его слова казались ударом наотмашь, к тому же – неожиданным. Тем, который напрочь сбивает дыхание, и после которого еще долгое время не можешь прийти в себя, судорожно глотая ртом воздух. Вот и Элиза теперь, с трудом дыша, слушала его и совершенно не знала, что сказать. И надо ли вообще теперь о чем-нибудь говорить? Однако в тот самый момент, когда отчаяние своей горько-соленой и холодной волной уже готово было накрыть ее с головой, что-то переменилось. Не слишком вникая в смысл того, что говорил Борис, Элиза в первую секунду среагировала скорее на перемену интонации, но потом, осознав, о чем идет речь – вскинула взгляд, словно проверяя, не показалось ли? И тотчас наткнулась на такой же – настороженный, но при этом полный затаенной надежды.

- Зачем был нужен? – произнесла она тихо и медленно, как будто, действительно, сейчас пыталась это понять. – Наверное, для того, чтобы убедиться, что я все еще жива. Что могу чувствовать, любить... Я ведь не знала тогда, как тяжело и мучительно вскоре мне придется выбирать между тобой и... господи! – закрыв лицо ладонями, Елизавета Петровна бессильно опустилась на скамью и склонила голову к коленям. – Я не могу больше молчать. Ты должен знать, ты имеешь право!

Просидев так с минуту, словно собираясь силами, а затем, отняв руки от лица, глядя куда-то сквозь стоящего напротив нее мужчину, Элиза заговорила вновь:

- У тебя есть дочь, Борис. Когда я узнала о том, что беременна, ты отсутствовал в Москве, кажется, гостил у матери, здесь, в Любиме... Я тогда тотчас решила уйти от мужа, хотела, чтобы к моменту твоего возвращения никакой неопределенности в этом вопросе не осталось, хотя понимала, чем обернется для меня... вся эта ситуация. Но мне было все равно. Я думала, что мы уедем за границу – и там поженимся еще до того, как мне придет время родить. Но Аркадий, стоило лишь только завести разговор о разводе... Представь, оказывается, он знал о нашей связи и все это время он ждал. Как мерзкий паук в своей паутине! Ждал, пока я окончательно запутаюсь в ней и уже не смогу выбраться на свободу... Он отказался дать развод, хотя я умоляла об этом. Вернее – отказался дать его прямо теперь, до того, как я рожу ребенка. Чтобы признать его своим, а потом – забрать у меня. И лишь тогда отпустить на все четыре стороны – если я смогу после этого уйти, конечно. Ты скажешь, что меня никто не удерживал насильно. Что я могла сказать тебе обо всем, мы бы уехали и жили бы вместе, не будучи супругами. Это верно. И если бы это касалось только меня, я бы не колебалась ни секунды. Но наш ребенок – меньше всего я хотела для него участи бастарда. Презираемого всеми и лишенного даже неотъемлемого человеческого права на фамильное имя... Ты вправе обижаться на меня, но лучше я тогда ничего не придумала. Я выбрала нашу дочь, а не тебя, но это не значит, что мне было легко сделать такой выбор! Поэтому не смей осуждать меня за него!

 Отправлено: 01.05.12 00:16. Заголовок: Наверное, что-то под..

Наверное, что-то подобное и имеют в виду авторы романов, когда пишут о том, что над их героем внезапно раздался гром небесный, и земля ушла из-под его ног. Когда Лиза будничным тоном произнесла эти потрясшие его до глубины души слова, Агалюлин вдруг будто бы ощутил себя внутри холодного кольца, которое то сжималось вокруг него, то расширялось, медленно подымаясь от самых ног к голове, заставляя пробегать по спине острыми иглами мурашки, сводя нервной судорогой пальцы, и даже корни волос делая невероятно чувствительными против обычного. Где-то в отдалении он услышал шум, который вдруг начал нарастать, пока в ушах не зазвенело настолько, что едва доставало сил удержаться от непроизвольного желания их заткнуть. А потом все столь же внезапно и резко стихло, будто бы в один миг он очутился под толщей воды. Темнота, застившая глаза, начала рассеиваться и осталась лишь легкой туманной пеленой, в которой вдруг поплыли знакомые образы. Вспомнилась их первая с Лизой встреча – Борис Викторович тогда приехал к Аркадию Семеновичу, желавшему получить его совета по поводу лечения своей матушки, и его супруга вдруг вышла к ним в гостиную в простом сером домашнем платье... Потом было их первое настоящее свидание – в липовой аллее, первое признание, первый, почти случайный, поцелуй и невыразимая тоска от этого прелестного, запретного ощущения. Отчего в нем тогда жила эта вера в возможность этого невозможного счастья? И почему она позволила ему столь многое, если все равно намеревалась прогнать? Пусть поздно, но он все же получил ответ, которого так жаждал. Но все равно оказался к нему не готов.

Все эти годы он жил, храня в душе горький, илистый осадок ее предательства, будучи уверенным, что узнал подлинную натуру этой женщины – умевшей так лицемерно скрывать истинные чувства за мнимой влюбленностью, чтобы потом, посмеявшись, заявить ему между прочим, что их отношения стали ей в тягость и что больше его присутствие в ее доме нежелательно. Он пытался узнать, чем не угодил ей, но ответом было лишь презрительное пожатие плеч и слова – что-то вроде: «Мне теперь скучно с вами». Впрочем, пожалуй, самих слов он уже и не помнил. Но память надежно хранила интонацию, с которой они были сказаны и взгляд, который Лиза постоянно отводила в сторону, словно стыдясь того, что у них было. После этого разговора он вынужден был снова уехать в Любим, к матери, которая тогда всерьез болела и нуждалась нем. Чтобы, вернувшись, узнать от общих знакомых, что Елизавета Петровна за это время, оказывается, успела убыть в Италию. Да и супруг, закончив служебные дела, вот-вот поедет туда следом за нею, всего через пару недель. А еще говорили, что Ошаниных все последнее время видели вместе и что у них теперь едва ли не второй медовый месяц... К моменту возвращения супружеской четы в Москву, сам Агалюлин Первопрестольную уже покинул, посчитав, что после всего случившегося этот город будет слишком тесным для них троих, чтобы не встретиться даже случайно. А видеть Элизу больше он не хотел. Со временем, впрочем, ко всему пришло философское отношение – было и прошло. Но оказалось, что прошлое не только не всегда уходит бесследно, а умеет еще готовить сюрпризы на будущее.

Оцепенение, владевшее доктором последние минуты, постепенно проходило, уступая место ярости, напротив, только лишь начинавшей закипать в крови. Медленно подняв голову, Агалюлин пристально взглянул на Элизу, которая уже закончила свою исповедь и теперь, тяжело дыша, смотрела на него. Сжатые в кулаки ладони побелели, губы превратились в тонкую линию.

- Ты требуешь, чтобы я не смел тебя осуждать?! Может быть, ты еще и прощения моего желаешь? Господь милосердный, эта женщина заявляет, что у меня есть ребенок – через шесть лет после того как мы расстались! Она выбирала! Она выбрала! – вонзив пальцы в волосы, Агалюлин так крепко стиснул голову, будто боялся, что она вот-вот расколется. Мысли внутри нее сменялись с такой скоростью, что он даже не успевал сфокусироваться на том, что сейчас важнее всего. Приблизившись к Лизе, Агалюлин схватил ее за запястья, не боясь причинить боль, рывком поднял на ноги и заглянул прямо в глаза, словно через них можно было пробраться к ней в душу:

- И что же ты прикажешь теперь делать мне?!

