Отправлено: 10.01.10 21:02. Заголовок: Наваждение

Время - декабрь 1828 - январь 1829 года.

Место - Москва.

Участники - Наталия Симонова, Глеб Стрижевский и другие.

 Отправлено: 11.01.10 17:18. Заголовок: Голос ямщика неожида..

Голос ямщика неожиданно прервал жаркий спор Павла Андреевича и Глеба.

- Москва, барин! Почти приехали. Куды в Москве то ехать?
- На Петровку, в гостиницу, - ответил Глеб.
- Никаких гостиниц! – воскликнул Павел Андреевич. – Еще чего не хватало? Зачем Вам ехать в этот клоповник? Вы отстановитесь в моем доме.
- Не могу, - ответил Глеб. – Вы же знаете, что следом за нами едет моя карета, а я договорился со своим слугой, что мы встретимся на Петровке. Он знает, что я всегда там останавливаюсь, когда бываю в Москве.
- Так куды? – переспросил ямщик.
- Гони на Остоженку! – приказал Павел Андреевич. – Глеб Георгиевич! Если Вы не можете у меня остановиться, то давайте хотя бы пообедаем вместе. У меня такая стряпуха работает! Так готовит! Ох, не знаю по кому я больше соскучился: по жене и сыну или по Настасье с ее разносолами и вкусностями. Возражения не принимаются! Ваш слуга приедет только завтра, а если запьет в дороге, то вообще через неделю.
- Кондрат не пьет, - уточнил Глеб и покорился решению своего попутчика.

Князь Стрижевский и Павел Андреевич Симонов были знакомы всего несколько дней, но уже успели подружиться. Более доброго и душевного человека Глеб еще никогда не встречал. Правда, временами Павел Андреевич казался беспечным и наивным, но он и сам признавал в себе эти качества и говорил, что они у него «от огромного счастья», которое дарила ему жена Наталья Владиславовна и сын Славушка. Павел Андреевич так «вкусно» рассказывал о своих близких, что Глеб умирал от белой зависти. В его жизни семья появится очень нескоро, если вообще появится.

 Отправлено: 11.01.10 20:06. Заголовок: Казалось бы, что сло..

Казалось бы, что сложного во вступлении в права наследства? Стряпчий зачитывает завещание усопшего, ну а дальше... О том что бывает дальше, Таша, разумеется, не знала. Но рассчитывала узнать подробности от мужа. Именно сегодняшним числом Павлуша анонсировал свое возвращение домой из Курской губернии, где пропадал вот уж седьмую неделю. А все дело в том, что там некоторое время назад отдал Богу душу одинокий дядюшка господина Симонова. "И уважать себя заставил" тем, что завещал московскому племяннику свое имение в Фатежском уезде. Сам Павел Андреевич до того в Курской губернии не бывал, а уж в Фатеже - и подавно. И поехал туда лишь для того, чтобы унаследовать завещанное, да тут же благополучно его и продать. Благо, сыскался уже и покупатель - сосед-помещик, цена Павла Андреевича вполне устроила, о чем он и написал жене в одном из писем, которые успел прислать ей за время разлуки, обещая подробности сообщить при личной встрече. И вот, наконец, настал день, когда Павел Андреевич возвращается.

Весь день накануне дом готовился к этому радостному событию - прибытию хозяина после долгого отсутствия. Натирался до зеркального блеска паркет во всех комнатах, чистился камин в гостиной, особое внимание Таша просила слуг уделить кабинету Павлуши. "Просила" - это потому, что приказывать людям молодая барыня решительно не умела, и слуги, из тех, что помоложе, да понаглее, вовсю этим пользовались. И, если бы не Аграфена Семеновна, экономка, которая служила у Симоновых еще с тех пор, как нынешний хозяин дома ходил под стол пешком, оказаться бы дому Павла Андреевича ввергнутым в хаос. Таша и сама признавала за собой эту слабость, но бороться с ней не умела. Благо, пока все шло хорошо и с минимальным ее участием в делах по управлению домом, а потом... потом она обязательно научится! К счастью, сам господин Симонов никогда не попрекал супругу в отсутствии практичности, ибо любил ее и без этого. А она любила мужа. И было им, как говорится, полное семейное счастие.

Сегодня же Таша с утра все выглядывала в окна, надеясь заметить момент, когда Павлушин экипаж подъедет к парадному входу их дома на Остоженке. Возможно, он и сам увидит ее в окне и порадуется тому, что жена так преданно ждет. А Таша действительно соскучилась, затем, что с мужем до этого случая, ни разу так надолго не расставалась. Вот и Славушка уж сколько новых слов выучил за эти недели, то-то удивит отца! Молодая женщина нежно улыбнулась, вспомнив про своего сына, который, как обычно в это время, почивал в своей колыбельке в детской комнате. А сама, тем временем, все вглядывалась в ранние зимние сумерки, начинающие окрашивать в голубоватый свет снежные сугробы за стеклами окна, покрытого инеем.

Наконец, рядом с домом послышались приближающиеся звуки топота конских копыт, а также мелодичное позвякивание бубенчика. Наталия Владиславовна отбросила в сторону рукоделие и быстро метнулась к своему наблюдательному пункту. И в этот раз не обманулась в надеждах. Муж приехал! Радостная, она наблюдала в крошечный кусочек окна, который удалось освободить теплым дыханием от изморози, как Павел Андреевич немного неуклюже выбирается из кареты в своей волчьей тяжелой шубе, а навстречу уже бегут слуги с факелами, ибо давно стемнело. Как он зычно перекликается с кем-то из дворни... А потом Таша с удивлением увидела, что Павел приехал не один, а с гостем. Его высокая фигура в черной теплой накидке, показалась ей совершенно незнакомой. Муж, тем временем, о чем-то активно переговаривался уже с этим мужчиной, а потом они пошли в дом, а Наталия Владиславовна устремилась в прихожую, им навстречу. Она все еще не понимала, с кем это вместе приехал Павел и испытывала по этому поводу сильное любопытство.

 Отправлено: 12.01.10 17:26. Заголовок: Глеб был счастлив на..

Глеб был счастлив наконец покинуть карету, которую уже несколько дней делил с Павлом Андреевичем, и размяться. Еще бы согреться с мороза! Зима в этом году пришла неожиданно рано, и Глеб уже забыл, когда ему было по-настоящему тепло.

По возвращении в Россию он поступил на службу во II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии «под крылышко» М.М. Сперанского. Злые языки в Питере потом еще долго шептались, что это его дед Аким Стрижевский, старый екатерининский вельможа, выхлопотал для любимого внука теплое местечко «в гнездышке» у главы II отделения. Михаил Михайлович «птенчика» отмечал, жаловал, но не жалел. Служба Глеба заключалась в разъездах по губернским городам страны и розыске различных юридических документов по старым пыльным архивам. Последняя экспедиция несколько затянулась. Местом назначения был Курск – один из древнейших и интереснейших городов России. Ну, а там, где длинная история, там и целая гора бумаг. Отправляясь в этот город, Глеб рассчитывал вернуться в Санкт-Петербург до наступления холодов, но увлекся и задержался, а тут зима нагрянула и, как всегда, неожиданно. И остался Глеб в чужом городе без зимнего обмундирования. Но это не беда, его можно было и купить. Проблемой стала летняя карета, совершенно неприспособленная к условиям зимы. От одной мысли, что придется возвращаться на ней в столицу, Глебу становилось холодно. Но бросить ее и купить новую зимнюю означало смертельно обидеть Кондрата - молочного брата Глеба, который был при нем и слугой, и кучером, и другом, для которого эта коробка на колесах была любимой игрушкой.

- Глеб Егорыч! Ты езжай, на чем захочешь, - говорил Кондрат всякий раз, когда одеревеневший от холода Глеб с трудом вылезал из кареты на очередном постоялом дворе. - А я потрюхаю следом потихонечку - помаленечку. Глядишь, и доставлю нашу красавицу домой.

