Отправлено: 30.01.15 20:33. Заголовок: А что я с этого буду иметь, того тебе не понять

Время - июнь 1833 года.

Место - Сорренто, Королевство Обеих Сицилий.

Участники - Маргарита Рольберг, НПС.

 Отправлено: 30.01.15 20:39. Заголовок: Маргарита приехала в..

Маргарита приехала в Сорренто поздним вечером. Кучер осторожничал, не желая подгонять утомлённых лошадей и рисковать жизнью пассажирки, и экипаж катился по тёмным улочкам невыносимо медленно, подскакивая едва ли не на каждом булыжнике мостовой. Если кто-то ещё не спал, то наверняка высунулся из окон, провожая взглядом смутно знакомый дормез, но сон побеждал любопытство, вновь разгоняя людей по кроватям.

Снаружи белая вилла Рольбергов ничем не выделялась среди таких же роскошных вилл, но, по иронии судьбы находясь на некотором отдалении от других домов, она стояла особняком и во многих других смыслах. Маргарите за время дороги пришлось не раз и не два задуматься о вещах более странных, чем обстоятельства, связывающие её с этим домом. Удивительно было вдруг осознать, что в этом белом доме с колоннами, купленном для неё ненавистным мужем, растёт рождённая от любовника дочь. Катя - точная копия Марго с тёмными глазами и светлой душой отца. Катрин - самая большая тревога и радость, самый надёжный якорь, и Бог знает, куда унесло бы графиню Рольберг без него. И пусть компас был сломан, а полюс - потерян, ещё были силы сохранить при себе якорь, оградив его ото всех невзгод, которые не должны быть знакомы трёхлетнему ребёнку, но, увы, стали привычны её дочери. Впрочем, теперь всё изменится. Всё будет так, как должно быть, и как это должно быть - решать только им, большой и маленькой женщинам, чьи руки пахнут дорогим мылом и апельсинами.

Разбуженный шумом сторож спешно открыл ворота, спросонья не успев удивиться внезапному появлению хозяйки, и экипаж невыносимо медленно подъехал к дому. В дверях уже кто-то мелькал, гортанно требуя света и объяснений, и Маргарита выскочила из кареты, презрев выкидную лесенку и опасность приземлиться на собственный подол. От свежего ночного воздуха немедленно закружилась голова, и под аханье выбежавшей навстречу экономки утомлённой долгой дорогой графине помогли дойти до дома, но дурнота прошла, и на встречающих обрушился целый ворох распоряжений. Отвязывали и несли в дом кофры и саквояжи, на кухне грели воду, а в комнатах графини настежь распахивали окна, впуская тёплый лунный свет и стрекот сверчков. Разогнав прислугу, Марго застыла на крыльце, опираясь на одну из колонн портика. Ветерок шевелил всклокоченные волосы, и, заправляя за ухо лезущую в глаза прядь, женщина недовольно поморщилась, кончиками пальцев почувствовав дорожную пыль, но ванны ещё надо было дождаться. Можно было сию же минуту оседлать лошадь и отправиться купаться в море, но, право слово, это было бы совсем уж глупо: проделать такой путь, чтобы случайно выпасть из седла, будучи умелой наездницей, или утонуть, прекрасно зная каждый камешек на далеко уходящей в море отмели.