 Отправлено: 03.05.12 21:27. Заголовок: Никогда прежде Элизе..

Никогда прежде Элизе не приходилось видеть его в таком гневе. И в первую минуту, когда Борис грубо схватил ее за руку, женщине показалось, что он хочет ее ударить, отчего она инстинктивно закрыла на миг глаза. Когда же вновь подняла ресницы, тотчас буквально наткнулась на его полный боли взгляд. Однажды он уже смотрел на нее так – тогда, в момент их расставания, когда Элиза сказала, что устала от их отношений и что Борис ей надоел. Расчетливый удар по самому чувствительному месту – его бешеной гордости. Но как еще она могла заставить его отступиться?

Верно, совладав с собой каким-то неимоверным усилием воли, Борис вскоре выпустил ее запястья из своих рук, отступая на шаг, отвернулся, качая головой, отошел к ограде беседки и замер, упираясь ладонями, по-прежнему не желая смотреть на нее. А сама Элиза, тем временем, безвольно опустилась на скамью, и теперь сидела, молча разглядывая багровеющие на нежной коже следы от его пальцев, обещавшие в скором времени обернуться кровоподтеками, которые еще долго придется прятать под высокими перчатками. Совсем, как правду под покровом лжи, которым Элиза окутала собственную жизнь, полагая, что так будет легче не замечать руины, в которые она превратилась. И ведь все это время ей почти удавалось… Все эти долгие шесть лет, которые она могла быть так счастлива, если бы не побоялась… Она и теперь еще боялась, но пройдя больше половины пути, глупо остановиться, а еще глупее – пытаться вернуться на исходные.

- Прежде всего, позволь мне продолжить рассказ, я еще не закончила… - после долгой паузы проговорила Элиза, обращаясь к его сгорбленной, точно от тяжелой ноши, спине, внутренне поражаясь той холодной и спокойной решимости, которая теперь наполняла все ее существо, как будто в противовес ярости и обиде, которую до сих пор буквально излучал Борис. – Я действительно выбирала тогда между тобой и дочерью. И ее благополучие оказалось для меня важнее нашей любви, это было главное, но была еще причина… Мой муж – нужно плохо его знать, чтобы поверить в то, что планируя что-либо, он не предусмотрел пары-тройки дополнительных вариантов на тот случай, если основной план по какой-то причине вдруг нарушится. Наверное, поэтому он так успешен в своей карьере. Боря, скажи, ты ведь, конечно, не мог забыть ту историю с наследством графа фон Литте, которая наделала столько шума примерно за полгода до того, как мы с тобой расстались?

 Отправлено: 03.05.12 23:51. Заголовок: Когда он схватил ее ..

Когда он схватил ее и силой поднял перед собой, удерживая так крепко, словно она могла испариться, Лиза как-будто бы даже в размерах уменьшилась от овладевшего ею страха. Стала совсем тоненькой, хрупкой. Так, что, казалось, при желании он вполне может переломить ее пополам и бросить к своим ногам в пыль, растоптать и пойти дальше. А разве не так сама она обошлась с ним тогда? Но стоило ей вновь открыть глаза и вместе с бесконечным ужасом, в их глубине задрожало еще что-то, совершенно ему знакомое. То самое выражение, с которым Лиза иногда прежде смотрела, когда очень хотела о чем-то его попросить, и он не выдержал. Разжав пальцы, отвернулся и отошел к противоположной стороне беседки, так и не дождавшись ответа на свой вопрос. Уже зная, что будет делать дальше – пара глубоких вдохов, взять себя в руки и уйти отсюда поскорее. И больше уж никогда ее не видеть. Вот только сможет ли он и на этот раз забыть ее слова? И как вообще сможет жить, зная что где-то растет его дочь, которую он никогда не сможет назвать своей.

Меж тем, оправившись от страха, Лиза заговорила вновь. Перед тем для чего-то спросила позволения, на что Агалюлин лишь недоуменно пожал плечами. Что это? Еще одна попытка оправдаться? Однако он ошибся в своих предположениях. А заданный Лизой вопрос невольно заставил выпрямиться и повернуться к ней лицом.

- Какое отношение ко всему этому имеет граф фон Литте?

История, о которой упомянула Элиза, могла и в самом деле обернуться весьма неприятно. Хотя, вначале изрядно его позабавила. Один из его пациентов, престарелый и богатый вдовец граф Адольф Карлович фон Литте, долгое время страдал тяжким и неизлечимым недугом – скукой. Прямых наследников у него не было, зато имелось множество племянников и племянниц, кои полагали своим долгом со временем вступить во владение состоянием дядюшки, ежемесячно придумывавшего себе все новые болезни, от которых он намеревался вскоре умереть. С тайной надеждой на миллионы старикашки, родственники всячески стремились ему угодить и усердно подыскивали все новых врачей, чтобы эти болезни лечить. Что же касается Бориса Викторовича, то он стал домашним доктором фон Литте, так сказать, по завещанию. Потому как всех своих пациентов и Адольфа Карловича в придачу Агалюлину передал, уходя на покой, его учитель в профессии. Разумеется, рассказав до того обо всех причудах этого человека и познакомив их лично. Как ни странно, этот престарелый самодур пришелся Агалюлину по душе своим своеобразным чувством юмора. Но главное, что и тот почему-то ответил ему взаимностью, еще долгие годы затем развлекая доктора и собственную родню внезапными приступами болезни, от которых его успешно и «пользовал» Борис Викторович, быстро раскусивший игру своего пациента, но свято соблюдавший при этом ее правила. Фон Литте ценил подобную деликатность и даже, бывало, расспрашивал после очередного «обострения», который из племянников нынче переживал о его здоровье более остальных. В конечном итоге, Адольф Карлович тихо и благопристойно умер от старости в самом начале января 1827 года. Когда же была оглашена последняя воля покойного, его родные пришли сначала в недоумение, потом – в негодование. Ибо все свое имущество, за исключением «подсвечников бронзовых, парных, змеями – дорогой Агнессе, платка шелкового – Тимофею, ковра персидского, что в туалетной, – Дмитрию», да «иголки с солитером крупным – Тамаре», граф завещал маленькой больничке, которую некогда основал учитель Бориса Викторовича, и которой последний нынче заведовал. Оправившись от потрясения, племянники стали требовать справедливости, уверяя, что старик, совершенно определенно, распоряжаясь подобным образом, был не в своем уме, а коварный и корыстный Агалюлин этим воспользовался в собственных целях. Впрочем, хода делу так и не дали, ибо здравомыслие покойного на момент написания завещания было заверено его стряпчим. Борис Викторович же, который подобного жеста от Адольфа Карловича, конечно, не ожидал, хоть и был за него крайне признателен, с тех пор жалел лишь об одном – что шутник фон Литте не мог видеть лиц собственной родни в момент оглашения завещания.

- Лиза, я еще раз спрашиваю: какое отношение все это имеет к тому делу? – повторил доктор, чеканя слова.

 Отправлено: 04.05.12 22:42. Заголовок: - Думаю, ты и сам..