В Фатеже судьба свела их с Павлом Андреевичем Симоновым, который после знакомства предложил Глебу возвращался в Москву вместе в его шикарной рессорной карете на санном ходу с печкой. Отказаться от такого подарка судьбы мог только самоубийца. Глеб договорился с Кондратом о месте встречи в Москве и присоединился к Павлу Андреевичу.

И вот наконец Москва, Остоженка, дом Симоновых. Павел Андреевич, которому не терпелось увидеть близких, поторопил Глеба и поспешил войти в дом. Какое счастье! Тепло! Целая стена в прихожей Симоновых была печкой. Глеб сразу же прижался к ней.

Сколько раз он делал то же самое на постоялых дворах и в гостиницах! Не сосчитать. Но он не припомнил, чтобы тепло окутывало его вот так сразу, быстро проникало в замерзшие члены и нежно, без боли, выталкивало из них зимнюю стужу. Все таки правы те, кто говорит и пишет о тепле домашнего очага. На постоялых дворах оно другое, какое то временное, неживое. Видимо, дом, в котором живут счастливые люди, согревает не столько печь, сколько атмосфера.

- О! – раздался радостный голос Павла Андреевича. – А вот и моя хозяюшка! Здравствуй, моя родная!

Глеб не стал сразу оборачиваться, чтобы дать супругам возможность поприветствовать друг друга без свидетелей.

- А у нас гость! Знакомься! Князь Глеб Георгиевич Стрижевский! Замечательный человек и мой спаситель!

Как же Глебу не хотелось отрываться от печки, но пришлось. Он повернулся, посмотрел на хозяйку дома и замер.

- Глеб Георгиевич! Эй! Вы слышите? – донесся откуда то голос Павла Андреевича. - Позвольте представить Вам мою супругу Ташеньку.
- Ээээ? – только и смог на это сказать Глеб.
- Ох, простите, - поправил себя счастливый супруг. - Наталья Владиславовна. Но я не могу ее так называть. Для меня она просто Таша.

Глеб склонился к руке женщины и вдохнул аромат ее нежных пальцев. Что со мной? Давно такого не было. С тех пор, как Тесса … Стоп! Я же дал себе слово не думать о ней. И эта женщина совершенно на нее не похожа. Тогда почему она напомнила мне о ней?

 Отправлено: 12.01.10 21:19. Заголовок: Таша вбежала в прихо..

Таша вбежала в прихожую и, точно девчонка, а не степенная замужняя дама, повисла на шее мужа, который едва успел скинуть на руки дворецкому свою тяжеленную шубу. Последовало бурное приветствие, Павел Андреевич подхватил женщину на руки и покружил в своих объятиях, они крепко расцеловались. Лишь, когда супруг вернул Ташу на грешную землю, поставил ее на пол, и представил ей князя Стрижевского, мадам Симонова подумала, что, вероятно, было не слишком прилично устраивать такую сцену в его присутствии. Неловко это как-то - так демонстрировать свои эмоции, пусть даже и к собственному мужу.

Петербурженке по рождению, прожившей, к тому же, там большую часть своей жизни, Наталии Владиславовне не составило труда мгновенно признать в князе Стрижевском земляка, это случилось даже раньше, чем они вообще успели перемолвиться парой слов, сверх обычного приветствия. А в чопорном столичном Петербурге к вопросам этикета всегда подходили куда строже, чем в милой патриархальной Москве. Прожив здесь несколько лет, Таша уже привыкла к более открытой манере москвичей держаться и выражать свои чувства, но Глеб Георгиевич-то не обязан был подстраиваться под их обычаи, не так ли? Поэтому молодая женщина теперь чувствовала некоторое смущение. Хоть и всячески пыталась его скрыть. Сразу после знакомства, госпожа Симонова предложила мужчинам отправиться умыться с дороги, а сама поспешила распоряжаться на предмет того, чтобы в столовой сервировали торжественный ужин, упомянув, что накрывать следует не на две, а на три персоны. Стрижевского она даже не спросила, останется ли он у них к ужину, полагая это само-собой разумеющимся, раз уж муж пригласил его к ним.

Вскоре собрались и за столом. Во время ужина Павел Андреевич оживленно делился с супругой впечатлениями от поездки, рассказывал про Курск, про то, какие там нравы и обычаи, про то, какая волокита в чиновничьих присутствиях, где ему случилась оказия бывать, вступая в наследство своего дядюшки, а потом и по причине продажи того имения... Таша внимательно слушала супруга, а сама тем временем украдкой наблюдала и за Глебом Георгиевичем, пытаясь понять, что это могло объединить ее шумного, веселого и немного безалаберного Павлушу с этим сдержанным молчаливым человеком. Князь Стрижевский говорил мало, еще меньше ел, да к тому же почему-то упорно избегал встречаться с Наталией Владиславовной взглядом, отчего показался ей человеком скрытным и, увы, не слишком приятным. Но правила гостеприимства - есть правила гостеприимства. Поэтому, положив ладошку на руку мужа, тем самым мягко останавливая поток его красноречия, Таша улыбнулась и проговорила:

- А что это Вы, Глеб Георгиевич, ничего почти не едите? Неужели стесняетесь? - он поднял на нее удивленно-протестующий взгляд, пробормотал что-то, вроде "да я вовсе нет, сударыня..." , чем окончательно убедил ее в собственной правоте.

Это "открытие", что князь, верно, просто смущен, поразило Ташу своей простотой и мгновенно изменило ее мнение о Стрижевском в лучшую сторону. "Надо же! Такой серьезный взрослый мужчина, а ведет себя, точно юноша", - подумала мадам Симонова и взглянула на Глеба Георгиевича уже с большей теплотой. Она и сама была весьма застенчива в кругу малознакомых людей, но она - женщина, для нее такое поведение даже где-то естественно, а вот ему, наверное, приходится в жизни сложно. Самый простой способ укрыть собственную робость - прикинуться сдержанным и холодным.

Как же она этого сразу не поняла! Ах, как стыдно заведомо думать о человеке плохо!

Стремясь поскорее исправить свою оплошность, Наталия Владиславовна обернулась к супругу и сказала:

- Павлуша, послушай, ты все время рассказываешь мне только про свои подвиги. А между тем, сказал, что Глеб Георгиевич тебя спас от чего-то или кого-то... Так, что случилось, право, я уже переживаю?

 Отправлено: 13.01.10 17:27. Заголовок: За столом Глеб и в с..

За столом Глеб и в самом деле чувствовал себя смущенным, но не из-за того, что находился среди малознакомых людей (за годы кочевой жизни он уже давным-давно научился справляться с этой проблемой), а потому что чувствовал себя третьим лишним. В его мозгу так и билась мысль, которая не давала ему покоя, приводила в замешательство и лишала аппетита: Если бы не мое присутствие, эти двое сейчас не сидели бы за ужином в столовой, а отмечали бы свое воссоединение в супружеской спальне. Почему мне так неприятна мысль о том, что они счасливы? Он замечательный человек, а она… Она! Что в ней есть такого, что не дает мне покоя? Разве она красива? Без сомнения, но я встречал женщин намного красивее. Однако я спокойно расставался с ними, а от этой не хочется уходить. Может быть, она умна? Но мы еще мало знакомы, и мне еще не представилось возможность оценить в ней это качество. Почему я чувствую себя виноватым в ее присутствии? В чем? Перед кем?

Наталья Владиславовна не дала Глебу ответить на эти вопросы, потому что начала задавать свои.