К трём часам дом затих: кого-то графиня сама отправила досыпать, кто-то рассудил, что драгоценные минуты сна важнее, и ушёл ещё раньше. Маргарита босиком бродила по дому, оставляя за собой мокрый русалочий след из капелек воды, стекающей с волос, и никак не могла поверить, что теперь можно никуда не спешить. Она добралась до Сорренто, и здесь слуги уважают её больше, чем боятся, здесь достаточно затворить ворота, чтобы избежать неприятной компании, здесь приветливо улыбается луна, и рассветы всегда чистые. Здесь тепло, а она так устала от зимы, от этой бесконечной стужи, застывшей, кажется, у самого сердца... Дверь детской отворилась практически бесшумно, но нянька всё равно проснулась, и графиня Рольберг махнула рукой, успокаивая её. На цыпочках приблизившись к детской кроватке, Марго слушала, как тихо сопит Катя, смотрела, как дочь сжимает в кулачке уголок подушки, и у неё перехватило дыхание. Кто бы мог подумать, что будет так больно - здесь и сейчас? Когда приступ слабости миновал, а от боли остался лишь слабый отголосок, Маргарита склонилась над дочерью, не замечая всё ещё стоящих в глазах слёз. Осторожно, чтобы, не дай Бог, не потревожить спящую, поправила сползшее одеяло, отвела с лица девочки спутавшиеся кудряшки и невесомо поцеловала пахнущие апельсинами пальчики, отчего-то чувствуя себя измученной и постаревшей.

 Отправлено: 05.02.15 18:42. Заголовок: В следующие две неде..

В следующие две недели на вилле Рольбергов перебывало столько гостей, что Марго начала сомневаться: стоило ли уезжать из Петербурга? Но дело было сделано, и оставалось лишь стиснуть зубы и приветливо улыбаться каждому, кто хотел её видеть, а таких было немало. Слух о том, что bella Rita намерена задержаться в Сорренто до конца своих дней, разлетелся по городу в считанные минуты, и всякий считал своим долгом потребовать у графини объяснений. Требования эти были завуалированы пустой светской болтовнёй, но в кои-то веки Маргарита отвечала на неозвученные вопросы тем же эзоповым языком, не забывая потчевать визитёров лимонадом, печеньем и безупречной ложью, не имевшей ничего общего с действительностью.

От неё привычно ждали безумств и бесчинств, но Марго не была бы собой, если бы позволила позволила кому-то угадать следующий свой шаг. Да, она по-прежнему предпочитала дамскому седлу мужское и носилась по узким улочкам галопом, но без прежней безумной лихости, на место которой вдруг заступила - о ужас! - осмотрительность и внимание не только к собственной особе. Даже ночные купания из вызова превратились в скучнейшую дань традиции, а когда прекратились и они... Маргарита понимала, что с ней и в самом деле творится что-то неладное, но привычно отмахивалась, не считая нужным тратить на раздумья хотя бы мгновение: у неё было слишком много дел. Ещё в начале весны было велено, чтобы всю почту доставляли в Сорренто, и ко дню переезда на письменном столе скопилось немало писем от управляющих и поверенных. И если над ответами на одни послания графиня Рольберг не раздумывала ни минуты, то над другими могла просидеть не один день, отвлекаясь лишь на еду, сон и дочь.

Материнство пришлось Марго по вкусу. Её маленькое солнышко с липкими от сладкого сока ладошками, застенчиво жмущееся к матери и смешно картавящее, с каждым днём становилось ближе, понятнее и дороже. Маргарита привязывалась к дочери всё больше и всё сильнее чувствовала себя виноватой: ей следовало быть с ней всё это время, а не метаться между двумя городами. Разве могли прозрачные петербургские ночи сравниться с этими, чья непроглядная чернильная тьма была лучшим лекарством от сомнений? И холодный утренний свет - с яркими лучами солнца, врывавшимися в распахнутые настежь окна вместе с птичьим щебетом и смехом Катрин?

Летние дни были долги, но пролетали незаметно, наполненные радостью новых открытий, а ночи - спокойны. Марго засыпала, не успевая истерзать себя тревогами ложными и настоящими, проваливалась в сон даже раньше, чем голова успевала коснуться подушки, и не размыкала глаз до самого появления горничной. Впрочем, и после того, как над ухом графини раздавался негромкий заботливый голос, Маргарита не спешила вскакивать на ноги. Она вдруг полюбила ворох подушек и хрустящую чистоту простыней, впервые в жизни предпочитая их тёплому морю. Она могла бы валяться в постели целый день, если бы не желание неотступно быть рядом с дочерью и великое множество забот, не ждущих до того редкого часа, когда мадам Рольберг сочтёт, что выспалась и готова терпеть визиты и печенье с горьким привкусом морской соли.