- Думаю, ты и сам уже обо всем догадался, не так ли? – едва заметно усмехнувшись, Элиза вздохнула, выпрямила спину и принялась изучать взглядом причудливую резьбу по дереву, украшавшую края скатов крыши беседки, в которой они находились. – Это написано у тебя на лице. А ты никогда особенно не умел скрывать свои мысли... во всяком случае – от меня, – проговорила она, поднимаясь со своего места и подходя к ограде, остановливаясь, в конечном счете, рядом с Агалюлиным, хотя и стараясь при этом не соприкоснуться с ним даже краями одежды. – Впрочем, если настаиваешь...

Вторая часть ее истории оказалась намного короче первой и тоже была изложена рассказчицей без излишней ажитации – что поделать, Элиза никогда не была склонна к слишком явному и открытому проявлению эмоций, до какой бы степени они не наполняли ее душу. При этом, сейчас она была по-настоящему взволнована и надеялась, что Борис почувствует это и поймет ее так, как умел понимать когда-то, даже если не сможет простить до конца.

- Я не знаю, кем является человек, оговоривший тебя, Аркадий так и не назвал мне его имя, лишь зачитал вслух письмо, которое даже не дал в руки, справедливо опасаясь, что я его немедленно уничтожу. Верно, это кто-то из слуг графа фон Литте... Так вот этот подлец утверждает, что был свидетелем того, как ты уговаривал стряпчего устроить все «наиболее выгодным для вас двоих способом». И если учитывать, что, в конечном счете, все вышло якобы «по-вашему»... Я взяла с мужа слово, что он никогда не даст ему хода, если мы с тобой более не увидимся. Я не хотела, чтобы ты знал, но сказав «аз», следует говорить «буки». Кроме того мне больно... – она на миг замолчала, прикрыв глаза, а потом продолжила глухим и чуть хрипловатым от волнения голосом, - оказывается, по-прежнему больно знать, что ты считаешь меня бессердечным чудовищем, а сердце у меня есть, Боря! И, поверь, оно нынче готово разорваться от боли и безысходности ничуть не меньше твоего!

 Отправлено: 05.05.12 00:39. Заголовок: Если он о чем изнача..

Если он о чем изначально и догадался, так лишь о том, что Аркадий Семенович, видимо, каким-то образом решил повернуть против него то давнее дело. Но это было просто смешно и совершенно невозможно. Борис Викторович отродясь не участвовал ни в каких махинациях, а с фон Литте вообще, кажется, ни разу не обсуждал тему его наследства, вполне серьезно полагая, что старик, несмотря на каверзный характер, в конечном счете, таки осчастливит свою родню. Так что нападки, которые он вынужден был потом вытерпеть с их стороны, оказались крайне неприятным моментом этой истории, однако, как тогда казалось – единственным. Поэтому, когда Лиза, наконец, объяснила все до конца, испытал закономерное чувство растерянности. Никогда в своей жизни не предполагая, что у него могут быть враги – настоящие, которые желали бы его уничтожить, Агалюлин и сейчас думал даже не об Ошанине, который, наверняка, затеял все это лишь от собственного бессилия, но о том человеке, который вдруг ради чего-то решился его оклеветать. Все это было мерзко и грязно. Но хуже всего было то, что все эти годы лично он оставался в стороне от происходящего, ни о чем даже не подозревая. А вот Лиза, его Лиза – вдруг захотелось назвать ее именно так – зачем-то все взяла на себя. Зачем?

Опустив глаза, Борис Викторович некоторое время стоял, прижимая пальцы к губам. А рядом с ним замерла Лиза и смотрела куда-то вдаль сада. Но, даже понимая, как она напряжена в ожидании своего приговора, Агалюлин все никак не мог придумать, что же ей сказать. Одно казалось неуместным, другое – глупым. Себя он тоже теперь полагал совершенным дураком, который, ни в чем толком не разобравшись, предпочел принять за правду удобную для понимания ложь... Наконец, отведя ладонью волосы со лба, он повернулся и посмотрел на нее:

- Ты должна была мне все рассказать, должна была. Неужто ты думала, что я не справлюсь с этим нелепым обвинением? Неужто решила, что я позволил бы твоему мужу решать судьбу моего ребенка, если бы знал об этом?– видимо, желая возразить, Лиза уже готова была вновь заговорить, но доктор остановил ее жестом, - Он запугал тебя, я знаю. Но ты не доверилась мне. Я ведь всегда верил тебе, Лиза. А ты не доверилась мне даже однажды – и это для меня обидней всего.

Она смотрела на него, и в глазах ее Агалюлин видел отражение собственной тоски, и муки – их общей на двоих муки. И верно потому, в конце концов, просто не выдержал этого взгляда. Притянув к себе женщину, он крепко обнял ее, прижимая к груди, гладя ладонью ее волосы и чуть касаясь подбородком ее затылка.

- Господи, Лиза! Что мы с тобой наделали!

 Отправлено: 05.05.12 22:53. Заголовок: Что они наделали? Да..

Что они наделали? Да нет же – это она, сама, без его участия, однажды почему-то ошибочно решила, что смеет решать за них двоих. И ценой этой страшной ошибки стала разрушенная жизнь. Впрочем, некоторым утешением все прошедшие годы было то, что это относится главным образом к ней самой. Но теперь Элиза отчетливо понимала, что ошиблась. Что и он, тот, ради которого она на это пошла, пострадал не меньше, а значит – ее грех как минимум в два раза тяжелее. И самое ужасное заключалось в том, что исправить что-либо теперь почти не представлялось возможным, хотя Борис рыцарски продолжал твердить, что виноваты они оба.

Тяжелые капли слез одна за другой падали на крахмальное полотно его рубашки, Элиза плакала. Горько и безутешно – громко всхлипывая и одновременно пытаясь при этом еще что-то говорить. Так иногда рыдала маленькая Вики, но для того, чтобы унять ее горе, обычно было достаточно ласковых слов и поцелуев. Ах, если бы столь же легко и просто можно было развести беды ее непутевой матери!

- Прости меня! Прости... прости... – сколько именно раз она уже успела произнести это короткое слово, Элиза не помнила – сбилась со счета. Борис успокаивал ее, уверял, что все будет хорошо и не стоит так себя терзать, но ей по-прежнему казалось, что винится она недостаточно, и что он продолжает сердиться. И ему долго еще пришлось убеждать ее, что это совсем не так, прежде чем Элиза окончательно поверила. Но вместо успокоения тотчас же испытала новый приступ отчаяния, от которого потоки слез опять хлынули из ее глаз. Ничего не понимающий и растерянный Борис, тотчас бросившись выяснять, в чем же дело, должно быть, далеко не сразу смог разобрать, что было всему причиной. – ...Только представь, он утверждает, что я должна ехать в этот проклятый Балатонфюред, который уже заранее ненавижу! А я так устала всегда делать лишь то, что должна! Не могу... не хочу больше...

 Отправлено: 06.05.12 16:06. Заголовок: Ее слезы уносили про..