- Да! – Павел Андреевич любил поговорить и делал это с удовольствием. – Представь, дорогая, в какую историю я попал в дороге. Если бы не Глеб Георгиевич …
- Пожалуйста, увольте меня от роли спасителя, - скромно сказал Глеб. – Это Вы спасли меня от замерзания, предоставив мне место в карете, а я всего лишь избавил Вас от скуки в дороге и все.
- Да нет же! – господин Симонов твердо вознамерился пересказать жене свою дорожную историю. – Если бы не князь, то я не знаю, что бы было со мной. Значит, продал я это поместьице, оформил все бумаги и получил деньги. Собрался возвращаться домой. Ташенька! Сама понимаешь, сумма при себе немалая, и я держал в секрете, что везу ее с собой. Однако на постоялом дворе недалеко от Фатежа во время обеда ко мне за стол подсаживается господин самого респектабельного вида и заводит разговор, мол, какая скука в этой провинции, совершенно никаких развлечений. Я с ним соглашаюсь. Так, слово за слово, и мы разговорились. Сменных лошадей тогда не было, и всем постояльцам пришлось ждать, когда отдохнут лошади, на который они прибыли туда. И этот господин предлагает мне сыграть в карты просто так, чтобы убить время. Ну, заняться то нечем, я и согласился.

Поиграли мы некоторое время вдвоем, а потом к нам подсели двое других господ и опять самого достойного вида. И здесь уже пошла игра на деньги. Я сначала очень хорошо выиграл, а потом вдруг фортуна отвернулась от меня. И представь, я едва не проиграл все вырученные за поместье деньги! Если бы не Глеб Георгиевич, который сидел за соседним столом и следил за игрой… Он вдруг встал, подошел к нам и объявил, что игра арестована. Пока я сидел и открывал рот от удивления, все эти респектабельные господа повскакивали со своих мест и скрылись! Я обратился к Глебу Георгиевичу за разъяснениями, и он мне поведал страшную историю. Оказывается, эта троица – шайка шулеров, которая обыгрывает людей на постоялых дворах. Он открыл несколько новых колод, которые преступники оставили, и показал мне, что все карты в них крапленые. «Вот мошенники!» - подумал я тогда.

Но оказалось, что это еще не все! По дороге до Фатежа эти трое напали на мою карету, наставили на меня пистолет и потребовали все деньги. Представь, что со мной было! Я уже с жизнью простился. Но тут опять подоспел Глеб Георгиевич со своим слугой, которые ехали следом. Оружия у них не было, и бандиты их сначала не испугались. Но тут они оба как вытащили хлысты! Да как начали ими размахивать! Из этой троицы только перья полетели! Потом мы повязали голубчиков, погрузили в карету Глеба Георгиевича и доставили фатежскому городничему. Тот заверил нас, что накажет их по всей строгости закона.
- Боюсь, что наказанием этих троих дело не обойдется, - сказал Глеб. – Я обязательно напишу курскому губернатору о том, что кто-то из его чиновников делится с преступниками информацией о торговых сделках. Из разговора наших приятелей я понял, что они знали про то, что Павел Андреевич везет с собой крупную сумму денег. Пусть там проведут следствие и как следует допросят арестованных.
- Зачем допрашивать? - рассмеялся Павел Андреевич. – Пусть просто припугнут их еще одной поездкой в Вашей карете по декабрьскому морозу, и они все выложат, как на духу. Ох, Ташенька! Ты бы видела в каком виде эти бедолаги вылезли оттуда, и каким счастьем для них было сесть в тюрьму, в которой намного теплее. А я не мог допустить, чтобы мой спаситель-избавитель замерз в дороге, и предложил ему присоединиться ко мне и продолжить путь до Москвы в теплой карете. И не пожалел. Кстати, Глеб Георгиевич! Вы мне так и не рассказали, что за хлысты у вас были такие интересные?
- Это охотничья плеть, - ответил Глеб, чувствуя на себе благодарный взгляд Натальи Владиславовны. - Она называется корбач. Мы с Кондратом всегда берем ее собой в дорогу, чтобы защищаться от волков.

Он больше не мог не смотреть на нее. Посмотрел. Но сразу же понял, что сделал это напрасно! За те короткие мгновенья, когда их взгляды пересеклись, она успела уловить в его глазах то, чего ей видеть не полагалось. Глеб понял это по тому, как она в смущении опустила пушистые рестницы.

Прочь отсюда! Немедленно! И больше сюда ни ногой! Никогда!

- Спасибо вам обоим за тепло и угощение, но мне пора в гостиницу. И не уговаривайте меня остаться, Павел Андреевич! Мне надо еще успеть написать несколько писем, чтобы отправить их с утренней почтой. Служба!

 Отправлено: 13.01.10 23:05. Заголовок: По мере того, как су..

По мере того, как супруг посвящал Ташу в подробности своих дорожных приключений, госпожа Симонова все больше утверждалась в своих давних подозрениях, что Павел у нее - большой ребенок. Как же можно было попасться на такую уловку?! И какое счастье, что рядом оказался Глеб Георгиевич! Горячая волна признательности заполнила сердце Наталии Владиславовны, и выплеснулась из голубых Ташиных глаз на спасителя мужа, да что там говорить, на того, кто спас от беды всю их семью, если вспомнить о том, что произошло уже непосредственно в дороге, лучащимся теплом и благодарностью взглядом.

При этом князь Стрижевский еще был настолько скромен, что все продолжал настаивать на незначительности своего участия в произошедшем!

- Право слово, князь, я просто не знаю, что и сказать! - тихо проговорила Таша, когда Павел Андреевич закончил свое длительное повествование. - Спасибо Вам! Вас Бог наградит за великодушие! А для нас Вы теперь, все равно, что родной, ведь правда, Павлуша? - мадам Симонова обернулась к мужу и тот усердно закивал в знак согласия.

- Да-да! Не всякий родственник сделает то, что Вы для меня сделали, князь!

Последние слова Наталии Владиславовны, произнесенные от все души, видимо, взволновали и самого Стрижевского. Он поднял на нее свои стального цвета глаза и... взгляд его обжег Ташу чем-то неведомым и непонятным, отчего та смутилась, часто заморгала и сама поспешно отвела взор, не в силах понять, что же это случилось. Однако все это было лишь мгновением. Больше ничего такого особенного за ужином не произошло, кроме того, что Глеб Георгиевич отчего-то вдруг засобирался уходить, несмотря на то, что супруги Симоновы убеждали его, как могли, остаться у них переночевать. Но Стрижевский упорно отказывался. Что же делать? Немного расстроенные, не понимающие, что происходит, возможно, гость на что-то обиделся, а они не видят, Наталия Владиславовна и Павел Андреевич пошли провожать князя в прихожую.

 Отправлено: 14.01.10 17:34. Заголовок: Как же Глебу не хоте..

Как же Глебу не хотелось уезжать из этого гостеприимного дома! Но и пребывать в нем долее было невозможно. Глебу было необходимо как можно скорее остаться наедине с самим собой, чтобы еще раз спокойно обдумать все и ответить на уже поставленные вопросы.

Чем она напомнила мне Тессу? Ведь ни лицом, ни цветом глаз или волос, ни ростом, ни голосом она не похожа на нее. Почему мимолетная встреча с этой женщиной лишила меня покоя и душевного равновесия до такой степени, что я готов… На что же я готов? Сделать ее свое любовницей? Разрушить ее семью? Растоптать счастье ее мужа – самого милого и доброго человека на Земле, от которого видел только хорошее? Нет!

Одевшись, Глеб позволил себе еще раз посмотреть на нее. Наталья Владиславовна, такая хрупкая и нежная, стояла рядом с мужем - этаким увальнем на фоне жены, но казалась при этом такой надежной, такой крепкой и … очень-очень домашней!

Так вот в чем дело! Я понял, что именно связывает ее с Тессой! Они обе относятся к тому типу женщин, при взгляде на которых мужчине хочется лечь у их ног и остаться там навсегда. Берегиня! Так их называли в старину. Некоторые полагают, что это из-за того, что они берегли огонь в домашнем очаге. Глупости! Они берегли и хранили самое главное на Земле – семью.
Сейчас приеду в гостиницу, отправлю собранные документы Сперанскому и приложу письмо с просьбой об отпуске. Надо съездить в Стрижики к деду и маменьке. Они моя семья.