 Отправлено: 08.03.15 21:08. Заголовок: Маргарита ещё никогд..

Маргарита ещё никогда не была так беспечна, как в эти мирные июньские дни. Ей казалось, что прежние страхи не просто отступили, а навсегда оставили её, не решаясь тревожить Марго в этом благодатном краю, полном солнца и счастья. Она наконец-то нашла его - своё счастье, и у него были непослушные кудряшки, неистребимый запах апельсинов, солёный вкус прибоя и шёлковый - масла. Она наслаждалась покоем, не допуская даже мысли о том, чтобы, как в былые времена, обозвать его скукой, и, кажется, со всем отпущенным на её долю вкусом наслаждалась возможностью жить по-настоящему новой жизнью. Графиня Рольберг не привезла в Сорренто ни тревог, ни обид, ни воспоминаний - ничего. За её спиной не стояли призраки прошлого, не терзали душу наполовину истёршиеся образы людей, чьи пути никогда отныне не пересекутся с дорогами, которыми суждено пройти ей. Это было хорошо, и женщине почти удавалось обмануть себя, разве что иногда заходилось в беспричинной тоске сердце, но Маргарита не обращала внимания, ведь у неё, как известно, вовсе не было сердца.

Кроме него Марго также не досчиталась сил и, несмотря на отчаянную внутреннюю борьбу, уверенности в будущем. Червячок сомнений неумолимо подтачивал самую её суть - непоколебимую веру в собственное превосходство, оказавшуюся так круто замешанной на любви, что попытки заполнить внутреннюю пустоту были заведомо обречены на провал. Но попыток не было, потому что слишком неожиданным и неприятным было осознание того, что верх над ней одержал человек, прекрасно знавший о её слабостях и не погнушавшийся воспользоваться своим знанием. Доверие, надежда, даже уважение к себе - они уходили в белый песок, тонули в тёплой воде, растворялись в прозрачной черноте ночи, и возможность обрести всю полноту счастья становилась всё более и более призрачной. Обманутая, растерянная, но для стороннего наблюдателя казавшаяся по-прежнему собранной, решительной и бесстрашной как в поступках, так и в суждениях, графиня Рольберг с удивлением заметила, что отныне её мысли занимает не только собственная особа. И именно это, пожалуй, вкупе с пошатнувшимся эгоизмом притупило прежнюю беспощадную ясность её ума. Ненадолго, конечно, но достаточно, чтобы игнорировать как отдельные признаки, так и их совокупность. И одним прекрасным днём осознать, что уже который день подряд дурно ей вовсе не от лилий, жары и обильно сдобренной специями рыбы.

Когда врач подтвердил её подозрения, Маргарита впервые в жизни упала в обморок. Она носила ребёнка. Она носила ребёнка Алёши, и детская мечта, которой вдруг заблагорассудилось стать явью, оказалась проклятием. Как теперь можно было забыть случившееся, как отказаться от прошлого? Марго всерьёз намерена была навсегда выкинуть из головы минутную слабость, придавая ей значение не большее, чем паре порванных перчаток. Она собиралась жить, бесстрашно избавившись от любого груза, какой мог утянуть её в агонию прежних лет. Она собиралась оставить в прошлом насквозь продуваемый ветрами город, в котором ей было нестерпимо плохо и куда графиня Рольберг упорно возвращалась, отказываясь понимать, что никому не нужна. Но всё в очередной раз пошло прахом, вновь нашлись силы, способные переломить любое её решение. Впрочем, в этот раз Марго была согласна считаться с ними лишь до определённого момента: лишь до тех пор, пока обманчивая покорность обстоятельствам не будет во вред её детям. Она носила ребёнка, училась быть матерью второму, и совершенно точно не собиралась оглядываться назад. Будущее виделось ей простым и безоблачным, и всякому, кто посмел бы на него посягнуть, предстояло горько пожалеть о своей недальновидности.