Ее слезы уносили прочь былую обиду, пробуждая давно забытые чувства, даровавшие ощущение покоя и обретенной заново бесценной пропажи. Да и глаза самого Агалюлина теперь тоже были влажны, хоть Лиза, прижимавшаяся к его груди, и не могла этого видеть. А Лиза все говорила что-то, большей частью слова извинения, которых он от нее уже не требовал, напротив, просил прощения сам. Так они пробыли довольно долго, пока не справились с чувствами, что на некоторое время заслонили от них реальность, которую Лиза, впрочем, всегда ощущала гораздо яснее, чем он сам. Вот и теперь, едва от него отстранившись, она вновь заговорила, сбивчиво и с какой-то отчаянной горячностью – о какой-то необходимой поездке в Балатонфюред, о том, что он ей приказывает, велит, и Бог знает еще, о чем она там говорила. Половины Борис Викторович просто не понял, потому был вынужден вновь просить ее успокоиться и объяснить все подробней. И тогда оказалось, что говорила Лиза все о той же грядущей поездке на воды, куда она направлялась, пока судьба не привела ее в дом кузины. И нынче дело было в том, что муж прислал ей письмо, в котором настаивал, чтобы она как можно быстрее продолжила свое путешествие. Непременно, уже на днях.

- Довольно, Лиза, - он взял ладонь женщины и крепко сжал в своей, заставляя посмотреть на него. - Теперь, когда мне все известно, ужели ты думаешь, что я вот так просто отпущу тебя? Поверь, у меня хватит сил противостоять твоему мужу, а если что – и друзья найдутся, которые помогут.

Мелькнувшее в ее глазах сомнение задело, но и добавило азарта. Вдохновленный вновь ожившими чувствами, Борис Викторович вскочил на ноги и принялся расхаживать по беседке, перебирая в уме варианты того, что он мог сделать для них с Лизой. Ехать в Москву, говорить с Ошаниным, рассказать, что шантаж раскрыт и вовсе его не пугает? Нет, невозможно. Как оказалось, этот человек не только хитрый, но и достаточно подлый, потому, кто знает, что он может предпринять в подобном случае. На какую-то долю секунды у Агалюлина мелькнула даже крамольная мысль просто-напросто выкрасть Лизу и дочь, и увезти их так далеко, где никто и никогда ни о чем не узнает. В Америку, к примеру. Но он немедленно одернул себя: достаточно и без этого Элизе уже пришлось прожить во лжи.

- А я больше не желаю тебя отпускать. К сожалению, мне невозможно бросить все и ехать за тобой. Мой помощник недавно женился и уехал в Казань, поэтому, пока не найду достойного кандидата на его место, приходится обходиться в больнице практически собственными силами. Однако если не могу уехать я – останься со мною ты! Неужели же совсем ничего нельзя придумать?!

 Отправлено: 07.05.12 18:39. Заголовок: Внезапно воскресшая ..

Внезапно воскресшая безумная надежда на то, что все еще можно поправить, словно мимолетно сверкнувшая среди золы и углей догоревшего костра искра, догорела так же быстро, как и родилась, оставив о себе напоминанием лишь горькую улыбку на губах и выражение безысходности во взоре Элизы, стоило Борису вновь заговорить. Как все же удивительно, что ни годы разлуки, ни профессия, которая, говорят, почти всегда превращает людей в законченных циников, не изгнали из его души романтических устремлений и совершенно юношеских, рыцарских порывов. Он ведь и прежде готов был пойти на соперника с открытым забралом, совершенно не придавая значения, что вступает с поединок с тем, для кого всякие правила честного турнира – лишь пустой звук, если идут вразрез с достигаемой целью. Возможно, еще и потому, что всегда знала об этом, Элиза тогда, как могла, пыталась его защитить...

- Что здесь можно придумать, Боря? – тихо откликнулась она. – К чему эти просьбы? Мы оба понимаем, что остаться здесь я не смогу – увы, но просто нет для этого больше достаточного повода! Кроме того, муж буквально в каждом письме подгоняет меня. В Балатонфюреде отдыхает его родственник, с которым я не знакома, но Аркадий настаивает, чтобы я непременно там его навестила – и не простит, если я его в этом ослушаюсь. В конце концов, зная его, я не исключаю, что этот человек может однажды просто внезапно появиться здесь. И что будет тогда? А как же кузина Ирэн? Разве посмею я разрушить ее тихую и уютную жизнь вполне вероятным жутким скандалом, который бросит тень, прежде всего на ее собственную репутацию? Нет, нам придется смириться и принять все как есть...

 Отправлено: 11.05.12 21:44. Заголовок: Домой из города Ирин..

Домой из города Ирина Никитична вернулась в прекрасном расположении духа, хоть и несколько утомленная долгими деловыми переговорами, закончившимися, однако, к обоюдной выгоде сторон. Надо сказать, что управляющий Кондратий Петрович, честно служивший еще батюшке, а потому пользующийся абсолютным доверием и даже правом некого свойства в отношении Ирины, которую помнил еще маленькой девочкой, частенько ворчал, что не дело благородной барышне, к тому ж – незамужней, самой принимать столь активное участие в ведении дел имения, ей-де, о балах и танцах более помышлять стоит, да о том, как побыстрее замуж выйти и детишек нарожать. Она и не спорила – вообще не любила споров и конфликтов, однако поступала все равно именно так, как хочет, хотя, конечно, и не нарушая общепринятых правил настолько, чтобы пошли разговоры. Жила свою тихую жизнь была ею вполне довольна. Вот как, например, сегодня, когда – не без помощи Кондратия Петровича, конечно, смогла продать по очень выгодной цене почти пятьдесят пудов свежесобранного меда ярославскому купцу Ушакову, который был ошарашен ею дважды. Впервые, когда Пафнутий Савельевич узнал, что договариваться ему придется не с управляющим, а с самой хрупкой черноглазой молоденькой барыней. И второй раз – когда понял, что в делах она разбирается отнюдь не хуже его самого, а потому провести ее вовсе не удастся…

- Таня, скажи, а не видала ли ты барыни Елизаветы Петровны? Весь дом уж, кажется, обошла, а найти ее не могу, - развязывая на ходу ленты соломенной шляпки, Ирэн заглянула в проем открытой двери в буфетную, где, сидя на табуретке у окна, ее горничная сосредоточенно натирала столовое серебро.

- Отчего ж не знать, барышня? Аня, девушка ее, сказала, что оне еще после завтрака в садок погулять отправились.

- После завтрака? Но ведь это, поди, уже давно! И все еще там?! Нет, ну так же нельзя, она снова простудится! – скорее себе, чем Тане сказала Ирина Никитична, двинувшись, было, на поиски беспечной кузины, которой не сидится дома, хоть она еще и не совсем здорова для столь долгих прогулок. Однако, остановленная следующей репликой Тани, вновь замерла на месте: - Как, и Борис Викторович у нас?!

- Ага, вот вдвоем они там и прогуливаются. Он, небось, совсем ее, бедненькую заговорил. Это ж только мы тут знаем, какой наш доктор под настроение поговорить любитель, - коротко хохотнула Танюша, разглядывая на предмет тщательности очистки очередную ложку, однако Ирэн не поддержала ее тона, а напротив, нахмурилась. Пожалуй, следует держаться с прислугой построже. Не то, вон, как распустились, уже и поведение господ смеют обсуждать вслух!