Будучи не в силах отвести последний взгляд от Натальи Владиславовны, Глеб начал спускаться по лестнице. Одна ступенька, вторая… Где же третья?

 Отправлено: 14.01.10 22:49. Заголовок: Это произошло так вн..

Это произошло так внезапно, что Таша не успела и ахнуть, только рот прикрыла ладошкой: Глеб Георгиевич спускался по лестнице, ведущей от входной двери их парадного к экипажу, и вдруг... весьма не авантажно растянулся на ней, видимо поскользнувшись на обледеневшем мраморе ступеней. Супруги Симоновы переглянулись, и, не сговариваясь, бросились к князю Стрижевскому, который, впрочем, уже не лежал, а сидел, с сокрушенным видом потирая лодыжку.

- Ах, Семен, разбойник, черт его раздери! - рыкнул Ташин супруг, подскакивая к Стрижевскому первым и протягивая ему руку. - Дворник наш, - пояснил он ему, хотя князь и не просил уточнить. - Сто раз говорил, чтобы лучше за лестницей смотрел, ей-богу, выпороть отправлю завтра! Чуть гостя дорогого мне не погубил, вставайте, князь, давайте, я помогу!

Крупный и уже начинающий понемногу полнеть, что часто случается с мужчинами в счастливом браке, Павел Андреевич легко поставил также высокого, но более сухощавого Стрижевского на ноги. Точнее, на одну ногу, потому что вторую Глеб Георгиевич, едва наступив и стиснув зубы от боли - Таша заметила, как задвигались его желваки - вынужден был оставить на весу.

- Пойдемте-ка обратно, Глеб Георгиевич!

- Паша, бог мой, ну, что ты делаешь?! - воскликнула Наталия Владиславовна. - Князь! Вам нельзя идти, возможно, это перелом! Минуту!

С этими словами, госпожа Симонова исчезла в доме, чтобы, действительно, очень быстро, вернуться с двумя молодыми и крепкими парнями из прислуги, которым приказала отнести пострадавшего барина в гостиную.

- Нет, - строго покачала она головой в ответ на его протесты. - Возражения не принимаются!

И Стрижевскому ничего не осталось, как подчиниться приказу. Тотчас же послала Таша и за доктором, как не убеждал ее Глеб Георгиевич, что все нормально и он сможет прекрасно добраться до гостиницы.

- Ну, какая гостиница, сударь? - Таша только руками всплеснула. - Не судьба Вам сегодня нас покинуть. Теперь уж точно, - добавила она и улыбнулась ему ободряюще. - Ничего, сейчас придет доктор и Вас вылечит, а потом уже отправитесь по своим делам.

Сама того не замечая, госпожа Симонова и с Глебом Стрижевским перешла на немного покровительственную манеру разговора, как со Славушкой или, например, Павлом Андреевичем. Это часто бывает с женщинами, у которых сильно развит материнский инстинкт. Впрочем, рамок дозволенного Таша никогда в этом не переходила, считая, что первейшая обязанность супруги преподносить своего мужа миру так, точно он его король...

Доктор Штерн, действительно, появился очень скоро, благо, этот известный московский врач и жил от Симоновых неподалеку. Осмотрев пациента самым серьезным образом, он пришел к выводу, что клиническая картина не ясна: налицо картина растяжения связок, но нельзя исключить и перелом, который в области лодыжки частенько и выглядит, как более легкая травма, но потом и до воспаления костного отломка дойти может... Когда же посчитал, что его пациент, так и норовящий встать и уйти, уже достаточно запуган, Иван Карлович порекомендовал ноге Стрижевского - тугую повязку, пузырь со льдом и возвышенное положение, а ему самому - капель. Обезболивающих и успокоительных, найдя его состояние чрезмерно ажитированным. За лекарствами тотчас же и послали, как только Штерн написал на листке какие-то таинственные закорючки прописи.

- Ну, вот, любезный князь, - удовлетворенно проговорил он, глядя на обездвиженного тугим бинтом на ноге, под которую тотчас же наложили подушек, а сверху - лед, Глеба Стрижевского, со смущенным и немного затравленным видом возлежащего на диване в гостиной Симоновых. - На том и порешим. А завтра я зайду опять. Сегодня же - покой, покой и еще раз - покой.

С этими словами доктор и удалился. А Стрижевский, видимо, смирившись со своей судьбой- злодейкой, лишь попросил принести из кареты папку с документами, которые вез из Курска. Документы немедленно доставили владельцу, а самого его вскоре перенесли в одну из гостевых комнат в доме, вместе со всем имуществом - подушками, льдом и прочим. Там он и провел первую ночь своего вынужденного гостевания, а наутро явился вновь Штерн и сказал, что, скорее всего, ногу он, все же, сломал...

 Отправлено: 15.01.10 18:21. Заголовок: Возможно физическая ..

Возможно физическая боль пришла сразу после падения, но Глеб ее не почувствовал. В тот момент ему было больно от мысли, что он предстал перед Наталией Владиславовной в глупом виде. Судьба словно посмеялась над ним: Мечтали оказаться у ног прекрасной дамы, Глеб Георгиевич? Получите и распишитесь! Все в точности, как заказывали-с!

Теперь ему хотелось уехать, спрятаться от ее взгляда, наполненного материнской заботой, и забиться в темный тайный угол, только бы она не видела его таким жалким и беспомощным. Но разве ж она отпустит? Назвался груздем – полезай в кузов. Нет, скорее так: назвал ее берегиней – изволь подчиняться!

Следует признать, что подчиняться воле Наталье Владиславовны было приятно. После того, как его обустроили в отдельной комнате, куда принесли багаж, документы, бумагу и даже прибор для письма, он попытался смириться со своим положением. А приняв какие-то приятно пахнущие и вкусные капли, поданные ему собственноручно Натальей Владиславовной, Глеб совершенно расслабился. Странно, но как только у него появилась вполне оправданная причина для пребывания в доме Симоновых, совесть сразу перестала мучить его. Глеб откинулся на подушки, закрыл глаза и … почувствовал себя так, как будто он дома в Стрижиках. Ох, как давно не испытывал он таких ощущений! Ох, как ему хотелось, чтобы это продлилось подольше!

Но утренний визит доктора Штерна четко определил границы этого «подольше»:

- Ну, что я могу сказать? – сказал он после осмотра. – Отек заметно спал, и это позволяет надеяться, что обошлось без перелома. Вам повезло! Через два-три дня сможете ходить при условии, что сейчас обеспечите ноге покой.

Значит, через три дня мне надо будет уехать отсюда? Всего только три дня я могу быть …частью семьи моей берегини? Так мало?

- Доктор, умоляю, посмотрите повнимательнее. Может, все-таки перелом, - неожиданно для самого себя сказал он.
- А Вам хочется, чтобы это было так? – старичок с любопытством уставился поверх своих очков на пациента.
- Нет, конечно, - Глеб поспешно «убрал» надежду из своего голоса и решился на то, чего не позволял себе ни разу в жизни, - симулировать болезнь.

Спасибо Ваньке Тальбергу! Тот еще симулянтище! До сих пор веселюсь, вспоминая его закидоны во время учебы в гимназии. Чем он только не «переболел»! Даже беременным был.

- Но мне очень больно, доктор, - «честно» сказал Глеб, и тут же подвергся еще одному очень внимательному и действительно болезненному осмотру.
- Ну тогда будем считать, что это перелом, - сказал доктор. – Лежать, лежать и лежать. И надо пригласить Наталию Владиславовну.
- Зачем? У нее и так много хлопот по дому, а тут еще я со своей ногой, - всполошился Глеб.
- Как это «зачем»? Она, насколько мне известно, умеет накладывать повязки, и мне надо показать ей, какая из них Вам потребуется.