- А вот у тебя, как я посмотрю, что-то все больше не в свои дела вмешиваться настроение, да глупости болтать! А коли делать нечего, так я сама тебе работу сыщу: распорядись-ка насчет обеда, пока я гостей домой приведу, – наградив девушку еще одним суровым взглядом, Ирина Никитична удалилась, направляясь в сад, по дороге размышляя, впрочем, что это, действительно, странно, если доктор Агалюлин и ее Лиза вдруг сыскали столько общих тем, что не могут наговориться уже так много времени. Ведь все предыдущие дни Ирэн между ними особой симпатии не наблюдала…

- Элиза, Борис Викторович, так вот вы где, оказывает…ся? - гораздо тише, чем начала, закончила мадемуазель Сабурова, выходя из-за зарослей кустарника, прикрывающего от садовой тропинки беседку, в которой уединились кузина и доктор. Да-да, именно что «уединились», Ирэн буквально физически почувствовала себя между ними лишней и от этого ощущения, смутившись, осеклась в своем радостном восклицании. – Простите, я, должно быть, помешала…

Ее тотчас же принялись уверять, что совсем нет, что, напротив, рады ее приходу. Но достаточно было лишь взглянуть на поникшие плечи Лизы, и в ее глаза, которые она теперь старательно отводила, верно, не желая, чтобы кузина заметила, как они покраснели и припухли, на растерянный вид Бориса Викторовича, который явно не находил, что еще сказать. Готовая провалиться сквозь землю, Ирэн уже проклинала себя за то, что пришла сюда, но тут Елизавета Петровна вдруг улыбнулась и пояснила, наконец, что все дело в том, что доктор только что сделал ей суровое внушение за беспечность в отношении здоровья. И это ее несказанно расстроило.

- Ах, ну да… - объяснение было несколько странным, но это все же лучше, чем глупо молчать втроем, поэтому Ирина поспешно закивала, добавляя, что, да, следует быть осторожнее… и прочая, прочая, довольная уже тем, что удалось преодолеть общую неловкость.

- А пойдемте лучше домой, обедать? - в конце концов, предложила она. – Я, признаться, проголодалась, точно волк, пока в городе была. Заодно похвастаюсь вам, какую удачную сделку удалось заключить… Правда, тебе, Лиза, это может показаться странным, что я сама во все это вмешиваюсь, но Борис Викторович подтвердит, что наши сельские нравы и обычаи позволяют подобное «жуткое преступление против этикета», не правда ли, доктор? - добавила Ирина Никитична и взглянула на Агалюлина с лукавой улыбкой.

 Отправлено: 11.05.12 23:33. Заголовок: Появление Ирины Ники..

Появление Ирины Никитичны оказалось так кстати и некстати одновременно. Желание еще побыть возле Лизы, расспросить ее о многом, что теперь было для него так важно, казалось даже сильнее благоразумия. Однако Элиза и в этой ситуации повела себя умнее, опомнившись первой и нарушив неловкое молчание, повисшее в беседке с приходом мадемуазель Сабуровой. И вот уже Борис Викторович следом за нею подтверждал, что да, ругал, мол, Елизавету Петровну, и не ожидал, что так сильно ее тем огорчит. Но теперь уже сожалеет об этом. Ирина понимающе улыбнулась и позвала их домой обедать. Агалюлин не стал отказываться.

За столом Ирина Никитична принялась рассказывать, как чудесно ей удалось сегодня провернуть дело, и Борис Викторович, привычный к таким разговорам, легко включился в него. Иногда он мысленно сравнивал эту деятельную барышню с Любовью Сергеевной Нестеровой – тот же независимый характер, те же деловые качества. Однако в руках мадемуазель Сабуровой все спорилось и выходило будто бы гораздо легче, чем в Любавиных, словно иначе и быть не могло. А еще, сидя за столом и угощаясь разносолами хозяйки, он вдруг с удивлением осознал в ней еще одно сходство, которое, как теперь казалось, должен был заметить гораздо раньше. Когда-то, еще при первом знакомстве с Ириной Никитичной, доктор почувствовал в ней что-то удивительно знакомое, что в тот момент, в конце концов, просто приписал личной приязни и дружескому расположению. Теперь же все, наконец, объяснилось.

Напротив него за столом сидели две молодые женщины, чьи голоса, манеры, черты лица были так схожи, что их скорее можно было принять за родных сестер, нежели за кузин. Да, в манерах Элизы было много такого, что появляется у светских женщин помимо их воли. Некоторая искусственная манера поведения, хоть и не было в этом ничего ужасного. Барышня Сабурова, напротив, была очень проста и естественна. Но несмотря даже на это, и более того – несмотря на то, что эти женщины совсем недавно встретили друг друга после многолетней разлуки, Агалюлин видел сходство даже в их жестах. Это было очень странное, похожее на сон ощущение – видеть их вместе. Однако голос Ирины, вежливо интересующийся причиной вдруг постигшей Бориса Викторовича задумчивости, выдернул его в реальность.

- Простите меня, Ирина Никитична, я на вас засмотрелся. На вас с кузиной. Вы так похожи. Это невероятно! - Агалюлин как-то странно посмотрел на Лизу и тут же вновь повернулся к Ирине, которая, смеясь, что-то ответила. Он прослушал. В голове внезапно возникла мысль, безумная, но показавшаяся спасительной.

- Елизавета Петровна, перед отъездом я желал бы оставить вам некоторые рекомендации. Вы уделите мне еще пять минут? А вам, Ирина Никитична, я клятвенно обещаю, что ругать вашу родственницу более не стану!

 Отправлено: 15.05.12 22:28. Заголовок: Вновь оказавшись с Э..

Вновь оказавшись с Элизой наедине – на сей раз в любезно предоставленном ее кузиной кабинете, доктор отчего-то первым делом опять завел речь о том, насколько похожи между собой родственницы. Потом вдруг замолчал, взглянул на нее пристально, покачал головой – и принялся, словно журавль, взволнованно вышагивать по комнате, меряя шагами расстояние от двери до рабочего стола, за которым, на краешке кресла пристроилась недоуменно взирающая на происходящее Елизавета Петровна. Борис выглядел странно, но она все никак не могла взять в толк, что с ним происходит.

- Я и сама заметила это еще в день своего приезда, но… ты ведь не затем меня сюда позвал? Не для того, чтобы еще раз напомнить о нашем с ней сходстве? - мадам Ошанина придвинула кресло поближе к столу, чуть подаваясь вперед, сложила перед собой руки, как прилежная гимназистка, готовая выслушать задание учителя и вновь замолчала, будто приглашая его продолжать.

Прекратив метания – во всяком случае, физические, что касается душевных, то по всему было заметно, что они-то как раз достигли самого пика, доктор присел за стол напротив Элизы. И, спустя минуту, как будто, наконец, решившись, одним махом изложил ей план, который мадам Ошанина изначально приняла за дурную шутку, потому глубоко и с раздражением вздохнула, отводя взгляд в сторону.

- Боря, я не расположена забавляться на эту тему. Ты же это не всерьез, в самом деле? – проговорила она через некоторую паузу, которая понадобилась, чтобы взять себя в руки, и вновь посмотрела на Агалюлина, на лице которого, однако, читалась такая упрямая решимость, что Елизавета Петровна даже немного испугалась. – Нет, скажи, что это шутка! Я не… Ты с ума сошел?! Да я даже браться объяснять тебе не хочу, почему именно это невозможно! - воскликнула она, вскакивая с места. И теперь уж сама принялась бегать по кабинету Ирины Никитичны, точно так, как до того это делал Борис Викторович, но при этом, все-таки, пытаясь донести на словах всю бредовость его идеи, бурно притом жестикулируя и ежесекундно меняясь выражением лица. Но доктор молчал, не вмешивался в ее пространный монолог, словно бы давая время обдумать предложенную возможность, которая, хоть и казалась на первый взгляд совершенно не осуществимой в реальности, однако по мере того, как Элиза пыталась это доказать, тем не менее, все сильнее завладевала ее воображением. И вот уже на каждое громкое и категоричное «невозможно», словно откуда-то из глубины души вдруг находился ответный довод, тихий, но от этого не менее сокрушительный. В конечном счете, осталось всего одно препятствие, но именно оно теперь казалось ей непреодолимым.

- Но ведь Ирэн никогда в жизни не согласится на такую авантюру!

 Отправлено: 16.05.12 11:48. Заголовок: Да, идея была самая ..

Да, идея была самая, что ни на есть сумасшедшая. Именно поэтому Борис Викторович так долго кружил, выбирая нужные слова, прежде чем решился прямо рассказать Лизе, что он придумал. Однако делать было нечего: все попытки направить ее мысли в эту же сторону косвенными намеками оказались неудачны, ибо Элиза никак не могла взять в толк, чего он от нее хочет. В конце концов, отчаявшись добиться этого, доктор прекратил бродить по комнате, подошел к столу и уселся напротив Лизы, а потом, глядя ей прямо в глаза и набрав в легкие воздуха, просто выдохнул ей свое предложение. Реакция была вполне ожидаемой. Он и думать не смел, что Лиза в одно мгновение решится на его авантюру. Но мысль о том, что у них может появиться возможность побыть вместе еще немного, так завладела рассудком, что он не смог бы отказаться даже от самой ненормальной идеи, которая давала хотя бы минимальный шанс на это.
Лиза, меж тем, приводила доводы, один разумнее другого, нанося по его надеждам один удар за другим, будто бы намеренно стремясь сокрушить их. Однако вскоре Агалюлин стал замечать, что с каждым из них, с каждым суждением, Лиза будто бы и сама разуверяется в собственной правоте.

- Я на иное почти и не рассчитывал. Но я знаю Ирину Никитичну как крайне отзывчивого на чужие невзгоды человека. И если сказать ей, что ты все еще недостаточно здорова, чтобы немедленно отправиться в путешествие, и объяснить при этом, что твоему мужу совершенно нет до того дела, разве не согласится она помочь нам? Я знаю, что все это похоже на безумие, что это словно попытка смертника перед казнью, сделать последний вдох таким глубоким, чтобы он остановил неминуемое. Но я надеюсь, хочу надеяться, что если ты останешься сейчас со мной, то мы хотя бы получим больше времени и возможностей найти выход из нашей собственной ситуации. Да и не могу я теперь тебя отпустить! А если ты все же уедешь, уверен, что и меня здесь более ничего не удержит – поеду за тобой, чем бы мне это не грозило!

Хотя по лицу Лизы и было заметно, что подобная решимость скорее страшит ее, нежели тешит самолюбие, Борис Викторович уже почти уверился, что его доводы возымели необходимое действие. Когда он поднялся и приблизился к ней, Лиза смотрела на него так, словно ждала самого решающего слова. И тогда, захватив ее ладони в свои руки, доктор сказал:

- Ты ведь всегда была такой храброй, Лиза! Почему бы нам не рискнуть и теперь? Что терять, когда и так все уже потеряно? Однако возможность создать нечто новое – или хотя бы попытаться вернуть былое, у нас ведь никто не отнимет?!

Склонившись, Агалюлин поцеловал ее в лоб, затем в щеку, после в губы и, спустя мгновение – отпустил от себя.

 Отправлено: 16.05.12 19:53. Заголовок: Кажется, никогда в ж..

Кажется, никогда в жизни Элиза не волновалась так, как в тот момент, застывая с трепещущим в районе горла сердцем у входа в малую гостиную и все никак не решаясь туда войти. В щель приоткрытой двери было видно, как в ожидании их с Борисом возвращения, Ирина спокойно что-то читает, удобно расположившись в кресле у окна. И вся ее фигура сейчас была исполнена такого умиротворения и покоя, что и без того весьма нетвердая убежденность Элизы в том, что не сделает ничего дурного, если попытается осуществить то, что они с Борисом только что задумали, того и гляди норовила рассыпаться в прах. И в самом деле, даже сама идея обмануть Ирэн ради собственной выгоды – этой попытки украсть у судьбы хотя бы немного счастья, вдруг показалась Елизавете Петровне совсем не большим грехом – в сравнении с тем, который она совершит, если кузина все же согласится на то, что ей хотят предложить. И тем самым сама вовлечется в этот обман, станет его участницей. А ведь не так ужасно согрешить самому, как подтолкнуть к дурному поступку другого человека – особенно, прикрываясь при этом якобы благородными мотивами. Почти запоздалое – но, к счастью, что только «почти», осознание этого словно бы окатило Элизу ушатом холодной воды, мгновенно прогоняя владевшее ею наваждение. Нет, невозможно! Следовало немедленно вернуться в кабинет, где она заставила остаться Бориса, все порывавшегося пойти вместе с ней, и сказать ему, что она просто не должна – не смеет подобным образом поступить с человеком, который сделал ей столько добра. Он прав: у них двоих, действительно, не осталось ничего, но эта новая попытка создать что-то, основанное на обмане… Разве они уже не совершили однажды подобной ошибки? Разве счастливы они теперь?

Намереваясь уйти столь же бесшумно, как и пришла сюда, Элиза развернулась на месте, но тут же, как назло, ненароком задела локтем ручку двери. Привлеченная шумом, Ирэн тотчас же подняла глаза, отрываясь от чтения, и спросила, почему Элиза стоит в дверях и не заходит. Путей к отступлению не осталось.

 Отправлено: 17.05.12 21:56. Заголовок: Из долгого, сбивчиво..

Из долгого, сбивчивого потока слов, который буквально обрушила на ее голову кузина Элиза, едва вошла в комнату, Ирэн пока удалось уяснить для себя лишь одно: то, что ее собственные представления о счастливой и успешно сложившейся судьбе московской кузины, похоже, имеют не слишком много общего с реальностью.

Впрочем, поначалу Лиза сказала лишь то, что доктор по-прежнему считает ее здоровье не до конца восстановившимся, потому не рекомендует ей пускаться в дальнейшее путешествие так скоро, как она собиралась. При этом она выглядела весьма взволнованной, и Ирина Никитична, предположив, что кузина вновь надумала смущаться от того, что якобы «стесняет» ее, тотчас поспешила уверить, что будет лишь рада, если Элиза побудет у нее еще.

- Пожалуйста, пусть тебя это не беспокоит, дорогая! Оставайся ровно столько, сколько потребуется – и даже больше. Я ведь уже не раз говорила, что твое общество меня только радует, - улыбнулась она и, полагая вопрос решенным, хотела было поинтересоваться, где Борис Викторович и почему он до сих пор не присоединился к их обществу. Но, опередив ее, Лиза заговорила вновь. И теперь уже сама Ирина Никитична слушала ее, не прерывая, но не столько потому, что ей нечего было сказать, сколько от с трудом сдерживаемого возмущения. Как же возможно, чтобы превыше здоровья и благополучия жены и матери собственных детей, супруг осмелился ставить столь низменные соображения, как возможная материальная выгода?! Нет, после всякой очередной подобной истории, Ирэн все больше убеждалась в том, что это даже к лучшему, что она все еще не замужем. Уж, во всяком случае, сейчас никто не посмеет распоряжаться ею, вопреки ее же собственным желаниям.