 Отправлено: 16.01.10 00:44. Заголовок: Таша, в самом деле, ..

Таша, в самом деле, немного владела медицинскими навыками. Все объяснялось, как нельзя проще. Около года назад в положении, подобном тому, в котором пребывал ныне князь Стрижевский, побывал и Павел Андреевич, на охоте неловко спешился с коня и результатом тому была травма, вроде Глебовой. Тогда Наталья Владиславовна подробнейшим образом и расспросила доктора, как это он так ловко бинтует ногу Павлуши, затем, чтобы самой потом менять мужу повязки. Это было одновременно и трогательно и забавно для них двоих. Забавно, потому что первое время все выходило вкривь да вкось, а трогательно, потому что Павел Андреевич все не мог нарадоваться, что у него такая добрая, да заботливая жена. К тому же, с практикой, получаться у нее стало отнюдь не хуже, чем у Ивана Карловича. И вскоре муж поправился совсем, утверждая при этом, что в большей мере помогла ему Ташина любовь.

Так или иначе, когда Наталья Владиславовна явилась к князю Стрижевскому теперь уже в качестве сестры милосердия, он был заметно смущен этим оборотом событий. Но госпожа Симонова умела быть настойчивой и убедительной. И вновь пришлось ему сдаться на ее милость.

- И ничего особенного, Глеб Георгиевич, - проговорила она, накладывая последний тур бинта и фиксируя повязку. - Мне это совсем не сложно. К тому же, после того, что Вы для нас сделали... Это, право, такая малость...

Вдруг послышался скрип открываемой двери и в комнате с сыном на руках возник Павел Андреевич, нарушая их тет-а-тет.

- А вот и мой сын, Глеб Георгиевич, познакомьтесь с Ростиславом Павловичем Симоновым!

Он подошел к ним поближе и, по-прежнему удерживая Славушку в руках, склонился, к гостю ближе, чтобы тот получше смог рассмотреть предмет отцовской гордости.

- Таша, что же ты не сказала мне вчера, что он тут за эти месяцы почти говорить выучился! Я, право, удивился, когда услышал, как он болтает! Глядишь, скоро уже и в гимназию, - улыбнулся он. - Кстати, Глеб Георгиевич, а Вы ведь в Петербурге, поди, родились-учились? Жена моя тоже петербурженка, наверняка, и общие знакомые есть?

 Отправлено: 17.01.10 13:47. Заголовок: - Увы! – вынужден бы..

- Увы! – вынужден был ответить Глеб Павлу Андреевичу.

Его появление с сыном на руках оказалось как нельзя кстати. Мальчик сразу же отвлек внимание матери на себя, и Глеб смог наконец-то выдохнуть и расслабиться. Пребывание наедине с Наталией Владиславовной давалось ему нелегко. Одно дело находиться с ней под одной крышей в присутствии других людей, и совсем другое – с глазу на глаз, да еще когда она касается его. Несмотря на то, что Глеб несколько преувеличил свое болезненное состояние, совесть, еще так недавно гнавшая его из этого дома, продолжала дремать, но чувство вины никуда не делось.

С того дня, когда он расстался с Тессой, миновало несколько лет, и в отличие от нее, Глеб все это время не монашествовал. Многие женщины одаривали его своим вниманием и любовью и получали в ответ его внимание и любовь. Но не сердце, не душу и не чувства, которые он три года назад оставил в далекой Ирландии. А рядом с Натальей Владиславовной Глебу казалось, что он изменяет Тессе, и он винил себя за это.

– Мой майорат находится на Могилевщине. Там я родился и вырос, оттуда поехал учиться сначала в гимназию в Вильно, а затем в Оксфорд. В Санкт-Петербург я попал три года назад, да и то ненадолго. Из знакомых у меня там только сослуживцы. Сами видите, какая у меня работа - сплошные разъезды. Кстати, Павел Андреевич! Могу я попросить Вас отправить слугу в канцелярию московского генерал-губернатора? Мне надо срочно послать вот эти документы вместе с письмом во II канцелярию. А вот это мое письмо домой надо доставить на почтамт. Я взял на себя смелость и указал ваш адрес в качестве обратного.

 Отправлено: 17.01.10 21:24. Заголовок: - Да о чем разговор..

- Да о чем разговор! - воскликнул Павел Андреевич. - Совершенно правильно поступили. Давайте-ка мне Ваши конверты, и я сам же и свезу их. Нет-нет, мне это вовсе не сложно. Тем более, что как раз намеревался ехать по делам в город, - с этими словами он передал Славушку на руки жене, а сам забрал письма и вскоре удалился.

И на некоторое время Таша, забыв о присутствии Стрижевского в комнате, самозабвенно общалась с маленьким сыном. Ну, а малыш, видимо, страшно довольный тем, что и мама, и папа уделяют ему сегодня так много внимания, радостно хохотал, что-то рассказывал ей на своем наречии и в конце-концов довольно бесцеремонно схватил и дернул длинную висячую сережку в одном их ушей Наталии Владиславовны.

- Ай, Славушка! Что же ты делаешь?! - воскликнула Таша, высвобождая свое украшение из цепких детских ручек. - Решил меня покалечить? - рассмеялась она и повернулась к Глебу, завороженно наблюдающему за происходящим действием. - Что-то я сегодня забылась совсем, Глеб Георгиевич! Надела эти сережки, - она слегка качнула головой, отчего серьги мелодично звякнули и закачались в ее розовых тонких мочках. - А между тем, Ростислав Павлович не впервые норовит лишить меня их самым жестоким образом! - внезапно она смутилась. - Простите, глупости говорю какие-то. Зачем Вам все эти подробности и наши семейные мелочи?

Она немного помолчала и вновь взглянула на него.

- А в Петербурге у Вас есть... родня? - разумеется Ташу интересовало наличие семьи, но спрашивать вот так напрямую было неловко.

Глеб ответил, что вся его семья - мать, да дед, так и остались на Могилевщине. Из чего Наталия Владиславовна сделала вывод, что большую часть времени он проводит в одиночестве, а это очень грустно.

- Понимаю, князь! - кивнула она, отчего сережки у нее вновь закачались. - Наверное, Вы очень скучаете без них?

 Отправлено: 18.01.10 18:32. Заголовок: Наблюдая за тем, как..

Наблюдая за тем, как Наталья Владиславовна играет с сыном, Глеб впервые пожалел о том, что с некоторых пор превратился в атеиста. А как не стать им, если возлюбленная ушла от тебя в монастырь, и твоим соперником стал не кто иной, как сам Господь. Продолжай я верить в Бога и умей хорошо рисовать, то написал бы с Натальи Владиславовны и Славушки самую красивую икону. Эта женщина пришла в мир не только для того, чтобы украсить его, она явилась, чтобы подарить ему надежду. В ней было столько ласки, заботы и любви, что ее образ на иконе обязательно согреет сердце каждого, кто бросит на него хотя бы мимолетный взгляд. Глеб размечтался и не сразу уловил, что Наталья Владиславовна разговаривает с ним.

- Что, простите? А! Да! Конечно скучаю, - ответил он поспешно. – Особенно по деду. Он меня вырастил и воспитал. Мы с ним, как говорят в народе, одного поля ягоды или два … серьги - пара.

Он хотел сказать «Два сапога - пара», но из его уст вылетело то, что вылетело. Серьги в ушах Натальи Владиславовны болтались так, что отвлекали и сбивали с толку. Зачем она вообще их носит? У нее такие красивые ушки. Они совершенно не нуждаются в том, чтобы их украшали. Хочется протянуть руку и нежно обвести пальцем контур одного из них. Задержать его ненадолго на мочке, медленно спустить по ее шейке на плечо, почувствовать шелк ее кожи ... губами, а затем к вырезу на пла … Стоп! Очнись, Глеб! Где твоя совесть?

 Отправлено: 18.01.10 22:25. Заголовок: - Что Вы сказали? -..

- Что Вы сказали? - Наталия Владиславовна удивленно взглянула на князя и весело рассмеялась, а вместе с ней - и Славушка. - Такой вариант этой фразы я слышу впервые в жизни, но он мне даже больше нравится!

Она, разумеется, не могла догадываться о потаенных помыслах Стрижевского, а потому чувствовала себя с ним легко и просто. А еще ей было интересно в обществе князя. Даже за то немногое время, что им случилось провести вместе, Таша уже успела понять, что новый знакомый ее мужа - человек незаурядного ума, хоть и достаточно скромен, чтобы не ничем не дать почувствовать своего превосходства. По-всей видимости, князь занимал в Петербурге какой-то важный пост. Таша ведь слышала о том, как он сказал, что нужно отправить его бумаги в приемную самого Голицына, да и упоминание о II отделении Императорской канцелярии произвело впечатление. "Возможно, он и батюшку знает?" - мелькнула у нее мысль, но, приглядевшись внимательнее, госпожа Симонова пришла к выводу, что Глеб Георгиевич, пожалуй, слишком молод, чтобы служить там во времена Владислава Васильевича. А еще Таша, наконец, как следует рассмотрела его лицо. И пришла к выводу, что князь Стрижевский - очень красивый мужчина. Конечно, ее Павлуша тоже был красив - большой, сильный, немного шумный и очень добрый, он всегда напоминал супруге какого-то крупного доброго домашнего зверя. Князь был совсем другим - она сравнила бы его с хищником: было что-то такое в его взоре, четком медальном профиле... что-то опасное. И в глубине души у Таши порой возникала какое-то напряжение, когда Глеб Георгиевич смотрел на нее чуть дольше, чем допустимые вежливостью краткие мгновения. Впрочем, как уже было сказано, в данный момент ничего такого не было. Скорее уж сам князь смутился, когда Таша обратила внимание на его оговорку. А он, конечно, именно оговорился, когда сказал, что, точно "две серьги", похож со своим дедом...

Тем временем, в комнату заглянула Славушкина гувернантка, которая напомнила Таше, что надобно укладывать мальчика спать, а потому их разговор со Стрижевским оказался прерван. В последующие дни Наталья Владиславовна, однако, еще достаточно провела времени вместе со своим гостем, который был очень занимательным собеседником. Тем более, что супруг ее сейчас был занят делами, после длительного его отсутствия несколько расстроившимися, а потому дома бывал реже обычного. А без его общества Таша заметно заскучала.

И вот, в один из этих дней, когда госпожа Симонова находилась в своем будуаре за чтением, в дверь постучался лакей и сказал, что в доме новый посетитель, представляется Кондратом Зориным, слугой князя Стрижевского, для которого просит передать весточку.

- Барыня добрая! - басил Кондрат, спустя несколько минут, сжимая в руках свой треух, когда Таша сама спустилась в людскую, чтобы узнать, в чем дело. - Насилу нашел Ваш дом! С трудом вспомнил, как мужа Вашего фамилия, Глеб Георгич-то его по имени звал! Пропал барин мой, матушка! - сокрушенно покачал он головой. - Условились мы встретиться с ним еще третьего дня на Петровке, ан нет его! С ног сбился, покою нет! Не у Вас ли князь-то мой? Или случилось с ним чего?

- У нас, у нас! - поспешила Наталия Владиславовна успокоить встревоженного детину. - Он, в самом деле, повредил ногу, но все теперь уже хорошо! Не волнуйся, сейчас я передам, что ты здесь твоему барину, а тебя пока пусть кухарка накормит!

- Дык... у меня и письмецо для него есть, вот, написал я! - Кондрат гордо протянул госпоже Симоновой маленькую записку, явно желая похвалиться, что он грамотный.

- Ну так еще лучше! - улыбнулась Таша, поняв его маневр. - Ты поешь, а я пока записку отнесу.

Таша тихо постучала в дверь комнаты, где поселился князь Стрижевский, он откликнулся, и женщина вошла внутрь. Глеб Георгиевич, полулежал на диванчике и просматривал какие-то бумаги. Когда она сказала, что его разыскивает слуга, Стрижевский стукнул себя ладонью по лбу, точно вспомнив о чем-то, резко вскочил со своего места и, тотчас же, чертыхнулся, наступив на больную ногу.

- Ой, князь, что Вы делаете?! Вам нельзя вставать! - Таша быстро подскочила к мужчине и, прихватив его за плечи, стала пытаться усадить обратно на место. - Доктор же не разрешал еще! - причитала мадам Симонова, склонившись к нему, когда, вдруг, встретилась с ним взглядами и, осекшись, замолчала...

 Отправлено: 19.01.10 17:28. Заголовок: Явилась, милая! Сниз..

Явилась, милая! Снизошла каконец-то! Где же ты пропадала, противная! Несколько дней ни слуху, ни духу! – ругал Глеб свою совесть. Три дня она помалкивала, а сегодня утром словно с цепи сорвалась. Глеб проснулся от ее угрызений, которые не давали покоя и требовали немедленно покинуть этот дом, чтобы не смущать мирное течение жизни в нем и не нарушать покой его хозяйки. Он поднялся с кровати попробовал наступить на больную ногу. Получилось! Неприятные ощущения еще присутствовали, но не шли ни в какое сравнение с тем днем, когда он упал. Глеб снял повязку, походил немного, оценил свое состояние и принял тяжелое для себя решение: Пора! Уйду по-английски, не прощаясь. А чтобы не показаться невежливым, напишу письмо с извинениями.

Однако найти подходящие слова оказалось непросто. Глеб несколько раз брался за перо, но вскоре отбрасывал его. Конечно он мог указать выдуманную причину, но это означало бы солгать, а делать этого не хотелось. Но и сказать правду о причинах, заставляющий его бежать, было невозможно. Симоновы не заслуживали такого обращения. И Глеб снова брался за перо. И снова убирал его в сторону.

Неожиданно раздался стук в дверь, и на пороге комнаты появилась Наталия Владиславовна с запиской от Кондрата, про которого Глеб совершенно забыл. Ведь нужно было отправить человека с запиской в гостиницу на Петровке, а я даже не подумал об этом! Он вскочил и сразу же пожалел об этом. Спешка отдалась болью в ноге, которую он не смог скрыть от заботливой хозяйки. Наталия Владиславовна тут же начала укладывать его обратно на диван и коснулась до его плеч. Зачем она это сделала?

Разве может умирающий от жажды отказаться от глотка воды? Или тонущий – от протянутой ему руки? Нет, потому что речь идет о спасении жизни.

А разве способен мужчина, который уже в мыслях навсегда расстался с женщиной, олицетворяющей для него эту самую жизнь, отказаться от предоставленной судьбой возможности проститься с нею? Заглянуть ей в глаза и увидеть в них свое отражение! Сомкнуть пальцы рук на ее изящной талии! Притянуть и прижать к себе ее гибкое тело! Медленно и нежно поцеловать ее горячие губы и задохнуться от счастья, почувствовав, как они отвечают!

 Отправлено: 19.01.10 20:21. Заголовок: Как это произошло? Т..

Как это произошло? Таша и сама не поняла. Только что они просто были рядом, и вот - Глеб Георгиевич прижимает ее к себе. Одна его ладонь легла к ней на талию, другая скользнула вверх по спине, к лопаткам, еще сильнее привязывая - приковывая - с непостижимой нежностью и властностью одновременно. А потом он поцеловал ее в губы, и Таша далеко не сразу поняла, охваченная смятением, что отвечает на его поцелуй с не меньшей страстью, чем та, которую вложил в него сам Стрижевский...