- Это просто ужасно, что он смеет так с тобой поступать! Я и представить не могла… Ах, Лиза, я очень сочувствую тебе и если бы могла хоть чем-нибудь помочь – то, поверь, сделала бы все возможное! – воскликнула она, в конце концов, еще не зная, что буквально через десять минут после этого сильно усомнится в том, что, действительно, сможет выполнить данное в запальчивости обещание.

Но вовсе не потому, что по какой-то причине передумает помогать кузине. Просто та помощь, о которой Лиза, на лице которой после этих слов Ирэн солнечным лучом вспыхнула надежда, у нее попросила, представлялась чем-то из области невероятного и неисполнимого в жизни – словно бы события авантюрного романа. Подумав об этом, Ирен вновь невольно взглянула на лежащую рядом раскрытую книгу, которую читала до прихода кузины – «Барышня-крестьянка»… Разве не похожий сюжет? И даже главную героиню называют так же, как одну из них – Лиза. Вот только это лишь в романах подобные приключения представляются чем-то само собой разумеющимся и заканчиваются исключительно счастливым финалом. А те люди, которые их затевают, в конечном счете, непременно выигрывают. Будучи уже достаточно взрослой и разумной барышней, Ирина Никитична понимала это достаточно отчетливо. Не менее отчетливо, чем и то, что кузина теперь, если и не обманывает ее, то явно говорит далеко не всю правду, сообщая о мотивах, побудивших ее предложить столь безрассудную затею. Понимала, но не спешила высказывать это вслух до тех пор, пока Лиза не закончила и не спросила, может ли она на нее рассчитывать? Ответила мадемуазель Сабурова не сразу. Признаться, было немного неприятно осознавать, что кузина – как ни говори, а пыталась все же манипулировать ее родственными чувствами, несмотря на то, что если даже десятая доля рассказанного ею – правда, имела полное право на ее, Ирины, поддержку, понимание и помощь.

- Знаешь, Элиза, - задумчиво произнесла она, в конце концов. – Я не уверена, что твой план можно осуществить в жизни. Однако я, по-прежнему не отказываясь от обещания помочь тебе, постараюсь что-нибудь придумать. Пока не знаю – что, но попробую. Но! Только при одном условии. Если ты расскажешь мне всю правду о том, ради чего все это – я имею в виду, на самом деле, затевается.

 Отправлено: 20.05.12 02:06. Заголовок: - Полагаю, что в эт..

- Полагаю, что в этом нет особенного смысла. И единственное, что мне, действительно, стоит сейчас сделать – это просить у тебя прощения и попытаться хоть как-то загладить вину за эту нелепую попытку обмана, - Элиза опустила глаза и удрученно покачала головой. – Однако поверь: это было сделано исключительно от отчаяния... – на нервно сцепленные на коленях руки упали две слезинки, но мадам Ошанина, казалось, этого даже не ощущает, по-прежнему сидя с понуро опущенной головой, не решаясь вновь взглянуть в лицо кузине.

В то время, как сама Ирина, заметив это, тотчас соскользнула с места и, устроившись у ног сидящей в кресле Елизаветы, принялась успокаивать ее, пытаясь одновременно добиться, что же с нею, на самом деле происходит.

- Понимаешь...

Как было объяснить ей? Как рассказать про все эти годы, прожитые в понимании собственной ненужности, в отсутствии любви, уважения, будучи лишенной даже малой надежды на то, чтобы однажды вновь испытать все это вновь? Какими словами описать ощущение жизни, уходящей впустую, словно мелкий песок, утекающий сквозь пальцы, осознание того, что никогда уже не будешь счастлива – и попытки заполнить пустоту внутри всем, чем только можно, лишь бы не звенела она в ушах так оглушительно по ночам, когда рядом нет никого, кто мог бы помочь заглушить этот звон. Конечно, у нее есть дети... Но дочь еще слишком мала, а сын – даже теперь, когда он совсем ребенок, Элиза видит, что не нужна ему. Что ее место в его душе уже занято – конечно, она тоже виновата в том, что позволила мужу и его семье устроить все именно так. Но ничего, ничего не могла она с собой поделать – всякий раз, наблюдая за сыном, она видела в нем лишь мужнину породу. Видела черты человека, которого не любила и не уважала. А потом в ее жизни появился Борис. Вначале она не думала, что это может быть серьезно – очередное развлечение, попытка прогнать скуку. Потому, верно, и не смогла понять, в какой момент он стал ей настолько дорог, чтобы оказаться готовой ради этих отношений пожертвовать положением, репутацией, так называемым «честным именем»... Да, она, в самом деле, была готова. Но ее тиран оказался хитрее. Ему не нужна была ее жертва, он хотел, чтобы Элиза пожертвовала ради своей свободы положением, репутацией и честным именем возлюбленного. И она не осмелилась, не смогла. Впрочем, честным именем ей пожертвовать все же пришлось. На сей раз без кавычек – потому что тот, кого она желала спасти, считал предательницей именно ее...

- И вот мы встретились вновь. Теперь он знает, как все произошло на самом деле, мы объяснились, попросили друг у друга прощения. Но мы по-прежнему несвободны и пока ничего не в силах изменить. И эта безумная затея, в которую я попыталась тебя вовлечь – по сути, единственный шанс побыть еще хотя бы недолго вместе... Но не думай, я не хочу себя этим оправдывать, Ирэн! Было крайне низко пытаться воспользоваться твоим расположением ко мне подобным образом. Я крайне сожалею, что пошла на поводу собственных желаний там, где не имела на это никакого права. Но более всего меня расстраивает, что, скорее всего, и сама я теперь безвозвратно утратила твое доверие.

 Отправлено: 23.05.12 21:26. Заголовок: - Уж позволь, прошу ..

- Уж позволь, прошу тебя, мне самой решить, кому доверять, а кому нет! – решительно возразила в ответ Ирэн. – Все мы иногда совершаем вещи, о которых потом приходится сожалеть, кроме того, твоя «провинность» не так уж тяжела, чтобы так долго об этом говорить. Забудем. Давай лучше подумаем, что можно сделать.

Однако сказать это было куда легче, чем, действительно выдумать что-либо стоящее. Так что далее Ирина Никитична надолго погрузилась в размышления. А Элиза, прекрасно понимая, что теперь, скорее всего, решается ее судьба, сидела рядом молча, стараясь не мешать. Изредка поглядывая на нее, Ирэн, периодически отвлекаясь от основной темы, все пыталась вообразить, как это – любить кого-то так сильно, чтобы решиться ради него… нет, даже не на смерть. Как раз это она понимала отчетливо и ясно, но ведь отдать жизнь – мгновение, а обречь себя на существование подле того, кого презираешь, без надежды на избавление, не является ли это даже большей жертвой? Бедная Элиза, как она, должно быть, страдала! Нет уж, такой любви, лишающей способности здраво рассуждать, она бы для себя совсем не хотела!