Сколько это длилось? Возможно, минуту, может дольше. А потом разум вдруг вернулся к ней, а вместе с ним - жгучий стыд и понимание: то, что она делает - подлость и низость. Таша изо-всех сил уперлась ладошками в грудь князя, отталкиваясь, он не стал ее неволить и тоже разжал объятия, растерянно глядя, как она, ни слова не говоря, схватилась за пылающие щеки, резко развернулась и бросилась прочь из комнаты, застучав каблучками по свеженатертому дубовому паркету.

Оказавшись в своем будуаре, куда прибежала в поисках спасения, Наталия Владиславовна бросилась к себе на кровать и уткнулась все еще горящим лицом в подушки.

Что это, Господи?! Что за наваждение такое? Она ведь не любит князя! Какая любовь?! Что за бред?! И он тоже... Зачем он так поступил? Что теперь будет? Как смотреть в глаза ему и... Павлуше?!

Эти бессвязные мысли метались у нее в голове, точно сумасшедшие, вопросы не находили ответов, сталкивались между собой, порождая все новые и новые... Никогда в ее спокойной и размеренной жизни не случалось ничего подобного. Да Таша и представить не могла себя на месте "роковой женщины", внушающей мужчинам желания совершать безумные поступки, вроде того, что сделал нынче Стрижевский!

В томительных мыслях проходили минуты, складываясь в часы, а госпожа Симонова все еще не могла собраться с силами, чтобы покинуть свои комнаты, точно опасалась, что Глеб Георгиевич стоит где-то рядом и караулит ее, точно хищник жертву, которой удалось на первый раз вырваться из его лап... Потом, измотавшись нервами окончательно, Таша забылась тяжелым сном, в котором ей снилось что-то неясное, но отчетливо неприятное и тревожное, поэтому дальнейшие события этого дня и частично вечера прошли мимо нее. Ибо Павел Андреевич, вскоре вернувшийся домой, найдя свою супругу спящей, тревожить ее не стал, лишь улыбнулся, глядя на нее, свернувшуюся комочком поверх покрывала, накрыл теплым пледом, да и вышел вон, направляясь к себе в кабинет...

 Отправлено: 20.01.10 17:40. Заголовок: Глеб и сам не мог по..

Глеб и сам не мог поверить, что решился на такое. Как это могло произойти с ним - человеком, который с некоторых пор гордился своими выдержкой и самоконтролем?

- Да как ты осмелился поцеловать ее? – вопрошала его совесть.
- Как я мог не осмелиться? - отвечал он ей, меряя шагами свою комнату. – Разве она не достойна безумного поступка влюбленного в нее человека?
- Глупец! Ты думал только о себе и своих желаниях. Разве так поступают те, кто любит? Если бы ты любил ее, то костьми бы лег, но не потревожил бы ее. Как ей теперь жить? Как смотреть в глаза мужу?

Глеб больше не искал оправданий своему проступку. Он уже вынес себе приговор. Даже если у меня сейчас отвалятся обе ноги, я все равно уеду отсюда. Хоть по частям, но уеду! Где Кондрат?

Вскоре все его вещи были собраны и лежали в карете. Глебу осталось только попрощаться с хозяевами и поблагодарить их. Он изложил все это на бумаге, но обошелся без объяснения причин своего бегства. Но скрыться незамеченным ему не удалось. Глеб отправился в кабинет Павла Андреевича, надеясь, что не застанет его там и оставит письмо на столе, но оказалось, что хозяин уже вернулся домой и отогревался с мороза у камина.

- Как же так? – удивился он. – А Ваш перелом? Вам же лежать надо!
- Нет, все обошлось, - сказал Глеб. – Перелом оказался всего лишь растяжением. К тому же Кондрат сейчас со мной. Поверьте, когда он рядом, моя нога в надежных руках, и о ней есть, кому позаботиться. По сему разрешите поблагодарить всех вас за гостеприимство и откланяться.
- Ах, как жаль! – воскликнул Павел Андреевич. – Ташенька сейчас уснула. Может, мне разбудить ее? Она расстроится из-за Вашего отъезда, когда проснется.
- Ни в коем случае!!! Передайте Наталии Владиславовне мою глубочайшую признательность и мои извинения.
- Да за что же, Глеб Георгиевич?
- Я доставил ей много хлопот… И не могу простить себе этого. Всего хорошего, Павел Андреевич! Берегите ее.

Пока карета ехала по Остоженке, Глеб оглядывался и не сводил глаз с дома Симоновых. Неожиданно он поймал себя на мысли, что сравнивает свое сегодняшнее бегство с отплытием от берегов Британии. Тесса! Простишь ли ты меня за то, что я оставил здесь кусок своего сердца, которое, как мне казалось, принадлежит только тебе?

 Отправлено: 25.01.10 00:13. Заголовок: Таша так и не отважи..

Таша так и не отважилась появиться в тот вечер перед глазами своего мужа. Проснувшись, когда уже стемнело, она призвала горничную и сказала ей, чтобы передала барину, что к ужину ее ждать не надо. Мол, разыгралась мигрень, поэтому и спать легла так рано. Собственно, Наталия Владиславовна не лгала, после тяжелого вечернего сна, правый висок ее предательски пульсировал, обещая в скором времени очередной приступ гемикрании, коим госпожа Симонова была подвержена чуть не с детства. Муж знал об этом и в такие моменты старался не докучать ей. Даже выражением сочувствия, что тоже, порой, бывало, мучительно.

Так что, устроив все таким образом, чтобы не видеть Павлушу хотя бы сегодня и тем самым не усугублять страданий физических моральными, Наталия Владиславовна переоделась ко сну, попутно узнав от горничной новость о том, что князь Стрижевский внезапно покинул их дом несколько часов назад.

- Глеб Георгиевич уехал? - Таша обернулась к своей камеристке, пожалуй, вложив в этот вопрос слишком много эмоций для простого любопытства, поэтому девушка даже удивилась.

- Да, барыня, уехал! Странный он, все ж-таки, - проговорила Маша задумчиво, расчесывая длинные золотистые волосы Таши и заплетая их на ночь в две косы.

- Что ты имеешь в виду? Чем же странный?

- Не знаю, - пожала плечами девушка, замирая с расческой в руках. - Не такой, как Вы с Павлом Андреевичем! Бывало, встретишься с ним взглядом... аж не по себе!

Таша слегка вздрогнула, когда услышала эти слова:

- Глупости ты все говоришь, Маша! И... я вообще не понимаю, кто тебе право дал судить про князя Стрижевского.

- Так сами спросили, барыня! - воскликнула Маша, и, обиженно сопя, вновь принялась за плетение кос.

"Да и Вы какие-то чудные сегодня!" - подумала она про себя, мысленно пытаясь припомнить, когда это Наталия Владиславовна на нее последний раз повышала голос, но так и не вспомнив.

... А спустя несколько времени, когда тревоги и волнения того странного дня несколько улеглись в душе Таши, что позволило ей вновь относительно спокойно общаться с мужем, на адрес Симоновых пришел конверт для князя Стрижевского. Павел Андреевич несколько растерянно сообщил ей об этом, заметив, что князь покинул их так внезапно, что он и спросить не успел, куда передавать корреспонденцию.

- На Петровку! - внезапно проговорила Таша, глядя прямо перед собой. - Вероятно, Стрижевский теперь остановился там.

- Откуда тебе это известно, милая? - удивился Павел Андреевич.

- Его слуга приходил... тебя дома не было. Кучер князя условился встретиться там с ним, но случилось это происшествие, и Глеб Георгиевич остался у нас. А его предупредить забыл. Но он сам нашел наш дом и... поэтому я все это знаю, - Наталия Владиславовна посмотрела на мужа спокойным взором.

- А... ну, все хорошо тогда! Нынче же свезу письмо прямиком туда. Лишь бы не уехал он уже в свой Петербург. Там его найти будет более затруднительно, - добродушно усмехнулся в усы Павел Андреевич и продолжил трапезу.

 Отправлено: 25.01.10 17:16. Заголовок: Бывая в Москве, Глеб..