Что же касается плана, предложенного Лизой и Агалюлиным, то после того, как схлынули первые эмоции, он уже переставал казаться ей таким уж сказочно-неисполнимым. В конечном счете, кузина просит побыть «ею» всего-то месяц с небольшим – там, где никого из них двоих в глаза прежде не видели. А значит, и шанс оказаться изобличенными в этом обмане ничтожно мал. Причем, для нее, Ирины, все даже легче – это ведь ей, в случае согласия, предстояло поехать туда, где ее не знают, в то время как Лизе с ее возлюбленным все равно придется искать уединения и избегать контактов с кем бы то ни было. А еще в ее доме полно слуг, а на каждый роток, как известно, платок не накинешь…

Когда же она, в конце концов, и поведала обо всех своих сомнениях, то надежда, до того было вновь вспыхнувшая в устремленном на нее взгляде кузины, тотчас же угасла вновь. Лиза была во всем с нею согласна и вновь просила прощения, а сама Ирэн в это время чувствовала себя худшей из убийц, уничтожающей чужие надежды, в очередной раз лихорадочно перебирая в уме варианты и не желая окончательно сдаваться.

- Но послушай! – воскликнула она вдруг, едва не подскочив от пришедшей в голову идеи. – Если невозможно остаться здесь, значит, вам с Агалюлиным тоже нужно куда-то уехать! Это же так просто! И вообще, тебе не кажется странным, что вот мы с тобой вдвоем бьемся над этой задачей, в то время как Борис Викторович томится ожиданием в одиночестве, хотя, возможно, и сам мог бы предложить нам что-нибудь дельное? Постой, да я прямо немедленно и прикажу позвать его к нам! - добавила она и потянулась за колокольчиком, которым обычно призывала к себе слуг.

 Отправлено: 25.05.12 13:49. Заголовок: Тем временем, Агалюл..

Тем временем, Агалюлин, оставшись в одиночестве, все более сомневался – верно ли было позволить Лизе уговаривать кузину без его непосредственного участия. Ведь Ирина Никитична – девушка не только разумная, но и с четкими моральными принципами, а потому может статься, что их с Лизой связь покажется ей безнравственной или даже скандальной. Конечно, волноваться о том, что Ирэн станет рассказывать о ней направо и налево, причин не было вовсе – она никогда не была сплетницей. Однако хватит и того, что она может просто захотеть порвать с ними обоими всяческие сношения. А ведь Лиза – и у доктора было достаточно возможностей в этом убедиться, уже успела привязаться к ней. Так что если случится, пусть даже невольно, стать причиной размолвки между кузинами, этого он себе уж точно не простит до конца дней своих. И без того слишком мало у Лизы в жизни радости, чтобы лишить ее еще и возможности общаться с сестрой.

«Накрутив» себя подобным вот образом, Агалюлин, в конечном итоге, уже собрался было идти в гостиную и виниться там перед Ириной Никитичной. Уж лучше пусть весь ее гнев падет лишь на его голову, раз уж эта безумная идея с подменой пришла именно в нее. Но тут мадемуазель Сабурова, словно бы упредив его желание, прислала в кабинет девушку, которая сказала, что его уже там и без того дожидаются с нетерпением. Окончательно собравшись духом и мыслями по дороге в гостиную, Борис Викторович уже был готов принять от хозяйки дома любые упреки в свой адрес и даже ответить на них, как казалось, вполне достойно. Однако совершенно растерялся, когда нашел барышню Сабурову в полном благодушии.
Мало того: согласившись на их авантюру, Ирина Никитична отнеслась к ней так, будто ей только что предложили сыграть в забавную игру, сулящую немало развлечений и удовольствия! А потом она удивила его еще раз – когда высказала несколько вполне разумных критических замечаний по поводу его первоначального плана. Объяснив, в частности, что даже если и поедет вместо кузины в Балатонфюред, то оставить Элизу в своем доме никак не сможет. А ведь сам он об этом ранее и не подумал! В качестве решения данной проблемы Ирина Никитична предложила им тоже куда-нибудь уехать вдвоем. Вот только куда они могли уехать?

Пытаясь придумать что-нибудь, они весь остаток дня просидели втроем, но так и не придумали ничего толкового. Поэтому, даже ближе к ночи, сидя за столом в собственном кабинете, Борис Викторович все равно продолжал размышлять над сумасшедшими откровениями сегодняшнего дня, стараясь найти выход для себя и Лизы. При этом он машинально перебирал доставленную за день почту, впрочем, даже не пытаясь ее читать. Но одно из писем, в конце концов, все же привлекло его внимание. Подисано оно было рукой мадам Нестеровой. Вскрыв конверт, Агалюлин обнаружил в нем приглашение быть завтра у них к чаю. Собираясь вскоре ехать с сыном в Италию, Любовь Сергеевна желала без суеты попрощаться с ним перед достаточно долгой разлукой, пока хлопоты по сборам еще не захватили весь их дом.

Разумеется, отказать Любаве он не мог. Потому на следующий день, конечно, отправился в Знаменское, где нынче обитала Любовь Сергеевна, пока приводили в порядок старый дедовский дом в Погорелове. Этим летом ремонт почти закончили, остались неготовыми лишь несколько комнат, в которых нужно было завершить обстановку. Об этом ему и рассказывала за чаем мадам Нестерова, посмеиваясь при этом над старой Луизой Францевной, которая все равно продолжала ворчать по поводу «кавардака, что устроили в всем доме», хотя в душе была крайне довольна его возрождением. Говорила ему Любава также и о предстоящем путешествии, однако слушал Борис Викторович свою собеседницу на этот раз совершенно невнимательно. Рассеянно отвечая на ее вопросы, большую часть своего визита он обдумывал одну единственную вещь – возможно или нет втянуть в их авантюру еще одну порядочную женщину? В конце концов, решился, однако не на все. Ибо рассказать Любаве, что желает использовать ее старый дом для собственных свиданий с замужней дамой, показалось невозможным, даже несмотря на многолетнюю дружбу и практически родство. Потому Агалюлин вновь врал, но знал, что делает это во спасение – пусть даже спасать приходится не конкретного человека, а их с Лизой любовь.
Новая легенда о проезжей московской знакомой, которая дорогой заболела ангиной и вынуждена теперь на некоторое время задержаться в их краях для полного излечения, но совершенно не знает, где при этом поселиться, выглядела еще более сомнительной, нежели предыдущая идея с подменой Элизы на ее кузину в Балатонфюреде, но неожиданно сработала и она. Любовь Сергеевна то ли, действительно, ничего не поняла, то ли сделала вид, что все в порядке, более всего возмутившись, когда Агалюлин сказал, что непременно оплатит ей аренду Погореловского дома за все то время, что его знакомая там проведет.

- Что за абсурд, Борис Викторович?! Вы можете пользоваться моим домом всегда, когда это необходимо. Он почти ваш! И еще я уж, конечно, распоряжусь, чтобы туда перебрались слуги из Знаменского.

Однако как раз об этом Агалюлин попросил ее и не волноваться. Чем меньше посторонних, тем спокойнее будет его знакомой, у которой, к тому же, есть своя горничная. Поэтому будет нужна лишь кухарка. Получив, таким образом, в собственное пользование ключи от особняка в Погорелово, доктор тотчас же отправился в Белый ключ, где сразу же поведал обеим своим сообщницам о благополучном решении их проблемы. А уже через неделю после отъезда мадам Нестеровой помогал Элизе перебираться в ее новое жилище. Тогда же они распрощались и с Ириной Никитичной, которая все эти дни, казалось, не могла дождаться начала своего собственного приключения.