Бывая в Москве, Глеб всегда останавливался в гостинице «Петровская», которая считалась одной из лучших в Москве. Но все хорошее познается в сравнении, и после пребывания в доме Симоновых ее стены показались князю заурядными, казенными и совершенно безликими.

Князя Стрижевского поселили в лучшем номере, но он этого не заметил. Единственное достоинство нового жилища состояло в том, что вид из его окон не упирался в стены Высоко-Петровского монастыря, а выходил на широченную Сенную площадь. Князь часами простаивал около них, рассматривая проезжающие мимо экипажи, гуляющую публику, снующих по делам мастеровых, всех и каждого, кто проходил мимо. Он жадно вглядывался в их лица, надеясь случайно увидеть ЕЕ.

Глеб ждал того дня, когда по его расчетам на адрес Симоновых придет письмо из Санкт-Петербурга. Отдав дань своей совести, он все же не отказал себе в удовольствии пойти на поводу у змея-искусителя и оставить себе лазейку для возвращения. Глеб намеренно не сообщил Симоновым свой новый адрес, чтобы иметь повод приехать к ним еще раз. Нет, он не собирался снова мозолить глаза Наталье Владиславовне, но надеялся, что ему повезет, и он увидит ее в окне, пока его слуга ходит за письмом.

- Княже! Ты бы прилег, а? – время от времени вздыхал Кондрат. – Нельзя ж так убиваться-то.
- Отстань! Ступай, займись своими делами.
- Может поедем, а? Чего сидим-то? Меня местные девки уже замучали. Того и гляди, какая-нить шибко ушлая женит на себе.
- Нет. Я жду письма из Питера, - оправдывался Глеб.
- Ага, рассказывай. Не письма ты ждешь, а ту барыню. Думаешь, я не заметил, как ты на ее дом оглядывался? Может, хватит себя мучить? Поехали в Питер, а?
- Нет, если дождемся письма, то возможно, что поедем домой в Стрижики.

Этой новости Кондрат обрадовался, но, как выяснилось немного позже, напрасно. Глеб ошибся в своих расчетах, и письмо пришло на пару дней раньше. Господин Симонов, видимо, вспомнил, что Глеб говорил ему про гостиницу на Петровке, и сам привез пришедший на его имя пакет довольно внушительного размера.

Пока длился визит гостя, Глеб внимательно вглядывался в его лицо и думал: Она конечно же не сказала ему ничего, но молчать и скрывать – это разные вещи. Она могла выдать себя не словом, но поведением. Догадывается ли он о том, что случилось на самом деле?

Но Павел Андреевич, шумный и веселый, выглядел вполне счастливым. Он даже сумел вытащить Глеба из его добровольного заточения в ближайший трактир, где они хорошо посидели и отметили встречу под тихое ворчание Кондрата. Последнему крайне не терпелось вскрыть письмо и узнать, вернутся ли они в Стрижики, но пока гость не уехал, об этом не могло быть речи.

Глеб, с трудом скрывая разочарование из-за сорванных планов, сам едва дождался того момента, когда Павел Андреевич наконец-то откланяется.

- Как чувствуют себя Наталья Владиславовна и Славушка? - спросил он уже при расставании.
- Спасибо, здоровы! Велели кланяться, - ответил Симонов и расплылся в счастливейшей улыбке, от которой у Глеба сжалось сердце. Он уже давно заметил, каким довольным становится лицо Павла Андреевича, когда он вспоминает о своей жене.

Проклятье! – воскликнул он про себя и ударил кулаком по столу, как только за Симоновым закрылась дверь.

- Ну, что там в письме-то? – спросил Кондрат. – Княже! Не тяни. Читай скорее! Куда отправляемся?

Но Глебу совершенно не хотелось вскрывать конверт. Он не сомневался, что Сперанский разрешит ему навестить родных на Могилевщине. С одной стороны, это хорошо, но с другой, - это означает немедленный отъезд из Москвы. Но разве возможно уехать отсюда добровольно?

И только после того, как предвкушающий возвращение домой Кондрат убежал на конюшню готовить лошадей, Глеб открыл конверт. В нем оказалось целых три письма. Первое было от Сперанского. Старик действительно не возражал против отпуска, но просил его перед отъездом поработать недельку в московском архиве. Чтобы ускорить процесс поиска нужного документа Михаил Михайлович рекомендовал Глебу обратиться за помощью к Владиславу Васильевичу Аристову, который проживает в собственном доме в Троицком переулке. Второе письмо оказалась рекомендацией к последнему. А третье письмо было посланием от маменьки, которая недавно приехала в Питер и осталась там на зиму. Антонида Мстиславна всегда обрушивалась на сына подобно урагану, причем не только во плоти, но и в письмах. Пробежав глазами ее многостраничное послание, Глеб расстроился. Теперь ему стало понятна причина, из-за которой Ванька Тальберг не отвечал на его письма в течение нескольких последних месяцев.

- Все, Глеб Егорыч! Лошади готовы! Завтра с утра можем ехать, - сказал вернувшийся Кондрат.

Его лицо сияло широкой улыбкой, которая увеличилась в размерах после того, как Глеб улыбнулся ему в ответ не менее счастливо.

- Мы остаемся! – сказал он. – У меня дела в Москве.
- Как же это? – расстроился Кондрат. – А чему же ты так радуешься, княже?

Да как же мне не радоваться? - подумал Глеб. – Я остаюсь в Москве!

 Отправлено: 27.01.10 00:09. Заголовок: Анна Константиновна ..

Анна Константиновна и Владислав Васильевич Аристовы, родители Таши, самые лучшие в мире, она всю жизнь была в этом убеждена, оказались, в своё время ровно такими же бабушкой и дедом для ее маленького сына. Славушка был их кумир. Таша даже как-то попыталась намекнуть им, что так баловать ребенка невозможно. За что едва не была, как говорится, лишена наследства и родительского благословения. Отец так и вовсе заявил, что ему, как знатоку педагогики, столь неопытной особе абсурдно делать такие замечания, чем, в свою очередь, ужасно обидел уже саму Ташу. Отец и дочь даже поссорились и не разговаривали... минут десять. Но потом помирились, а Наталия Владиславовна впредь зареклась давать ему и матушке советы касательно воспитания Ростислава. И в последствии иногда даже позволяла, чтобы сын жил у родителей в Пречистенском по несколько дней, как сейчас.

Таша приехала забрать Славушку домой, уже предвкушая истерику в его исполнении. Мальчик - совсем кроха, но прекрасно понимает, что у бабушки с дедушкой ему дозволяется существенно больше, чем дома, а потому очень любит бывать там. И не любит после таких визитов возвращаться домой. Выманить его удается только обещанием новой игрушки. Вот и теперь в экипаже уже лежала "взятка" для малолетнего деспота - купленный по дороге сюда в немецкой игрушечной лавке большой солдатик в русском военном мундире. Приказчик убеждал Ташу, что мальчику эта игрушка понравится, хоть она и сомневалась, думая, что Славушка еще слишком мал для таких "сложных" экземпляров...

Уже проходя по анфиладе комнат отчего дома в сторону гостиной, где, как ей сказали, теперь находятся родители и сын, Наталия Владиславовна могла слышать громкий радостный смех и лопотание Славушки. И эти звуки радостной музыкой отзывались в ее душе. Однако, когда мадам Симонова оказалась в эпицентре событий и увидела, что там происходит, то радость очень быстро сменилась недоумением, а потом - и внезапным приступом раздражения.

Посреди комнаты со Славушкой на руках стоял... Глеб Стрижевский, который периодически подбрасывал совершенно счастливого мальчика в воздух и тотчас же ловил его обратно. И все это - что особенно возмутило Наталию Владиславовну - под одобрительные взгляды ее родителей.

- Что Вы делаете?! - Таша в три шага пересекла гостиную и почти вырвала ребенка из рук у обескураженного такой внезапной атакой князя.

Что Вы вообще здесь делаете?!